Revolution "M"

Он отпустил его руку, а нож медленно спустился по предплечью, оставляя за собой тонкую кровавую линию.

Монро едва заметно поморщился, скорее чувствуя, чем наблюдая, как лезвие пересекает “М” в круге. Уилл понял:

– Не бойся, от этого у тебя даже шрамов не останется. Будет твоя фамилия в целости и сохранности.

Тогда Себастьян молча отвернулся и прикрыл глаза.

Штрауссер почти осторожно взял его за сжатый за спиной кулак и, раскрывая ладонь, медленно продолжил линию через внутреннюю ее сторону - от запястья, старательно обходя вены, до кончика безымянного пальца.

– Почему не средний, или не указательный?
– не открывая глаз, спросил Монро.

Уилл прицокнул языком и оторвал практически восхищенный взгляд от его руки:

– Не знаю… Но, поверь, ты первый, кто спросил у меня о таком.

– Забавно, - в тон ему откликнулся Себастьян.

Штрауссер вернулся к его руке, медленно обводя лезвием полукруг вокруг браслета наручников, врезавшегося в запястье.

– Кажется, я должен у тебя опять что-то спрашивать, - скучающим тоном сообщил Штрауссер.
– Но ты же все равно не расскажешь?

– Нет, - Монро снова приоткрыл глаза и встретился с ним взглядом.

– Я не сомневался, - Уилл сделал быстрое движение рукой, и на внешней стороне предплечья Монро мгновенно проступила кровь.
– Тогда я спрошу о другом: ты в состоянии быстро передвигаться?

Повисла пауза, в ходе которой мутные от температуры глаза Басса зажглись неподдельным интересом:

– Что?

– Повторюсь - слушай меня внимательно, - Штрауссер плоской стороной поднес к своему лицу нож, блеснувший красным в тусклом свете факела.
– Я же говорил про последний раз.

С этими словами Уилл бережно положил клинок на кафель и наклонился вперед и за спину Монро.

Щелчок - и Себастьян медленно, с неподдельным изумлением на лице вывел из-за спины освобожденные руки.

– Тебе какой от этого прок?
– еле слышно проговорил он, прежде чем Штрауссер успел вложить нож ему в ладонь.

– Сегодня ночью убьешь охранника, который понесет тебе еду - я сделаю так, чтобы он опоздал на несколько часов - поднимешься по лестнице. Я буду ждать тебя там.

– Зачем?
– снова спросил Монро, не удерживаясь и вытирая собственную кровь о штанину.
– Какая твоя выгода?

– Моя выгода простая - уйти с тобой туда, где я буду действительно нужен.

– Ты, - Себастьян насмешливо поднял брови, - всерьез считаешь, что тебя там примут?

– Нет, - качнул головой Штрауссер.
– Просто без меня ты сдохнешь там на несколько лет раньше, чем со мной. Потому что я не только пытаю людей… Я еще и лечу их. Редко, признаюсь, но качественно. А тебе нужна моя помощь.

Монро открыл было рот, но передумал спорить:

– И я могу тебе доверять после всего того, что ты сделал?

– А я могу?
– Уилл кивнул подбородком на свой нож, который Себастьян наполовину бессознательно сжимал в руке.

– Без тебя я отсюда не выберусь, - отозвался тот.

– То есть будь у тебя возможность, ты убил бы меня?

Себастьян молча и долго глядел на нож.

– Нет, - наконец, поднял он глаза на Штрауссера.
– Не знаю, почему. Должен бы, наверное, но не убил бы.

– Я говорил тебе, что мы похожи, - криво улыбнулся Уилл.
– При нашей первой встрече, помнишь?

Монро слабо усмехнулся в ответ:

– Признаюсь, было сложно концентрироваться на твоих словах.

Уилл издал тихий смешок и бесшумно, по-кошачьи поднялся на ноги.

– Верю, - отозвался он, отступая к двери. И совсем тихо и насмешливо. – Нож только в камере не забудь.

Время текло тошнотворно медленно, если текло вообще.

После ухода Штрауссера Монро попытался считать время по редко бьющим где-то в глубокой темноте об пол каплям - видимо, снаружи шел дождь.

Но это было плохой идеей.

Через тысячу двести восемьдесят семь капель звук падения каждой следующей начал отдаваться у Басса в голове тяжелым гулом.

Басс попробовал отвлечься от стука, но на это раз… На этот раз было не на кого и не на что. Одна плотная, удушливая тьма вокруг.

Через две тысячи семьдесят три голова отказалась больше думать. Монотонный, нескончаемый гул наполнил пространство и время.

Две тысячи семьдесят две. Две тысячи семьдесят три.

На трех тысячах трехсот восьмой Монро решил, что сходит с ума. Его пальцы бессознательно сжимались вокруг рукоятки штрауссерского ножа, но это не помогало - это не было и не заменяло реальность.

Ему мерещился Майлз, то появлявшийся, то исчезавший с каждым ударом капли об пол, то Джулия рядом с ним - но когда она пыталась что-то сказать, из ее рта вылетал все тот же размеренный, нескончаемый гул. Они звали его с собой, просили бежать, но он не может, он же здесь, он связан, он не выберется… А они там, там - где есть что-то еще, кроме этой темноты.

Где-то не в этом месте в замке провернулся ключ, невозможно закончив вечность.

Монро моргнул и прищурился на почти новый для него свет в дверном проеме.

– На, жри, - охранник опустил на пол тарелку и двинул ее носком сапога.

И Себастьян вспомнил, зачем он держит что-то в руках. Зачем он только прикидывается связанным.

С неожиданным для себя самого приливом сил Монро рванулся вперед, уверенным движением перехватывая нож обратным хватом.

Но весь прилив вдребезги разбился о боль, ослепляющим огнем полыхнувшую во всем теле.

Монро рухнул на четвереньки, так и не дотянувшись до охранника.

Тот отшатнулся и, не сообразив, что сам может справиться с ним, заорал:

– Тревога!

Он был так близко. Один рывок - один рывок и Басс смог бы схватить его за ноги и повалить на пол.

Монро стиснул рукоять до побелевших костяшек.

Голова кружилась, заставляя и так нечеткую в полумраке комнату плыть и искажаться.

Он мог бы метнуть нож. Он умеет. Он не раз снимал таким образом талибанских постовых в Ираке.

Монро подался назад, неловко садясь на колени, и поднял руку.

Рука плохо слушалась.

Духота давила со всех сторон, лишая возможности сориентироваться.