Рейдер

На четвертый день ближе к вечеру мы прибыли к пункту назначения — деревушке Лас-Крусес. В этом месте река Чагрес подходила в дороге Камино-де-Крусес, а потом начинала удаляться от нее. Десятка три домов на низких сваях вытянулись вдоль высокого берега реки. Крикливая, неугомонная детвора собралась возле места нашей высадки, с нескрываемым любопытством разглядывая и с незамутненной простотой обсуждая чужеземцев и особенно их вещи. Взрослые стояли поодаль, наблюдая невозмутимо и молча. На темных лицах, изрезанных морщинами, лежала многовековая усталость, хотя большую часть дня эти люди ничего не делали, если не считать борьбу с жарой. Те из путешественников, кто имел много багажа и денег, начали договариваться с хозяевами мулов. Остальные покупали продукты, готовили на кострах ужин и располагались на ночлег, чтобы поутру отправиться в путь, преодолеть за световой день по грунтовой дороге, идущей по джунглям, километров тридцать, отделяющих нас от города Панама. Я заночевал вместе с гребцами, разделив с ними мясо косули, подстреленной возле последних порогов. В ответ они угостили меня забористым напитком, которых, по их словам, оберегал от болезней. К тому времени я уже заметил, что несколько золотоискателей, судя по тому, как сильно потели и слабели прямо на глазах, по одутловатым лицам и пожелтевшей коже, подцепили желтую лихорадку.

Рано утром двинулись в путь, но не все. Человек двадцать не смогли подняться и остались в деревне, как догадываюсь, умирать. Впереди шли хозяева мулов, на которых везли богатых золотоискателей или их багаж. Я шел пешком. Груза у меня было мало, поэтому утомлялся не сильно. Дорога пролегала среди болот и расщелин, по которым после дождя с рокотом текла мутная вода. Дважды делали привалы. Один раз пережидали дождь, а во второй похоронили по-быстрому — положили в ложбинку и закидали ветками и камнями — мужчину лет двадцати пяти, которого, уже больного, везли на муле. В сумерках, когда я решил, что придется заночевать в джунглях, деревья вдруг расступились — и впереди открылись возделанные поля, огражденные низкими стенками из камня, а дальше был океан, темный, незаметно переходящий в вечернее небо.

4

Есть моногорода, а есть моногосударства. Говорим республика Панама — подразумеваем Панамский канал. Почти всё население страны будет прямо или косвенно связано с каналом. Благодаря ему, уровень жизни в Панаме будет намного выше, чем в соседних государствах, а по количеству небоскребов на душу населения наверняка переплюнут даже США. Злые языки будут утверждать, что основой благосостояния станут оффшорные компании и отмывание с их помощью нелегальных доходов, но это они из зависти. Богачами будут в основном белые, включая североамериканских пенсионеров, средним классом — мулаты, бедняками — негры. Немногочисленные индейцы племени эмбера останутся жить в джунглях, как бы вне государства и классов. Даже нищие негры будут отзываться о них презрительно. Океан возле Панамы будет удивительно засранным. Такое впечатление, что в него будет стекать грязь при отмывании нелегальных доходов оффшорных компаний.

В середине девятнадцатого века Панама — маленький заштатный городишко. В центре несколько каменных двух-трехэтажных зданий, жилых и служебных, включая церковь, а к окраинам количество этажей сокращается до одного, и камень замещается деревом или даже тростником. Ураганы и пожары сокращают площадь города в разы, но через несколько дней на руинах появляются новые жилища. В одном из двухэтажных каменных зданий в центре находится контора Панамской железнодорожной компании, созданной янки два года назад, которая должна соединить два океана. Сейчас ведутся проектные и исследовательские работы. Я знаю, что железная дорога будет проходить вдоль канала, но когда ее построят — без понятия. Зато вода в океане пока чистая, и в ней много рыбы, которую ловят по большей части индейцы. Аборигенов пока много, и они с презрением смотрят на рабов-негров.

Здесь я впервые в жизни увидел действующий пароход, работающий на угле и дровах. Раньше любовался только музейными экспонатами, а в Панаме в тысяча восемьсот сорок девятом году удосужился совершить путешествие на пароходе «Калифорния» американской судоходной компании «Хауленд и Эспинуолл». Пароход был длиной сорок один метр, шириной — семь, осадка — четыре восемьдесят, грузоподъемность — семьсот девяносто две тонны. Паровая машина располагалась примерно в центре судна на нижней палубе под низкой ходовой рубкой. Благодаря такому расположению котлов и самого двигателя, которые весили много тонн, судно не нуждалось в балласте. Машина работала только на передний ход, поэтому со швартовкой к пиру были проблемы. Обычно пароход подтаскивали к причалу на буксире. На низкой волне он разгонялся до восьми-девяти узлов, но на высокой скорость падала до двух-трех. В любом случае это было лучше, потому что не зависел от ветра. При попутном ветре паровую машину останавливали и поднимали паруса. Перед надстройкой и за ней имелось по стальной полой мачте с триселями. Винт был гребной, четырехлопастный, правда, не совсем такой формы, как в будущем, более громоздкий. Его разместили в специальном колодце на корме и снабдили подъемным механизмом, чтобы не мешал движению при следовании под парусами. Убирали и дымовую трубу, мешавшую работать с парусом-фоком, специально для этого сделанную телескопической. Работала машина на дровах, которые в начале рейса занимали не только бункер, но и часть трюма. Рассчитана была «Калифорния» на шестьдесят пассажиров первого класса и полторы сотни «межпалубных», но взяла в Панаме четыреста шестнадцать и еще тонн двести груза, в основном солонину в бочках. Из пассажиров примерно треть составляли те, кто прибыл на Панамский перешеек на других судах перед нами. Почти половина из приплывших на клипере «Морская ведьма» сейчас боролась с желтой лихорадкой или малярией, подцепленными во время перехода. К моменту отхода парохода умерло человек сорок, а остальных больных капитан отказался брать на борт. Меня уберегли то ли прививки, сделанные в двадцать первом веке, то ли пойло, которым угощали гребцы.

Цена билета варьировала от тридцати долларов за место на палубе до ста двадцати за место в каюте. Кормили пассажиров всего два раза в день и в две смены, причем по принципу «кто не успел, тот опоздал». Я и трое крепких мужчин проехали бесплатно в восьмиместной каюте для экипажа, которая по традиции располагалась в носу судна. На пароходе не хватало кочегаров и матросов, поэтому меня взяли рулевым, а этих троих — кочегарами, точнее, подносчиками дров — расколотых напополам полутораметровых чурок. Как мне рассказали, во время каждого захода в Сан-Франциско несколько членов экипажа, несмотря на принятые капитаном меры, сбегают мыть золото, а найти им замену проблематично, хотя платят на «Калифорнии» почти в три раза больше, чем на «Морской ведьме».

Капитану Бенджамину Спирсу было всего двадцать шесть лет. Как он сам признался, очутился на таком ответственном посту в таком молодом возрасте потому, что старые капитаны отказывались работать на пароходах. Когда я смотрел на клубы дыма из трубы и вдыхал его вонь, то понимал старых капитанов. Бенджамин Спирс был коренастым, с большой плешивой шишковатой головой и непропорционально маленькими кистями рук. Поскольку главной чертой американских капитанов сейчас является умение держать подчиненных в узде, я предположил, что Бенджамин Спирс бьет подчиненных головой, набивая шишки им и себе, но потом убедился, что маленькими кулаками он работает превосходно. У нас с ним сложились хорошие отношения, и к приходу в Сан-Франциско я получил от Бенджамина Спирса предложение остаться помощником вместо нынешнего Томаса Джонса, который попал на «Калифорнию» только потому, что его не брали на парусники, даже несмотря на то, что в здешних водах штурманов не хватает катастрофически.

5

Затрудняюсь сказать, сколько раз я бывал в бухте Золотой Рог в будущем, но сейчас не узнал ее. Привык, что берега облеплены домами. Сейчас они покрыты лесами. Нет и главной достопримечательности — моста «Золотые ворота». На острове Алькатрас нет самой знаменитой тюрьмы, в которой я так и не удосужился побывать, как турист, но, может быть, попаду через какое-то количество лет постояльцем. Пока на острове есть только небольшой маяк, но рядом что-то уже строят. Зато везде высоченные секвойи, среди которых на высоком остром мысу располагался старый испанский форт с американским флагом на высоченном, под стать окружавшим деревьям, флагштоке. Как рассказал капитан Бенджамин Спирс, Калифорния была присоединена к США в прошлом году после войны с Мексикой. В то время в городе Сан-Франциско проживало всего сотен восемь жителей. После начала «золотой лихорадки» население увеличилось в несколько десятков раз. Во сколько точно — не знает никто. Город растет каждый день, везде идет строительство домов. Три четверти городских зданий — бревенчатые срубы, но есть и каменные двух-трехэтажные, по большей части старой, испанской, постройки, и кирпичные совсем новые. Говорят, что примерно половина городских строений принадлежит Сэму Бреннану, мормону, бывшему местному агенту по недвижимости. Когда только начиналась «золотая лихорадка», он одним из первых подключился к процессу. В отличие от многих, намыв золотого песка всего бутылку из-под вина, вернулся в Сан-Франциско, скупил там все лопаты, кирки, тазы и прочий инвентарь, а потом пробежал по городу с находкой, крича: «Золото! Золото!…». После чего начал продавать в несколько раз дороже инвентарь новоиспеченным золотоискателям, сделав за несколько дней состояние. Теперь он продолжает стричь баранов, по бешеным ценам предоставляя им жилье и продавая снабжение. Мне сразу вспомнилась аналогичная ситуация с пиратами, которые грабили, рискуя жизнью, а большая часть добычи уходила тем, кто, живя в комфорте, скупал у них добычу по дешевке и предоставлял по завышенным ценам корабли, оружие, продукты.

В проливе Золотые ворота, через который в будущем построят великолепный мост, иногда приливное течение сталкивается со встречным ветром. Тогда волны быстро вырастают в два-три раза. Создается впечатление, что они перекатываются через пороги. Явление не опасное для крупного теплохода, а вот для парохода «Калифорния» мало не показалось, тем более, что надо было сбрасывать скорость по случаю приближения к якорной стоянке. Проскочили с горем пополам. Наверное, благодаря тому, что Бенджамин Спирс крестился с частотой вращения ветряка в такую погоду. На рейде Сан-Франциско стояло десятка три парусников. По словам Бенджамина Спирса, большая их часть используется, как гостиница или склад, потому что экипажи сбежали мыть золото. Пароход «Калифорния» стал на якорь рядом с ними. Доставка на берег пассажиров производилась местными лодочниками. Не бесплатно, конечно. При этом у трапа стояли два надежных матроса, вооруженные дубинками, следили, чтобы не сбежал никто из членов экипажа. Прямо, как в военном флоте Британии при стоянке на Спитхеде! По условиям договора, мне, трем временным кочегарам и пассажирам, у которых не осталось денег на оплату лодочников, пришлось задержаться на пароходе до конца выгрузки, после чего нас отвезли бесплатно на судовой гичке.

Были гражданские сумерки, когда я ступил на берег на окраине Сан-Франциско, возле халуп, слепленных из досок, камней, глины, с куском материи или невыделанной, коровьей шкурой, закрывавшей вход. Между разномастными и разнокалиберными постройками сновала детвора, куры и утки разных пород, пятнистые черно-белые поросята. Две тощие собаки посмотрели на меня безучастно, решив не расходовать силы на гавканье, протрусили к куче мусора, где рылись несколько облезлых котов, все черного окраса. Из полуземлянки с крышей из веток вышла сгорбленная женщина с тусклыми глазами и впалыми щеками, выплеснула помои почти под ноги мне. К луже тут же подбежал поросенок, порылся в ней розово-черным пятачком. У меня появилось впечатление, что вновь оказался в средневековом городе. Помня, что на улицах средневекового города ночью опаснее, чем в лесу, пошел по самому короткому пути к ближайшей дубовой роще. В самом начале ее были шалаши с жильцами, в основном женщинами и детьми, поэтому, пока было светло, я углубился настолько далеко, насколько мог, где и устроил себе ложе, наломав веток. Сверху постелил сложенный втрое кусок старого паруса, который презентовал мне от щедрот своих капитан Бенджамин Спирс. Ночи сейчас очень теплые, не должен замерзнуть. Вместо подушки использовал спасательный жилет. В нем хранятся все мои кровные, нажитые непосильным грабительским трудом в предыдущую эпоху. Было бы, конечно, комфортнее и безопаснее переночевать на пароходе «Калифорния», но там был шанс проснуться на переходе к Панаме.

Вырубился не сразу. Слушал звуки ночного леса и думал за жизнь. При тех ценах, что сейчас в Сан-Франциско, денег у меня хватало только на пару одеял, лопату, деревянный лоток для промывки золота и продукты на две-три недели. Капитан Бенджамин Спирс подкинул мне совет навестить какую-нибудь синьорию, которых здесь много, особенно южнее города, и купить все необходимое. По его словам, там все стоит раза в два дешевле. Я решил последовать совету капитана. Наверняка сэкономлю несколько золотых монет, а вот намыл бы за эти дни столько же золотого песка — большой вопрос. Впрочем, даже если совсем не попрет, мне надо будет всего лишь дождаться прихода парохода «Калифорния» и устроиться на него помощником капитана. С этой успокаивающей мыслью и заснул.