Рейнеке-лис
Шрифт:
В подлом своем злодеянье, свершенном с Бэллином вместе, —
В том, что вы кроткого Лямпе убили и голову жертвы
Нагло прислали мне в сумке под видом секретных посланий!
Вы это сделали, явно глумясь надо мною! Но Бэллин
Жизнью уже расплатился за это, — расплатишься тем же!..»
«Горе мне! — Рейнеке скорбно сказал. — Умереть бы мне лучше!
Вы меня выслушать лишь соизвольте, а там и решайте:
Если виновен я — сразу казните. Избавиться, видно,
Не суждено мне от горя и бед. Моя песенка спета.
Знайте же: Бэллин, предатель, мои все богатства
Да, ни единый из смертных не видел подобных сокровищ!
Ах, они стоили жизни бедному Лямпе! Доверил
Сказочный клад я обоим, — похитил все ценности Бэллин!
Если бы только их вновь обнаружить! Но я опасаюсь,
Что не найдет их никто, что исчезли они безвозвратно!.,»
Тут обезьяна вмешалась: «Отчаянью нет оснований!
Если они на земле, то еще остается надежда.
Будем ходить и расспрашивать всех — и мирян и духовных
Денно и нощно! Но вы драгоценности нам опишите!»
«Неописуемы! — лис говорит. — И пропали бесследно:
Кто их присвоил — припрятал. Какой же удар ожидает
Фрау Эрмелину мою! Она не простит мне ошибки:
Предупреждала ведь: «Не доверяй им обоим сокровищ!»
А на меня же поклеп возвели — и, быть может, осудят!
Нет, я свою правоту докажу, я дождусь приговора.
Если я буду оправдан, объеду все царства, все страны
И постараюсь пропажу найти, хоть ценой своей жизни!»
Песнь Десятая
«О, мой король благородный! — сказал краснобай хитроумный. —
Дайте мне, мой государь, пред моими друзьями поведать
О драгоценностях редких, что вам предназначены были.
Пусть не дошли они к вам, но бывает похвально желанье».
«Ну, говори, — согласился король, — да смотри, покороче!»
«Все миновало: и счастье и честь! — так начал печально
Рейнеке. — Первым среди драгоценных изделий был перстень.
Я его Бэллину дал, поручив передать государю.
Из благородного золота отлит был перстень старинный
И удивительным образом собран. Как он блистал бы
В личной сокровищнице моего короля-государя!
Тыльную сторону перстня, что самого пальца касалась,
Всю испещрил письменами гравер и залил их эмалью:
Те письмена составляли три слова еврейских с особым,
Тайным значеньем. У нас их никто б не прочел и не понял.
В них только Абрион, мастер из Трира, сумел разобраться.
Это — ученый еврей, что все языки и наречья
От Пуату до степей Люнебургских [49] постиг в совершенстве.
В травах же и в драгоценных камнях он знаток несравненный.
Перстень мой он осмотрел и сказал мне: «Волшебные свойства
Заключены в нем. Слова гравировки — три имени древних [50] ,
Нам принесенные благочестивейшим Сифбм из рая,
49
От Пуату до степей Люнебургских… — Ошибка Гете: в средневековом эпосе не Пуату, а Пётрау, люнебургская деревня. Ирония и состоит в том, что
это расстояние составляет всего лишь несколько миль50
Три имени древних, // Нам принесенные благочестивейшим Сифом из рая, // Где он елей милосердья разыскивал. — Легенда рассказывает, что Сифа послал в рай его отец Адам за утраченным елеем милосердия. Елей он не получил, но ему были даны три семени райских деревьев; из одного выросло дерево, пошедшее на изготовление креста, на котором распяли Иисуса.
Где он елей милосердья разыскивал. Кто этот перстень
Носит на пальце — от всяких опасностей в жизни избавлен:
Громы и молнии и колдовство перед перстнем бессильны».
Далее мастер открыл мне, что в книгах он вычитал, будто
Перстень носящий на пальце — и в самую лютую стужу
Не замерзает и мирно преклоннейших лет достигает.
Вправлен был камень в тот перстень — яркий, редчайший карбункул.
Вспыхивал он в темноте и все озарял в окруженье.
Много скрывал он таинственных сил: исцелял от болезней.
Кто прикасался к нему, избавлялся от всяких недугов
И от скорбей, и не властен он был над одной только смертью.
Мастер открыл мне и прочие силы чудесного камня:
Странствовать может повсюду счастливый его обладатель —
И ни воды, ни огня не бояться, ни плена, ни козней,
И не потерпит вреда от любых покушений он вражьих.
Стоит ему на карбункул взглянуть натощак перед битвой —
Справится с сотней противников он. Благородный тот камень
Силы лишает все яды и все вредоносные соки.
Он укрощает и ненависть: кто обладателя камня
Вдруг невзлюбил бы, тот вскоре к нему б изменил отношенье.
Кто перечислит все свойства того чудотворного перстня,
Что, меж сокровищ отцовских найдя, предназначил я сразу
И отослал королю! Я-то сам понимал ведь отлично,
Что недостоин такой драгоценности, что, как я думал,
Ею владеть лишь единственный вправе: кто всех благородней,
Тот, на ком зиждется всякое благополучие наше.
а, я мечтал охранить его жизнь от печалей и бедствий!
Должен был также Бэллин-баран поднести королеве
Гребень и зеркало, чтобы она обо мне вспоминала.
Я для забавы их как-то извлек из отцовского клада,
Произведений искусства изящнее не было в мире.
Ах, как жена любовалась на них, получить их мечтая!
Так никогда б не прельстили ее все земные богатства.
Мы из-за этого ссорились даже, но я не сдавался.
С самыми лучшими чувствами презентовал я недавно
Зеркало это и гребень своей госпоже-королеве,
Что оказала так много мне благодеяний, так часто
Словом своим благосклонным меня из беды выручала.
Блеск благородства и знатность ее добродетель венчает,
Род ее древний себя проявляет в словах и в поступках,
Вот кто достоин был гребня и зеркала! Но, к сожаленью,
Ей не пришлось их увидеть — они ведь погибли навеки!
Гребень я вам опишу. Художник избрал для изделья
Кости пантеры — останки того благородного зверя,
Что обитает меж кущами рая и чащей индийской.