Рейс по ту сторону смерти

А что есть? Глюк. Систематический, даже системный. Хотя-а-а... что наша жизнь? Не будем прятаться от реальности, включим оптические сенсоры и будем суровы, как терминатор...

Песец, центральный мой процессор! "Жопа в клеточку", картина неизвестного художника. Прям перед глазами. Блин, не в клеточку, а в гамаке. Надо мной. Я тоже в гамаке. Слева деревянная стенка. Это за стенкой то ли льется, то ли плещется. Темно, только вдали что-то слабо светит. Мда. Нужно полежать с открытыми глазами, может, само пройдет... Что-то не проходит. Не белка. Песец. Глюки не воняют и не чешутся.

– - Что за дурацкие сны!
– - кто-то проговорил в голове. По-английски, но отчего-то совершенно понятно.

– Бони, гад, по голове пинал, вот оно и...

– - А кто такой Бони?
– - невольно подумалось.

– - Жлоб. Бони маленький. Странный ты, сон. Как мне может что-то сниться не по-английски?

– - А почему тебе и почему по-английски?

– - Потому что я сплю, и я -- англичанин.

– - А я не сплю, -- прикалываюсь над глюком.

– - Ну, правильно. Как ты можешь спать, если ты мне снишься?

– - Я, вообще, неместный...

– - А! Ты мне по ошибке снишься. Не туда залетел.

– - Гм. Залетел. Не туда. Да-а-а! А куда?

– - Ко мне в голову, конечно. Не в жопу же.

– - А что ж все так чешется-то?

– - В башке вши, а жопа, потому что обдристался.

– - Ё.........

– - Ухты! Давай еще!

– - И сколько раз подряд надо обделаться, чтоб так воняло?

– - Воняет? В трюме всегда так.

– - В каком трюме?

– - Каком-каком! В корабельном. Дурацкий ты какой-то, сон, тупой и болтливый.

Я точно знаю, что я -- не сон. Как бы в этом убедиться? Ощупываю себя. Странная одежда. Но это пофиг. Не мог я за ночь так съёжиться! И сбрить усы! Обделаться -- это теоретически возможно. Трюм... э... по пьяни тоже вероятен. Но сбрить усы не мог. Только не я. Не я? А кто?

– - Ты кто?
– - снюсь и интересуюсь.

– - Закари.

– - Что ты делаешь в трюме, Захар?

– - Сплю.

– - А ещё?

– - Болтаю с дурацким сном.

– - А вообще?

– - Плыву на корабле на каторгу.

– - На сколько лет?

– - Почти четырнадцать.

– - Четырнадцать?! А за что так много?

– - Мне почти четырнадцать лет, а каторга пожизненная, за убийство. Мы тут все за убийства, в основном.

– - Что, не убийцы есть?
– - ошарашенно ляпаю, что в голову пришло.

– - Нету, просто у некоторых, кроме убийств, всякого навалом.

– - Что, например, просто?

– - Конокрадство, поджоги, грабежи. Ещё насильники были.

– - Были?

– - Угу. Только кончились, болели сильно, каждый день.

– - А ты?

– - Я только за убийство.

– - Хм. Зак, а если я у тебя немного задержусь?

– - До утра?

– - До смерти.

– - Не знаю, я днём не сплю, бьют. Ты ночами прилетай, будем болтать о том, о сём.

– - За что бьют?

– - За то, что мелкий. Кормят сухарями с плесенью, я на оправку не успел и обдристался в трюме, отпинали и прозвали дристуном.

– - Почему не успел?

– - Из-за сухарей, ещё меня от трапа оттолкнули, три раза.

– - От какого трапа?

– - Вон там люк открывают и верёвку сбрасывают на полчаса.

– - А трап?

– - Верёвка с узлами и есть трап.

– - А если не сможешь залезть?

– - Тогда жди, пока, кто на палубу пробился, парашу поднимут, потом в очереди стой, терпи. Не вытерпишь -- обдрищешься в трюме, отпинают. И так пока не забьют, а когда забьют, на той же верёвке вытащат и выбросят в море. Всё, улетай, скоро утро, ссать охота!

– - Зак, я на денек останусь. Лады?

– - Нравится, когда бьют?

– - Не нравится, потому останусь.

В башке взревели баззеры боевой тревоги. Зак внутренне сжался, набираясь отчаянья для броска. Только фигли готовиться? На ледяной решимости сталкера проверил моторику, ощутил каждый мускул. Ноги коленями к груди и резко вперёд.

Лёгкое тело пацана удивительно послушно. Когда ноги коснулись пола, трюмный люк приоткрылся. Длинный прыжок и в кувырок. На выходе из кувырка замечаю, что люк открылся полностью. Сверху хрипло заревело.

Слева и справа нехорошо. Один на низком старте, второй уже замахнулся. Присесть, уходя от удара и открытой ладонью первому в лоб. Поваляйся в гамаке, рано еще вставать. Над головой пролетел кулак. Теперь моя очередь. Локтем с разворота в солнышко. Удачно.

Задержался я с ними. Сзади уже подбегают. Уклон и передняя подножка. Здорово грохнулся! Однако, у нас дела, поссать-таки надо.

Прыгаю вперёд, снова в кувырок и на трап. Страдальцы на полу народ задержали, но несильно. Запнулись об тушки, но успели. Шустрые. Самому шустрому приз -- подъёмом ступни в нос уже с верёвки. Быстро поднимаюсь наверх.

– - Куда теперь, Зак?

– - Вон клюзы в фальшборте, -- ответил Зак, перестав визжать.

Он всё время утренней зарядки визжал от страха.

– - Уёёёоу, здорово!

– - Не от страха, значит, -- думаю, замерев в нирване у клюза.

Сзади бежит народ и снова не понять чего орёт. Странно, Зака я понимаю, а тут не в зуб ногой. Ещё радовался, что английский за ночь выучил. Фигушки.

– - Зак, чего они?