Резервация монстров 2. Одна из них

Вся подавшись вперед, я жадно впитывала знакомые до боли очертания мужской фигуры на ближайшем гравике, и не верила своим глазам. Но как он узнал, где искать?! Я едва не плакала, побелевшими пальцами вцепившись к холодный поручень. В один момент терпеть вокруг себя руки другого мужчины стало просто невыносимо. В глазах защипало, но слезы не пролились. В кои-то веки я готова была заплакать от радости.

Гер тоже заметил новоприбывших, и я видела, как его едва не перекосило от неприязни. Он крепче сжал руку на моей талии, лихорадочно соображая, как будет выкручиваться из сложной ситуации. Как по мне, ответ был очевиден. Бежать ему было некуда. Если бы только эрсиорхи, но по его душу прибыли и местные Каратели, что значит, у правителей к нему тоже имелась пара дополнительных вопросов. Очевидно, преследователи просто так не отстанут, а значит… Значит у меня есть неплохой шанс!

Нас окружили с десяток гравиков, зависнув в нескольких метрах вокруг, и на виртуальном экране перед Германом одно за другим замигали входящие сообщения. Гер неспешно открывал их по одному.

«Гермиан Тсарге, Верховный династ убедительно советует вам проследовать в Цитадель в нашем сопровождении. Вашу спутницу следует передать эрсиорхам немедленно. Их в Цитадели видеть не желают.» — прозвучало одно из них совершенно нейтральным мужским голосом. Второе было куда лаконичнее: «Выходи, паразит!» — веско озвучил Ктиаран. Я не могла не улыбнуться, изо всех сил сдерживая рвущееся наружу ликование.

«Две минуты на раздумья, после чего мы будем вынуждены применить карательные меры» — прилетело третье.

«Не тупи, вылазь, больно не будет. Почти» — прозвучало четвертое мрачным голосом Царнима.

Гер так сильно сжал руками металлический поручень, что, казалось, тот погнется под его побелевшими пальцами. Но раздумывал мужчина недолго. Взяв за плечи, он развернул меня к себе, вперившись в мое лицо своими лимонными зрачками. Выражение его глаз было новым, совершенно мне незнакомым. В них были тревога, боль, отчаяние и такая мрачная решимость, от которой мне стало не по себе. На секунду прикрыв глаза, будто сосредотачиваясь, он открыл их снова и быстро заговорил:

— Боюсь, если убегать вдвоем, то они могут открыть огонь на поражение. А я не хочу, чтобы ты пострадала.

Я тяжело сглотнула, не в силах оторвать от него взгляда, каждой клеточкой кожи чувствуя, как в воздухе вдруг повисло нечто крайне значительное и неумолимо неизбежное.

— Но я обязательно за тобой вернусь, — продолжил он, обхватывая мое лицо ладонями, и легонько касаясь своим лбом моего. — И всё обязательно будет хорошо, а если нет… Если что-то вдруг пойдет не так…

Он тяжело выдохнул мне в губы, и я зажмурилась. Но ничего не происходило, и тогда я снова на него посмотрела. Эта его непрошенная близость уже не казалась столь некомфортной, как все те, что были раньше, ведь на этот раз, я чувствовала, она была последней. Поэтому старалась терпеть. Гер смотрел на меня с выражением невыразимой боли и отчаяния.

— Прости, — сказал он тихо, так, что я едва услышала. И … — он снова вздохнул, так, будто ему невероятно тяжело было выдавить из себя эти несколько прощальных слов. — И будь счастлива, хорошо? Хотя, зачем просить, ты и так теперь будешь, — он горько усмехнулся, — а я всегда буду тебя любить, до последнего вздоха, помни, и… Прости, если сможешь. Я был глупым, жестоким, и самонадеянным эгоистом.

А ты навсегда теперь в моей голове, Виринея…. Рин. Прости, прости… Знаешь, я бы мог вырвать себе сердце, чтобы перестать тебя любить. Вот только, был бы тогда в моей жизни смысл? Все эти годы я жил тобой, засыпал и просыпался с мыслями о тебе, ты стала моим наваждением, моей единственной недостижимой мечтой. Если бы ты только могла, хоть раз, один единственный раз, искренне… Если бы я только мог увидеть в твоих глазах, что ты не держишь на меня зла, что простила, и, может быть даже…

Я закусила губу. В горле застрял тяжелый ком, мешавший выдавить хоть слово в ответ. Поэтому мне только и оставалось, что смотреть на него повлажневшими глазами, и молчать, отчаянно сжав руки в кулаки. Несмотря ни на что, его было безумно жаль, но с другой, себя было жаль куда больше, так что… Пару фраз сожаления не перекрывали всего того, что он наворотил. Однако эти его, полные искреннего чувства слова признания ранили глубоко, задевая самое сокровенное. И частично я винила именно себя в том, что всё сложилось между нами именно так. Но сейчас уже было ничего не исправить. Более того, уже давным-давно было ничего с этим не поделать. Всё вышло, как вышло. И последствия заставляли только жалеть да сдерживать подступающие к глазам слезы. Я судорожно вздохнула, не в силах предложить ему чего-либо взамен. Не имея ни малейшего желания этого делать.

Мужчина отчаянно искал в моем лице хоть что-то, малейший намёк, выражение, знак или проявление эмоций, и, не найдя, нехотя отпустил мое лицо. Возможно, он решил, что его проникновенная речь тронет мою жалостливую душу и я, плюнув на все, улечу с ним? Ха-ха два раза! Конечно, меня тронуло, даже более чем, но… Сопереживала ли я? Тысячу раз да! Но больше всего мне было жаль того, что именно я стала объектом его больной страсти, той, которой никак не суждено было стать взаимной. И он уже, кажется, понял, что с моей стороны ответной речи ему не дождаться, как и ответных действий. Слишком давно и основательно он всё испортил. Я просто молчала в ожидании, когда мужчина меня наконец от себя отпустит. Всему приходит конец. И, хотелось верить, что это был самый настоящий и бесповоротный финал нашей с Германом истории. Не самый лучший, не самый счастливый, если он вообще был здесь возможен. Но хоть какой-то. И это обнадеживало. Но, очевидно, только меня.

— Кстати…— безрадостно усмехнулся он, поворачиваясь к пульту, — всё никак не получалось тебе сказать… Твоя мать… Она ведь тоже была эрботом.

Его длинные пальцы быстро пробежались по нужным кнопкам, и слегка загудел, открываясь, защитный купол нашего гравика.

Я стояла, как громом пораженная, не в силах выдавить не слова. Что-о-о? Как он назвал мою мать?!

— Да, — кивнул он, снова поворачиваясь ко мне с легкой полуулыбкой на губах, — ты одна из нас, Рин. Хоть и наполовину.

Сказав это, мужчина слегка подтолкнул меня в плечи, так, что я по инерции подалась назад, и едва не оступилась, полетев в бездну, но тут же была подхвачена сзади чужими крепкими руками.

— И еще, — выдал Гер напоследок, — твое животное на Тсарниан, в моей лаборатории.

Я глядела на него расширенными глазами, в шоке от предыдущей новости, и всё ещё не понимала до конца, что теперь, ровно с текущей минуты я наконец-то свободна.

— Прощай, — прошептала Геру одними губами, наблюдая, как снова закрывается над ним темный защитный купол.

Мужчина улыбнулся мне напоследок, сверкнув отросшими клыками, хитро подмигнул, и в следующую же секунду его гравик, даже не дожидаясь полного закрытия купола, резко свечкой взметнулся вверх, обдав нас мощной волной воздуха. Платформы карателей, будто опомнившись, живо метнулись следом, в считанные секунды превратившись в темные точки далеко над нашими головами. Я, ахнув от неожиданности, вскинула голову, чтобы проследить за траекторией их полёта. И тут случилось страшное.

Яркая вспышка света сверкнула подобно взрыву сверхновой далеко наверху, на доли секунды залив все вокруг ультра белым. Я едва успела зажмуриться, как следом пришел звук… Жуткий грохот взрыва такой мощи, что платфорама под нами задрожала, а у меня в буквальном смысле подкосились колени и напрочь заложило уши. Нас сильно качнуло, так, что мне пришлось что есть силы вцепиться в своего спасителя. А затем мимо стремительными метеорами, обдавая жаром, с гулким свистом понеслись крупные куски горящих осколков. Едко запахло гарью и паленой пластмассой. Платформа, умело лавируя под этим опасным дождем, выбралась на безопасное расстояние, и уже оттуда я, оглушенная и полуослепшая, могла наблюдать настоящий звездопад средь бела дня. Множественные яркие точки, расчерчивая воздух, как всполохи праздничного салюта, постепенно гасли, исчезая далеко внизу, оставляя за собой широкие дымные следы.

Темные гравики, кинувшиеся в погоню, разнесло в разные стороны взрывной волной, но они быстро скооперировались и спустились к нам.

«Мы проводим вас до границы» — прозвучало из динамика.

Я услышала это через большой комок ваты, казалось, застрявшей в обоих ушах, и отчаянно помотала головой, чтобы прогнать неприятное ощущение. Я никак не могла взять в толк, что именно произошло, и откуда взялась эта вспышка. И осколки, что это вообще было?

Тсарнианские гравики синхронно загудели, и под конвоем Ганрианских послушно отправились в обратную сторону, домой.