Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
Ноиро пошел к домену вождя и обнаружил, что жилье полностью уцелело. На пороге перед ступенями, покачиваясь, сидела полуседая сморщенная старуха и тянула: «Эу-эу-эу-а-а-а-эуэ». Выцветшие глаза ее смотрели в никуда. Журналист понял, что она не в себе.
— Бабушка! — позвал он, подходя ближе. — Куда все делись?
Старуха вздрогнула, мутный взор обратился на Ноиро.
— Прятасся… — прошамкала она беззубым ртом.
— А жив вождь?
Молчание.
— Вождь,
— А-а-а! — старуха блаженно улыбнулась. — Сын моя живо! Араго ранетый, Араго Та-Дюлатар. Берегись, белый чужак! Улах идти!
— Где Та… этот самый… Латар? Проводите меня туда, бабушка! Араго и остальным нужно помочь, мы тут, неподалеку. У нас есть оружие, плавуны не осмелятся…
Он подхватил ее под руки и, развернувшись, почти понес в сторону заветной тропы. Старуха послушно семенила рядом, то ли читая молитвы, то ли оплакивая свой народ, и вдруг, охнув, стала оседать наземь и жалобно выть. Ноиро обнял ее за плечи, а когда выпрямился, то едва не ударился лбом о подбородок откуда ни возьмись выросшего перед ними мужчины со свирепым лицом, глазами хищника и носом стервятника. Его голову венчал череп громадной кошки. Ноиро ощутил что-то черное, колючее, стремящееся прорваться в него. Старуха залопотала, как будто умоляя о чем-то черного незнакомца.
Сощурившись, тот секунду глядел на них, а потом выкинул руку в направлении Ноиро, уже готового стрелять, и рявкнул:
— Артавар ванта!
Журналист услышал, как в то же мгновение заверещали все птицы в округе, а стая каких-то черных пернатых взвилась в воздух.
Старуха отшатнулась от Ноиро, как от зараженного. Свирепый схватил ее за седые космы и грубо поволок за собой.
— Эй! Ты! Оставь ее, не то буду стрелять! — разозлился Ноиро, целя в незнакомца, но не решаясь выстрелить из страха попасть в бабку.
Тот резко развернулся и приподнял копье, а старуха закричала на Ноиро, чтобы убирался и не подходил к ней больше. При этом она почти нежно гладила свирепого по разрисованной груди, а свирепый еще грубее выкручивал ее волосы, заставляя несчастную голосить от боли.
— Хорошо, я ухожу. Ухожу. Не мучай ее только! Ублюдок…
Мужчина угрожающе дернул копьем в его сторону, окинул Ноиро угрюмым взглядом — так не смотрят на живых — и пошел своей дорогой, волоча рядом рыдающую бабку. Да уж, поистине артавар ванта, Протоний всех покарай! Иначе и не скажешь.
Весь день журналист тщетно искал следы исчезнувшего племени. Не тут-то было! Совсем усталый и разбитый, молодой человек вернулся на базу, где о нем, поглядывая на часы, уже поговаривали Матиус и Лад.
— Ты где бродишь? — накинулся на него, как сова на мышь, Клив Матиус. — Это тебе сельва, а не проспект Фурона! Мы уже думали снаряжать спасательную группу…
— Да полная артавар ванта! — ругнулся Ноиро: это словосочетание весь день крутилось у него в памяти и вызывало страшное раздражение. — Плавуны разорили «моих» дикарей, дикари куда-то разбежались, потом какой-то поддонок напал на мать вождя Араго и утащил ее с собой за косы, а она… Вы чего?
Он смотрел на вытянувшиеся лица археологов. Лад даже поставил на землю миску, которая заплясала у него в руке,
словно живая.— Что ты сказал? — спросила Нэфри, с ужасом коснувшись пальцами губ.
— Я сказал, что эти сволочи…
— Нет, в самом начале…
— А… это… арта…
— Молчи! — перебила она с видом матери, впервые услышавшей от маловозрастного сына непристойного словцо. — Где ты это услышал?!
— Плавун сказал… или кто он там на самом деле?
— Кому сказал?
В воздухе сгустилось напряжение. Все археологи смотрели на Ноиро. Тот растерянно пожал плечами:
— Думаю, мне. Я же хотел увести оттуда старуху, вот он меня и выбранил…
Постаревший и осунувшийся Лад сидел, охватив голову и прижав лоб к коленям. Глухо и тихо проговорил он куда-то себе под ноги, в землю:
— Он тебя не выбранил. Он тебя проклял. Это Улах-шаман.
— По-моему, это глупо, — сказал Ноиро, наблюдая, как археологи баррикадируют вход в домен и устраивают свои спальники так, чтобы можно было в любой момент вскочить и схватить оружие.
Нэфри села рядом с журналистом, намереваясь караулить не то его, не то от него.
— Зачем мы нужны этим дикарям, чтобы они пошли сюда? И вообще, по-моему, шаман блефовал. Я ведь мог и выстрелить…
— Ноиро, а ты не хочешь наконец заткнуться? — поинтересовалась девушка.
— Хочу. Но все так суетятся…
— Тогда заткнись. Йвар однажды собственными глазами видел последствия этих двух «бранных» слов. До этого он тоже над мракобесием смеялся и Улаха не знал.
Ноиро невесело усмехнулся:
— Значит, у меня есть надежда убедить его в альтернативных взглядах на историю? Ладно, не злись! Ну не плакать же мне теперь!
— Я на твоем месте всплакнула бы.
— А кого из проклятых видел Лад?
— Одного из археологов. Это случилось десять лет назад и, конечно, я того человека никогда не видела. Лад до сих пор об этом рассказать не может, трясет его…
— Да… печально. Но я-то себя нормально чувствую!
Она приблизила губы к его уху и шепнула:
— Все-таки, ты тоже не так прост, каким кажешься, и у нас есть надежда…
Ноиро резко повернулся к ней:
— Я знаю, где видел тебя раньше! Этот огненный оттенок… Ты прыгнула тогда на радугу и…
Нэфри зажала ему рот ладонью:
— Молчи, говорю! — и опасливо покосилась по сторонам. — Что ты кричишь?
Даже в свете факела было видно, как она покраснела.
— И что такого? Меня на радуге тоже потрепало…
— Да я потом три дня как чучело наряжалась, чтобы на меня не пялились, как будто я голая. Пф! Побывал бы ты в моей шкуре, я бы посмотрела!
При одном воспоминании о том случае целый вихрь «стражей перекрестка» закружил над нею. Журналист ничего не успел с собой поделать: кровь забурлила, в паху стало горячо, напряглось и заломило, а сердце в бешеном ритме выдало барабанную дробь. Воображение нарисовало такое, что и описывать неловко, а разглядывать — заманчиво. Ноиро ничего сейчас не хотелось, кроме как стиснуть гибкое смуглое тело Нэфри, а потом до боли, до стонов мять губами ее губы, войти в нее и обладать ею до умопомрачения, до полного бессилия, до…