Режим черной магии

Красные козьи глаза прищурились.

— Сейчас, голубка моя, ты больше похожа на китайский квартал. Чем ты накачалась?

Я его оттолкнула, перехватив потрясенный взгляд Ли: я не только противостояла демону вне круга, но Ал еще и обращался со мной как с равной. Или как с любимой собакой, поправилась я мысленно, клонясь в сторону. Ал меня подхватил.

— Верни… — я тяжело задышала, когда он схватил меня за плечо рукой в белой перчатке и посадил прямо, — верни мое имя! Вот прямо сейчас, блин! Я серьезно!

Ал посмотрел на двоих у себя за спиной, надежно защищенных кругом, потом на Пирса. Я наморщила нос, учуяв запах жженого янтаря.

Ал меня отпустил, я соскользнула на пол и ойкнула, свалившись грудой возле симпатичных башмаков с пряжками. Сейчас уже никто не носит башмаков с пряжками. Подарю-ка я ему нормальные ботинки на следующее солнцестояние. Сексуальные такие мужские ботиночки. Ага.

Неверной рукой нашарив край стола, я подтянулась и встала.

Глаза с козьим разрезом прищурились: Ал обернулся к Пирсу.

— Ты должен был за ней присматривать.

— Я это и делаю! — Пирс не скрывал собственной злости. — Второй раз живу на свете, но никогда не видел женщины, так легко попадающей в беду. И твой категорический отказ урегулировать ваши споры делает ситуацию совершенно невозможной. Верни Рэйчел ее имя, или же я скажу Тритону, что не справляюсь.

Поднятые брови придавали его лицу вызывающий вид.

— Ага, — согласилась я, вставая на заплетающихся ногах и пытаясь овладеть собственным зрением.

Ал молчал, играя желваками. И вдруг сказал:

— Пошли. Пирс, ты останешься здесь. Я ее отошлю обратно до рассвета.

Я заморгала, уставилась на него:

— Пошли? Куда пошли?

Ал обернулся на Айви и Ли, потом посмотрел на Пирса, фыркнул.

— Я не буду плести проклятия на публике.

Видно было, что он очень недоволен.

Вдруг я поняла, что Пирс добился того, что я хочу. Ал будет выполнять наше соглашение. Меня таскали по всей стране, накачали дрянью, собирались лоботомировать, но я получу обратно свое имя. Стиснув зубы в дикой улыбке, я посмотрела на Айви.

Все же день будет удачным.

— Эй! — воскликнула я, споткнувшись, когда Ал меня потащил за собой в клубе жженого янтаря. — Почему здесь нельзя?

И тут воздух вырвался у меня из легких. Мы ушли из реальности.

Глава семнадцатая

Легкие у меня загудели, я почувствовала, как проваливаюсь, потом дернулась выпрямиться еще до того, как вновь возникла плоть, отделяющая меня от Ала. Под собственный оглушительный пульс я пошатнулась, когда Ал меня отпустил, едва не свалилась на исчерченный кругами полированный черный камень с ледяным белым краем. Как у ковена. Вздрогнув, заправила за блузку уже почти сработавшийся противоболевой амулет. Наклонилась подобрать шляпу Пирса с пола, бедро отозвалось болью. Небось там уже черный кровоподтек.

Ал стоял ко мне спиной и копался в высоком буфете. В старых стеклах, вставленных в деревянные рамы, его лицо плыло и искажалось.

— Если холодно, разожги огонь, — сказал он, бросая мне мешочек размером с ладонь.

Я бросилась его ловить, зная, что Ал меня ударит, если мешочек коснется пола. Внутри что-то поскрипывало — наверное, крупнозернистая соль.

Чувствуя, как ноет все тело, я пошла к противоположной стене поставить черный шелковый мешочек на край кафельного стола, расположенного между малым очагом, приветливо сейчас горящим, и большой — но еще темной — круглой огненной ямой в середине кухни. Вздохнув, я бросила шляпу Пирса на круглую скамью, окружающую эту яму. Введенные мне препараты выветривались, и я, обнимая себя за плечи, прикидывала, что мне проще: трудиться, чтобы развести огонь в центральной яме, или просто померзнуть то время, что уйдет на сотворение проклятия.

Господи, он наконец-то это сделает.

Ал вытащил из отпертого ящика книгу — что-то проверить, и слабое свечение шести закрепленных шаров осветило кафельный стол перед малым очагом. У стола стояли два сиденья — с одной стороны мягкое кресло с подлокотниками, с другой — простая табуретка. Когда я в первый раз попыталась сесть на табурет, тут же получила такую плюху, что отлетела к противоположной стене. Это было для меня неожиданностью. Очевидно, мне полагалось сидеть в удобном кресле Кери.

Вспомнив собственную кухню, я вздохнула — не по блестящим столам и ярким лампам, а по тем, кто там остался.

— Ты знаешь, что я даже ради спасения жизни огонь добыть не способна, — пожаловалась я, осторожно вынимая из корзины с растопкой тонкие щепочки. Не так уж было холодно, но если начну разжигать огонь, Ал прекратит швыряться в меня предметами для сотворения заклинаний. — У тебя есть что-нибудь вроде спичек?

Ал даже не глянул в мою сторону, занимаясь коллекцией ножей в запертом футляре.

— Значит, будем мерзнуть, пока не научишься. Попытайся не извести всю растопку, она денег стоит.

Видя, что я ворошу пепел в поисках каких-нибудь признаков жизни, он подошел ко мне и положил рядом с мешком зловещего вида церемониальный нож с изображением изогнувшейся женщины.

— Ну можно же просто отопление включить? — заныла я.

Приемная у него была как дворец, обыкновенная кухня, где спал Пирс, исполнена в современном стиле, а спальню Ала я, слава богу, не видела. А для этого помещения он выбрал деревенскую обстановку.

— Здесь нет труб, — ответил он рассеянно, задумчиво перебирая запасенные свечи.

Я кивнула. Ну, да. Даже наспех поставленный круг будет надежен.

Посмотрев на каминную полку, где все также рядом с Рыбкой стоял Кратион, я поежилась. Вообще говоря, насколько часто мне будет нужна защита от баньши?

Ал со стуком задвинул ящик, выложил небольшую тонкую дощечку (похоже, красного дерева) рядом с солью и свечами.

— Пришла уже в себя? — спросил он с хитрецой.

И снова у меня голова кивнула. Я бросила в яму кусок дерева, зарыла его в пепел, чтобы оно приняло на себя огонь.

— Да, — ответила я кратко, думая, что пепел у меня на руках пахнет лучше жженого янтаря, пропитавшего все помещение. Дома надо будет душ принять.

— Жаль. — Ал отвернулся, осмотрел полку с металлическими штучками и взял одну — похоже, наугад. — Мне ты нравишься, когда пьяная. С тобой тогда веселее. Сделать тебе пирог?

Он злобно улыбался, и я скривилась, увидев румяное лицо и козьи глаза. В тусклом свете они казались почти нормальными. Я уже набрала воздуху — сказать ему, куда он может засунуть свой пирог, как он вдруг дернулся, обернулся к очагу, и в глазах загорелся охотничий огонек.