Резонанс
Шрифт:
– Максик, а ты за тысячу евро не мог бы нас отвезти до самого Питера? Сколько нужно времени, чтобы добраться туда на машине?
– Часов восемь, десять – ответил Макс. – А когда нужно ехать?
– Мы готовы хоть сейчас. Мой муж не хочет покидать Россию, не увидев прекрасного города на Неве.
– За штуку евро я могу вас даже свозить туда и обратно. У меня все равно учеба в институте еще не началась. Вот только позвоню родителям, чтобы не теряли, и буду готов к путешествию.
Вероника перевела Антуану разговор, откинулась на сиденье и, вдруг, разрыдалась. Сказалось неестественное напряжение сумасшедшего дня. Антуан бережно обнял и погладил девушку. – Даже у таких, как Вероника, могут сдать нервы – подумал он, но вслух ничего не сказал. А молодой водитель уже поворачивал свою Ауди на международную трассу Е-95 (Москва – Санкт Петербург), изредка поглядывая в зеркало на двух странноватых французов.
Светлана открыла дверь и увидела на пороге Олега. Девушка очень обрадовалась гостю. Вот уже почти неделю ее друг не показывался на глаза, а занимался изучением папиных записок. – Может быть, он чтонибудь поймет в этих запутанных формулах? – думала Светлана и не мешала
Выглядел молодой человек очень плохо. Побледневшее лицо, мешки под глазами, мятые, нерасчесанные волосы – все выдавало напряженные и бессонные ночи.
– Привет, Олежек. Как дела? Что-то выглядишь уставшим. Поглотила тебя папина пучина волн? – Света поцеловала своего знакомого в щечку и провела рукой по его макушке, пытаясь хотя бы немного пригладить торчащий пучок волос. – Пошли, я тебя угощу вкусным чаем. Кофе не предлагаю. У тебя и так все глаза красные. Вот-вот выскочат наружу.
– Светка, я неделю не вылезал из дома, изучал записки твоего отца. Это оказалось очень непросто. Пять минут читаю дневник, а затем полдня в Интернете изучаю новые понятия, процессы. Вот так, шаг за шагом, прошел уже несколько разделов трактата. И ты знаешь, мне кажется, что я кое-что начал в нем понимать. А бутербродиков к чаю у тебя не найдется? – Ну конечно найдется – ответила девушка и повела парня за собой на кухню.
Сидя на табуретке и размахивая бутербродом с сыром, Олег начал своими словами пересказывать смысл прочитанных мыслей профессора Смелянского. – Так вот, – продолжал он – разобраться в процессе револьвации оказалось все-таки можно, если все делать не торопясь. На первом этапе человек должен вспомнить и зафиксировать главные моменты своей жизни, когда у него серьезным образом могла измениться судьба.
Олег сходил и принес из комнаты чистый лист бумаги. Он начал рисовать на нем какой-то график. – Вот смотри. Моя первая главная точка – окончание школы. Если бы в этот момент я не поступил в институт, то меня сразу бы забрали в армию. То есть в данной точке отпочковалась новая волна моей жизни – молодой человек нарисовал на листе вторую волнообразную кривую.
– Видишь, эта волна идет несколько ниже моей сегодняшней жизни студента. А вот еще одна волна. Это волна жизни меня как юриста. Я же сначала хотел поступать в юридическую академию, но побоялся большого конкурса, поэтому и пошел на экономический факультет нашего, местного ВУЗа. Вот интересно, на «юридической» волне, имел бы я сейчас уже свою адвокатскую контору? Ну да ладно – продолжил он. Таким образом, у каждого из нас имеется свой пакет волн жизни. Их столько – сколько существует развилок в выборе судьбы. Ты вот кем хотела стать? – задал он вопрос Светлане.
– В школе я очень хотела быть парикмахером-стилистом. Мне нравилось делать прически, которые соответствуют платью, костюму. Но папа не пустил меня в техникум, а заставил окончить школу и поступить в университет.
– Значит, в твоем пакете обязательно имеется такая волна. Интересно, кем ты на ней стала? Может быть выдающимся стилистом? – Олег заварил себе еще один пакетик с чаем и потянулся за новым бутербродом. – Гениальность твоего отца заключается в том, что он вывел формулу, по которой, зная главные развилки судьбы того или иного человека, можно рассчитать параметры всех волн его жизни. Длину, частоту, амплитуду. Используя механизм револьвации, можно попасть на ту волну, которая тебе больше нравится. Правда, как это делается, я еще до конца не понял. Он пишет, что необходимо использовать какой-то прибор – резонатор. Ты его случайно нигде не видела?
– А что он из себя представляет? – заинтересовалась девушка.
– Я и сам не знаю. Скорее всего, это какой-нибудь ящик с ручками, хотя может выглядеть и по-другому.
– Ты знаешь, здесь в квартире, точно ничего такого нет. Может быть на даче. Папа часто в последнее время работал именно там. Давай скатаемся и посмотрим. Глядишь, и найдется этот резонатор. О’кей? Тогда допивай чай, а я пока схожу, переоденусь.
Дача Смелянских находилась в деревне Снегири Московской области, километрах в тридцати от столицы. Молодые люди быстро доехали по еще незагруженному шоссе и остановили свой автомобиль около деревянных ворот с облупившейся зеленой краской. Небольшой двухэтажный домик состоял из четырех комнат и кухни-веранды на первом этаже. Справа к дому был пристроен флигель с отдельным входом. Как сказала Света, это и есть загородная лаборатория Анатолия Эдуардовича. С момента похорон профессора его семья еще ни разу не сюда приезжала. Светлана открыла входную дверь, впустила туда Олега, а сама пошла включать свет и отопление.
Войдя в помещение, молодой человек осмотрелся по сторонам. Внутренним убранством пристроенный видимо совсем недавно флигель напоминал что-то среднее между жилой комнатой и сараем. Слева, у окна находился старый потрескавшийся стол, далее располагались диван, кресло-качалка и большой книжный шкаф. На диване валялся свернутый шерстяной плед и прямоугольная подушка, обитая красным материалом. Видимо профессор частенько оставался ночевать в этой загородной лаборатории.
Прикрученные вдоль стен длинные полки, большой и тяжелый верстак в углу, а также огромное количество разбросанного инструмента, деталей – все это очень напоминало обстановку советских гаражей, в которых автолюбители сами ремонтировали свои машины. Олег прошел в комнату и остановился у стола. На нем размещался небольшой трансформатор, а также какой-то прибор с круглыми пластмассовыми ручками и вытянутой шкалой цифр.
– А вот и резонатор – почти уверенно сказал Марков. Шкала прибора показывала весь имевшийся частотный диапазон. – Эти ручки, наверное, для нащупывания частот – догадался студент. Напротив некоторых цифр красным фломастером были нанесены риски. Штук семь или восемь. Скорее всего, это резонансные частоты волн жизни Смелянского, о которых написано в дневнике – подумал Олег. – Если профессор их рассчитал и зафиксировал, значит, точно пробовал самостоятельно осуществить процесс револьвации.
При этой мысли по спине студента пробежал легкий мандраж. Марков только сейчас, впервые задумался: А готов ли он сделать то же самое – осуществить прыжок на другую волну жизни? Ему по-настоящему сделалось
страшно перед таким выбором. – Конечно, все это фантастически интересно. Испытать уникальный прибор на себе, стать вторым человеком, прошедшим путь револьвации. Об этом мог бы мечтать любой ученый. Но Олег не был ученым, он был, в определенной мере циником, поэтому безрассудно бросаться в неизвестность не хотел.– Нужно сначала дочитать дневник. Если Смелянский побывал ТАМ, то наверняка описал весь процесс, как он действует, как определяются и устанавливаются резонансные частоты, что ощущает человек, «походивший» по другой волне жизни. Нет, если я и решусь сделать этот шаг, то лишь полностью разобравшись в существе явления – твердо решил молодой человек. Он и так был несказанно рад, что нашлось главное резонирующее устройство. Прикрыв его пледом, студент сел на диван и вытащил из кармана свернутую в трубку темно-красную тетрадь.
Из дневника профессора Смелянского
Итак, рассчитав частоту резонанса, я впервые в истории человечества мог попробовать испытать на себе процесс револьвации. Лаборанты конструкторского отдела помогли изготовить отдельные детали резонатора. Полностью я собрал этот прибор в своей лаборатории на даче (схема прилагается).
Раскачка биологического «Я» была обеспечена, оставалось только найти способ введения в резонанс моей духовной составляющей, моего сознания. Здесь встал вопрос: как заставить свой мозг начать внутренние колебания с данной частотой? Из известного ранее более всего подходил один способ – йога. Только она позволяет внутреннее состояние тела полностью подчинять разуму. Все это привело меня к занятиям йогой у лучших преподавателей Москвы. После года тренировок, я уже мог достаточно свободно принуждать свой разум совершать нужные колебательные процессы. К осени 2009 года я фактически полностью был готов к процессу револьвации.
14 ноября 2009 года.
В этот день (день моей первой публикации по теории волн) я заперся в своей лаборатории на даче в Снегирях. Было 20.35 вечера. Жена и дочь остались в Москве, поэтому никто не мог мне помешать сделать шаг, сравнимый только с выходом человека в открытый космос.
На резонаторе я заранее установил частоту, самую близкую к моей существующей волне жизни. По расчетам выходило, что данная волна располагалась чуть ниже настоящей, поэтому переход на нее не требовал большого количества энергии. Я настроил резонатор, сел в позу лотоса и включил прибор. Где-то через две – три минуты я стал ощущать в своем теле колебания каждой клеточки организма. Началась биологическая раскачка. Сначала колебания происходили дергано и хаотично, но после болезненного всплеска наступили удивительный покой и невесомость. Было такое ощущение, что тело, как единый организм, лежит и покачивается на волнах, вверх – вниз, вверх – вниз. Меня накрыло восхитительное, расслабленное состояние.
Я чуть было не уснул, однако вовремя заставил свой мозг включиться во второй этап процесса – этап внутренней раскачки духовного сознания. Я представил, что стою на огромных качелях и раскачиваюсь вместе с ними. Мысленно запрограммировав нужную частоту, я всей своей волей постепенно начал увеличивать взмах качелей. Взлет за взлетом, все выше и выше, выше и выше. Наконец, качели моего разума стали взмывать так высоко, что когда я зависал в верхней точке, мой мозг и мое тело синхронно вздрагивали, пытаясь провалиться в абсолютно черную, страшную пустоту. В этот момент я испугался и вцепился в качели обеими руками. Невероятным усилием воли мне удалось заставить мозг затормозить раскачку. Качели стали двигаться все тише и тише, медленнее и медленнее, до полной остановки.
Преодолевая расслабленное состояние мышц, я открыл глаза и дрожащей рукой отключил резонатор. Осторожно вытащив ноги из позы лотоса, я во весь рост растянулся на диване, давая мышцам тела снова вернуться в нормальное состояние. Часы на столе показывали 10.43. То есть весь эксперимент занял всего 5 минут.
Да, в тот момент я оказался еще не готов прыгнуть в бездну. Страх пересилил меня. То, что за черной пустотой начиналась револьвация – в этом я уже был абсолютно уверен. Нужно было проанализировать ситуацию. В самый главный момент никаких нарушений деятельности моих биологических клеток не произошло. Они стабильно работали в унисон резонансной частоте. Даже после выхода из этого состояния, несмотря на остающуюся дрожь, тело, руки, ноги продолжали полностью подчиняться, хотя и были сильно расслаблены. Значит, меня остановило не тело, а сознание, моя духовная составляющая.
– Хорошо, – продолжал я свои рассуждения – тогда чего боится мой мозг? Боится потерять управляемость в этой бездне или, наоборот, получить нового, «внешнего» управляющего? Что-то подсказывало – дело не в этом. Мое внутреннее, духовное «Я» просто не понимало, что будет дальше, поэтому сознание не разрешало сделать последний шаг в неизвестность.
Поняв, в чем кроется главная причина, мне стало значительно легче. Значит, чтобы преодолеть страх сознания и прыгнуть на другую волну, нужно прогарантировать свое возвращение обратно. Но как это сделать? Можно, например, попросить коллег и вовремя отключить прибор. Или просто поставить автоматический таймер времени, который через 5-10 минут сам отключит резонатор и прекратит частотную раскачку. – А что, это должно сработать – подумал я. – По крайней мере, это обезопасит эксперимент и даст мне шанс вернуться обратно в нашу жизнь.
В моей домашней лаборатории такого таймера не оказалось, нужно было искать его в институте. Да и сам я пока не очень хотел повторять эксперимент, поэтому решил перенести главное событие на два-три дня. Следовало повторно проверить расчеты и морально подготовиться к безрассудному прыжку в неизвестность. Но именно в тот вечер, впервые испытав на себе удивительные синхронные колебания души и тела, я убедился, что моя разработанная теория волн жизни – это не тупик, а реальность – новое великое открытие человечества.