Ричард де Амальфи
Шрифт:
Гунтер, Зигфрид и остальные слушали с недоумением и священным ужасом, никто не осмеливался разговаривать с монахами Ксенобратства таким тоном. Я чувствовал злость, даже закипающий гнев, что может перейти в ярость. Что-то слишком быстро я распустился, обнаглел, никто мне не собьет рога, скоро уже возжелаю право первой брачной ночи, забыл, что все люди – люди и у каждого прав не меньше, чем у меня…
Почудилось или монах застыл, прислушиваясь к моим рассерженным мыслям? Хаотичным, как сорванные сильным ветром листья…
– Я доложу братству о встрече с вами, – проговорил монах и
Слова прозвучали многозначительно, и хотя угрозы не уловил, но пахнуло неприятностями. Сейчас я предпочел бы, чтобы обо мне никто не знал. Пока не разберусь с тем, что свалилось на мою голову.
– Святой отец, вы идете на Север? – спросил Гунтер. И, не дожидаясь ответа, монах уже объяснил, куда идет, добавил многозначительно: – Вам надо еще вернуться, святой отец.
Монах улыбнулся, блеснув ослепительным светом.
– Я пробуду там долго. Но вернусь с подробным рассказом для своего братства. И уже знаю, что встреча с сэром Ричардом не случайна… и будет выслушана братством с большим интересом.
– Еще вернитесь, – повторил Гунтер угрюмо.
– Вы угрожаете? – спросил монах.
Гунтер не струсил, ответил дерзко, он же не простой стражник, а рыцарь, обязан быть сильным и дерзким:
– Предупреждаю, святой отец. Это у нас, на пограничье, ни магов, ни святых – только мечи да копья, а на Севере – святые и подвижники, снискавшие великую силу через… через умерщвление плоти.
Зигфрид, не врубившись, спросил с недоумением:
– А Рихтер разве не маг? А этот… Логирд, который некромант?
Гунтер отмахнулся:
– Святой отец знает, что это не маги рядом с настоящими магами Юга.
Ксенобратец сказал негромко:
– Ошибаешься, сын мой. Я не маг. Я смиренный монах Церкви Ксенобратства. Да, устав нашей Церкви отличается от большинства других, но… разве право большинство? Наоборот, всегда истину знали немногие. Наша мощь вовсе не от занятий нечестивой магией. Мы храним и приумножаем древние заветы… которые сейчас могут показаться странными…
Он коротко взглянул в мою сторону. Я нехотя кивнул, тут он прав, прав. Но прав и Гунтер: святость и вера в правоту дела – творят чудеса.
Глава 7
Кое-кто из пирующих вылезал из-за стола, вконец отяжелев от съеденного и выпитого. Я понимал, что, скорее всего, отлучатся до отхожего места и снова вернутся, но и меня никто не вынуждает сидеть до победного конца, я поднялся, с отеческой улыбкой сделал жест, опускающий всех на сидения:
– Пируйте, дорогие друзья, пируйте! Видит Господь, мы заслужили.
Мне вслед прокричали здравицу, я удалился под звон сталкивающихся над столом кубков.
Гунтер вылез из-за стола и пошел следом, хоть и рыцарь, но все еще начальник стражи, сенешаль и вообще доверенное лицо, на которого верховный правитель оставлял замок.
– Ваша милость, вы зря задирали монаха этого Ксенобратства… У них, говорят, какие-то жуткие ритуалы! И вообще они не совсем люди. Но, к сожалению, неуязвимы! Сколько с ними ни старались что-то делать… сами понимаете, сеньоры пробовали заставить служить, а уж короли
так почти всегда…. Церковь проклинает, запрещает, борется и сейчас, но эти монахи неуязвимы, а с теми, кто их преследовал, всегда что-то случалось…– Что?
– Нехорошее, – пояснил он. – Наконец поняли, что бесполезно… оставили в покое. Время от времени находится какой-нибудь смельчак, но ничего нового, так что… Хорошо, что этим монахам наш мир вроде бы и даром не нужен. Иначе бы легко захватили.
– А чем они занимаются?
– Все говорят по-разному. Кто тайным колдовством… кроме простого колдовства есть еще и тайное, а кто…
– А что сами монахи?
– Ничего. Мол, не поймем. Но это все так говорят. И отец Ульфилла, и даже Рихтер утверждают, что их никто не поймет. Но как-то же понимаем?
Я подумал, стараясь уложить в голове новые факты и фактики, сказал:
– Отец Ульфилла прав, Христа надо не понимать, а верить в его идеалы. А насчет Юга… если он настолько силен… а он силен, то почему не завоевал все эти земли Севера?
Гунтер кивнул.
– Хороший вопрос. Да только на него нет ответа. Есть только догадки. А ясный ответ у отца Ульфиллы.
Я поморщился, какой ответ у священников, знаю, буркнул:
– А каковы догадки? Давай выкладывай. Раз мы оказались так далеко от ракетно-ядерного зонтика северных аскетов и подвижников, то надо знать все…
– Догадок море, – ответил он тоскливо. – Большинство рыцарей, ясное дело, уверены, что нечистая сила просто страшится их оружия.
– То же самое, что и священники, – отмахнулся я. – А что другие?
– Поговаривают, что Югу пока не до нас. Они что-то там творят небывалое, и когда захотят нас прихлопнуть, то сделают это одним-единственным колдовством. Даже не посылая войск.
Я поежился, промычал:
– Это вряд ли.
– Почему?
– А одно-единственное колдовство здорово загадит почву, – сказал я. – И тогда здесь нельзя будет ни пахать, ни сеять, ни добывать железо. А если так, то зачем Югу такие земли?
Он подумал, согласился:
– Резонно. А как же мы? Разве мы не сила, которую надо прихлопнуть?
Я прямо взглянул ему в глаза:
– А в самом ли деле мы такие уж христиане? И соблюдаем все заповеди? Когда ты последний раз был на исповеди?
Он смутился, почесал в затылке:
– Давненько… Уже и не помню, когда. Да и вы, ваша милость…
Он осекся, поняв, что позволил себе лишнее. Я поморщился, никто не любит, когда напоминают про обязанности, все предпочитаем слушать о правах, льготах и скидках. Пусть даже накопительных.
– Вот это и есть главное заклятие Юга, – проговорил я, сам ощутил, что неожиданно для себя могу попасть в самую точку. – Очень медленно действующее заклятие… но очень сильное. И охватывающее все земли. Вернее, ползущее с Юга все дальше на Север.
Он долго думал, качал в сомнении головой, наконец выговорил с немалым трудом, все еще колеблясь:
– Возможно, так и есть… У нас почти не осталось церквей, да и зачем они?.. Это на Севере священники сильны, а здесь…
Долго молчали, я сказал вполголоса, откликаясь не столько на его слова, сколько на собственные вопросы: