Ричард Длинные Руки — эрбпринц

— Вот что, преподобный… Я вас не люблю так же, как и вы меня. Но давайте на некоторое время оставим взаимную неприязнь.

Он остановился передо мной, сложив руки на животе, лицо полное неприязни.

— Ради чего? Я не предаю Господа!

— Хорошо сказано, — обронил я осторожно. — Не предаете Господа, хотя почти любой священник сказал бы: «Не предаю церковь».

Он фыркнул:

— Разве это не одно и то же?

— Не совсем, — сказал я мягко. — Вон у вас на столе раскрыта Библия, что весьма как бы похвально. Уверяю вас, у меня на столе она всегда открыта…

Он фыркнул, на лице откровенное недоверие.

— С какой целью?

Я сказал с достоинством:

— Вы можете проверить мои слова, начав какую-то строку… я ее тут же продолжу. Не хотите убедиться? Понимаю, понимаю. Мы оба с вами читаем Библию, хотя священники этого уже не делают! Им достаточно того, что узнали на первых уроках в семинарии. Разве не так?

Он поморщился, не хочет соглашаться со мной хоть в чем-то, но по лицу понятно, что да, уже схлестывался в диспутах с другими священниками, убедился в их малограмотности, и было это отвратительно и мерзко.

— И знаете, — спросил я, — почему?

Он сказал презрительно:

— Почему?

— Потому, что им важнее удержать власть церкви, — сказал я, — вместо того чтобы нести слово Божье! Вспомните, вспомните!

Он не стал вспоминать, сужу по его виду, пробурчал раздраженно:

— А что не нравится в церкви вам?

— Искажение Слова Божьего, — сказал я с пафосом. — В Библии есть все ответы!.. Нужно только читать внимательно, а не подменять своими хитрыми рассуждениями. Потому я стараюсь отпечатать как можно больше экземпляров, чтобы в каждом доме была эта святая книга!.. И чтоб каждый человек мог проверить, правду ли говорят священники! А вы разве не этого хотите?

Он помолчал в затруднении; я уже подумал было, что повернул слишком круто, однако Ульфилла обладает достаточно мощным умом, быстро понял, что я имею в виду.

— Да, — произнес он сумрачно, — если не переписывать, а вот так печатать… ну, это великое дело.

— Я и говорю! То есть глаголю.

Он буркнул:

— В каждый дом не получится, но хотя бы по экземпляру в каждое село…

— Это сейчас, — заверил я, — а придет время, когда сумеем и в каждый дом!

Он нахмурился, посмотрел на меня с недоверием.

— Одного не понимаю…

— Ну-ну?

— Вам это зачем? — спросил он в лоб.

— Отец Ульфилла, — сказал я подчеркнуто неспешно, — я понял наконец-то, почему вы так в прошлые разы ополчились на меня, как на приспешника дьявола!..

Он уставился с подозрением.

— Ну-ну?

— Просто я чуточку раньше вас заметил, — сказал я, — что наша церковь кое-где отошла от тех святых заповедей, которые оставил Христос!.. А сейчас и вы, думаю, перечитывая заново Святое Писание, начали замечать, что церковь некоторые заветы Христа как бы не замечает, а другие трактует по-своему!..

Он засопел, взглянул на меня с ненавистью и недоверием.

— И что?

— Ваша святая обязанность, — сказал я твердо, — вернуть церковь на истинный путь, пока она не зашла слишком далеко! Церковью рулят люди, они могут ошибаться. Не ошибается только Святое Писание, которое нам оставил Христос. По нему и надо жить.

Он смотрел в упор горящими глазищами, ему даже Папа Римский не указ, понимаю, сам такой. Признает авторитет Ульфилла разве что самого Христа или Моисея, вот в них его и нужно тыкать постоянно мордой.

— Вам, — повторил он с нажимом, — это зачем?

Глава 6

Я помолчал, осторожно подбирая слова, а он наблюдал за моим лицом с такой интенсивностью, что я чувствовал, как его взгляд проникает сквозь мою толстенную лобную кость и высвечивает тайные мысли.

— Можно бы сослаться, — ответил я неспешно, — что во мне столь велико рвение к Господу, но не стану… хотя оно есть, есть. Гораздо важнее для политика и государя то, что если люди ревностны в праведной вере, то они добродетельны в жизни, труде, воспитании детей…

Он нервно дернул щекой.

— А это к чему?

— Государю, — пояснил я, — тогда можно меньше держать городской стражи, можно упразднить тюрьмы и виселицы, а налог взимать самый малый… так как налоги повышаем потому, что многие уклоняются, а за них платят безропотные.

Он сказал резко:

— Это несправедливо!

— Еще как, — согласился я. — Жить по Библии — жить по справедливости. Верно?

Он буркнул:

— Разумеется. Только… при чем тут налоги?

— Если прочесть Библию правильно, — сказал я и добавил чуть льстиво, — как вы сумеете, отец Ульфилла, то там везде ясное и четкое требование работать честно, добросовестно и усердно!.. А наши священники твердят, что Господь наказал изгнанного из рая человека тяжким трудом! Разве это возможно? И потому получается, что любую работу нужно выполнять кое-как, раз это наказание, и поскорее от нее избавляться. А блаженны и достойны рая всякие нищие, бродяги, бездельники, что отлынивают от работы и живут чужим трудом, попрошайничая!

Он смотрел на меня и молчал, но я видел его застывший взгляд и чувствовал, какая мощная работа происходит сейчас с той стороны глазных яблок.

— Даже презираемая коммерция, — сказал я, — должна вестись не ради увеличения личной прибыли, а в качестве добродетельного вида деятельности! Господь поощряет высокое качество товаров и услуг, честное отношение к клиентам и запрещает лживые способы обогащения…

Он проговорил бесстрастно:

— «Не делайте неправды в суде, в мере, весе и в измерении: да будут у вас весы верные, гири верные»…

— Левит, — сказал я, — стих девятнадцатый, верно? А вот это «не должны быть двоякие гири, большие и меньшие… гиря у тебя должна быть точная и правильная… чтоб продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой дает тебе, ибо мерзок перед Господом Богом твоим всякий, делающий неправду».

Он сказал со странным выражением:

— Второзаконие, стих двадцать пятый. Да, там сказано так. Но…

Я прервал:

— А как у нас? Не обманешь — не продашь. От труда не будешь богат, а будешь горбат… и так далее. Наши священники почему-то решили, будто Новый Завет совершенно отменил законы Ветхого Завета, как устаревшие! Да, Иисус Христос — велик, но он не раз повторял, что пришел лишь подтвердить старые законы! Но наша церковь пошла по ложному пути, взяв только некоторые положения Иисуса и сделав вид, что не замечает другие! И таким образом успешнейшие экономические, политические и семейные законы, четко и ясно сформулированные в Библии, были отвергнуты…

Он не сводил с меня пронизывающего взгляда.

— Значит, вам нужен богатый народ, чтобы больше драть налоги?

Я покачал головой.

— Мне нужно, к примеру, сто тысяч золотых в год. Но богатый народ даже не заметит потерю такой мелочи, а вот бедный будет разорен… Разве наши интересы не сходятся?

— Не сходятся, — отрезал он. — И никогда не сойдутся!

— Жаль, — сказал я и поднялся. — Прощайте, отец Ульфилла. Я надеялся, у вас хватит отваги и мужества выступить на защиту Библии от тех, кто в своих низменных целях искажает ее святые заповеди. Я для того и велел печатать Библию, чтобы народ знал правду. А вы, выходит, сами ее видеть не хотите.