Ричард Длинные Руки – гроссграф

От массивной крепостной стены еще несло жаром. Мы осторожно проехали под гигантской аркой, решетки пока нет, сделаем сами, выкуем из стальных прутьев толщиной в руку. Широкий туннель в тридцати шагах впереди будет перекрыт еще одной решеткой.

Тот, кто попытается ворваться, будет очень удивлен, обнаружив, что по этому коридору надо объехать, выламывая решетки, вокруг всей крепости, и таких решеток здесь будет пять.

Двор вымощен шероховатыми плитами, так кажется, на самом деле это одна плита, расчерченная канавками. Внутренности двора обделаны белым и светло-желтым мрамором. Вообще-то архитектор из меня хреновый, дизайнер и того хуже, но это же не вилла, а крепость необязательно должна быть роскошной…

…хотя получилась роскошная, даже сам признаю, а за спиной слышу восторженные ахи Растера и даже барона. За это время из лагеря подтянулись еще рыцари, идут позади, потеряв дар речи, только глаза вылезают из орбит.

Никаких украшений на стенах, непривычно, однако придает зловещую красоту функциональности. Это крепость, здесь сильные и жестокие люди, а где льется кровь, каменные цветы на стенах выглядят неуместными.

Солнце поднялось над горами, шпиль головной башни засверкал, как расплавленное золото. Свет начал опускаться, тесня тени, это выглядело, словно Божьи ангелы сошли в крепость и озарили ее своим присутствием.

Мы стояли во дворе, окруженные каменными громадами, Макс непривычно часто крестился, Растер бормотал молитвы, а барон повернулся ко мне, строгий и подтянутый. В глазах я увидел тревогу.

–  Сэр Ричард, а вы продумали все?

–  Все продумывает только Господь Бог, - ответил я и похвалил себя, что так ловко научился вворачивать имя Господне, выгляжу таким благочестивым, таким благочестивым!

Он смолчал, на демагогию отвечать вообще трудно, а сэр Растер, кончив свою сборную солянку из обрывков молитв, спросил деловым тоном:

–  Жертву принесли?

–  Какую жертву?
– спросил я.
– В жертву себя принес Христос, заявив, что эта жертва на земле последняя!

Он ответил с торжественной неловкостью, будто о таком и говорить не стоит, само собой разумеется:

–  Сэр Ричард, я пойду за вами даже в ад. Так что от меня можно не скрывать.

–  Я не скрываю, - ответил я и посмотрел честными глазами.

Он вздохнул:

–  Ладно, если не говорите, значит, пока нельзя. Я понимаю, живем в таком мире, где и с демонами не стоит слишком уж задираться. Вы ведь помните историю с Мариенбургом…

–  Что за история?

Он взглянул с некоторым удивлением.

–  Не знаете? Что значит рыцарь, ничего, кроме подвигов!… Была крепость, которую осаждали враги. Гордый лорд, не желая сдаваться противнику, поджег замок и сгорел в нем вместе с последними защитниками. Их невинные души превратились в чистых и таких же невинных голубей. Но место оказалось настолько удобное, что победители решили построить на том месте крепость еще больше. Однако какой бы высоты стены ни возводили, какие бы тяжелые плиты ни притаскивали - голубки за ночь с легкостью все разрушали до основания. Совсем было отчаялись захватчики, но нашелся знаток, который подсказал замуровать в основание невинную девушку. Девять суток она кричала и плакала, а когда голуби прилетели и хотели, как обычно, снести все до основания, то не смогли вынести крики несчастной и улетели навсегда. Так что жертвоприношение, сэр Ричард, не всегда… гм… служит злу.

–  А почему Мариенбург?

–  А девушку ту звали Мария, - объяснил он.

–  А-а-а… ну, особо охочие до славы и добровольно бы дали себя вот так, чтобы их именем весь город…

Я задумался, мир жесток, и если замуровать какого-нибудь злодея или демократа, то мир немного потеряет, а выиграть - выиграет. Русских интеллигентов бы можно парочку, не жалко, но где их возьмешь, они паразитируют только на благополучном времени, так что придется обойтись без жертв.

–  Нет, - сказал я решительно, - никого замуровывать не будем.

–  Точно?

–  Да, сэр Растер. Хотя благодарю за понимание.

Глава 8

Отец Дитрих, собрав священников, лично прошел по крепости, заглянул во все помещения, даже подвалы, это заняло у него полдня, настолько крепость оказалась огромной, молебен отслужили сперва во дворе, потом в главном зале.

С утра и до полуночи везде пахло ладаном, горели церковные свечи, раздавались возгласы во славу Господа. Отец Дитрих морщился, неграмотные деревенские священники расценивают появления замка как чудо Господне, где им понять слова Творца, что он никогда-никогда не творит чудес и не вмешивается в жизнь человека, но помалкивал.

Придет время и для повышения церковной грамотности, а пока и то хорошо, что умеют. Я ведь прибегаю к услугам сомнительных существ для святого дела, так и святой Игнатий не создал свои знаменитые формулы, а просто открыл их и обнародовал, как открывают и формулируют уже существующие законы природы.

Сэр Растер вместе с неутомимым Максом тоже все облазил и обнюхал, прикидывая, где и сколько расставить солдат для охраны, где для обороны, куда поместить наблюдающих за порядком и за прохождением караванов.

И, конечно, именно Растер выбирал, где будет зал для общих пиршеств, для пирушек основного состава, для попоек малыми группами избранных и для застолий особо приближенных к власти.

Я не вмешивался, руководитель должен руководить так, чтобы его руководство не ощущалось. Не потому что не тщеславен, я по мелочам не тщеславен, потому отцу Дитриху - дитриховское, Растеру - растеровское, а мне - мое.

Осматривая крепость, Растер все больше мрачнел, хмурился, я осведомился:

–  Что-то беспокоит?

–  Да, - ответил он деловито.
– Привидения.

Я тоже посмотрел по сторонам.

–  Привидения? Где вы их увидели?

Он вздохнул:

–  В том-то и дело, что не увидел. А как без привидений? Это что за крепость? Должны быть тайные темные места, сэр Ричард! А у вас все настежь, все просматривается, простреливается…

–  Мы за прозрачные отношения, - объяснил я.
– Никаких тайн от клиентов! Кроме тех, о существовании которых они вообще не должны знать. Конечно, с привидениями крепость интереснее, однако в моем замке их не должно быть по определению.

Он переспросил:

–  Это как? Почему?

Я удивился:

–  А откуда им взяться?… В старых замках совершались преступления, после которых души не уходили наверх… или вниз, а оставались вопить о мщении и портить жизнь победителям. И вообще всем тем, кто потом там жил, как соучастникам. Но мы крепость зазабахали на чистом месте, где никого не казнили, не зарезали, не утопили, не убили предательски ножом в спину! Даже прелюбодеяний еще не было, представляете?

Он вздохнул, лицо потемнело. Я ощутил беспокойство, а он после паузы проговорил невесело: