Ричард Длинные Руки – гроссграф

Впереди мирная спокойная долина расположилась в кольце пологих холмов, почему-то не зеленых, а покрытых осенней рыжей и красной травой. Наша дорога, не пикнув, умерла под пятой этого столба, а на жалкое подобие проселочных дорог, что трусливо огибает долину, смотреть противно.

За спиной послышался стук копыт. Я не оборачивался, в участливом голосе барона почудилась издевка:

–  Еще не болит челюсть?

–  А должна?
– учтиво осведомился я.

–  Вам виднее, - отпарировал он.
– Вправо или влево изволите?

–  Я вообще-то могу объехать и столб, - ответил я.
– Мне не трудно. А вам?

Он сдвинул плечами.

–  Мне тоже не трудно.

–  Ага, - сказал я, - так-так. А войску нельзя?

Он снова сказал с тем же раздражающим спокойствием:

–  И войско может.

–  Так что же?
– спросил я раздражительно.
– Вы можете мне сказать или нет, почему нужно объезжать?

–  Могу, - ответил он.
– Если спросите. Не кипятитесь, сэр Ричард. Я понимаю так, что вы все никак не решаетесь спросить. То ли гордость не позволяет, то ли страшновато… Так вот, отвечаю. Любой может поехать прямо и приехать туда, куда ему нужно. Но только вот от этого столба и во-о-он до тех холмов, видите, добираться придется дней двадцать. Если вам время девать некуда, езжайте. Могу добавить только, хоть вы и не спрашиваете, что там вообще ничего интересного.

Я спросил настороженно:

–  А что там?

–  А ничего, - ответил он хладнокровно.
– Такая же степь, такая же трава. Никаких опасностей, даже крупного зверя нет. Так, бабочки, кузнечики, муравьи, пчелы… На двадцатый день, если вы верхом и не медлите, то появитесь вон на тех холмах. Если же с обозом…

Он замолчал, выразительно поиграл бровями. Я спрашивать не стал, насчет обозов понятно, буркнул:

–  Умеете же говорить приятное, барон. Мне только скукоженных королевств не хватало!

Он удивленно вскинул брови:

–  Королевств?

Я отмахнулся.

–  Здесь просто скукоженный участок, а я повидал и скукоженные королевства, барон. Хуже того, я вообще-то видел даже замороженные конфликты! Вы такое можете себе представить? То-то. А горячие точки? Вот так-то. Ладно, объедем! Но когда-то я доберусь, доберусь… Не всегда же времени будет вот так в обрез?

Застучали копыта коней передового отряда. Судя по их лицам, уже знают, что за столб и что он значит.

Я махнул рукой.

–  Умный в гору не пойдет, умный гору… ну, дальше все знают. Это вечное.

Глава 9

Ближе к обеду встретили двух всадников: хорошо вооруженный молодой рыцарь, очень молодой, еще пушок на щеках, доспехи с чужого плеча, конь тоже не дракон, а так, почти крестьянская лошадка. Следом уныло тащится на сером мерине упитанный краснорожий толстячок в куче одежек, похожий не то на кочан капусты с засохшими листьями, не то на исполинскую луковицу.

Герой и спутник героя, это привычно, без этого не обойтись. Благородный Дон Кихот и циничный Санча Панса, мудрый Холмс и простоватый Ватсон, майор Пронин и дурачок лейтенант Грачик: второй всегда подчеркивает безмерную крутость первого, будь это благородство, хитроумность, сила или что там в данном случае важное.

Да и немаловажная возможность разбавить сплошняк авторского текста хотя бы рассуждениями об интригах старшего брата короля, борьбе Света и Тьмы, когда Тьма, оказывается, тоже не Тьма, а свет, только черный, а Зло не зло, а своеобразное Добро, только не все тупые это понимают, а мы вот, продвинутые, понимаем, что все относительно, как говорит дедушка Фрейд…

Растер первым обменялся с рыцарем приветствием, на толстячка не обратив внимания. Мы подъехали позже, рыцарь с достоинством поклонился и в нашу сторону.

–  Благородный дон Аеранис из Благоухающих Рощ, - представился он.

–  Далеко собрались?
– полюбопытствовал я.
– Впереди низина, а там еще грязь. Не скоро просохнет. Вам лучше по верхам.

Он ответил очень серьезно:

–  Надо, сэр. Над миром нависла опасность.

–  Даже над миром?
– переспросил я.
– Ах да, если мир - родная деревня…

Растер посмотрел на Аераниса снисходительно, уже знает, что мир - это Армландия. А за ее пределами не то мировой океан, не то пустыни, где дикие звери и драконы.

Барон Альбрехт поинтересовался:

–  А какая опасность над миром?

Он ответил еще серьезнее:

–  Древний Темный Бог, заточенный в хрустальное подземелье в самых глубинах земли, набирает силы и рвется на поверхность. Хранители Кристалла пошли друг на друга, а брат восстал на брата… Интриги и коварство… Только мне суждено спасти мир и остановить пробуждение Темного Властелина…

Мне смутно показалось, что где-то уже слышал эту ерунду, но вспомнить не мог, потому прервал торопливо:

–  Удачи вам обоим! И еще раз удачи!

Барон оглянулся на героев-подвижников, но ничего не сказал, а буквально за следующим пригорком мы встретили еще одного красивого молодого человека с задумчивым лицом, на нем доспехи, значит, рыцарь, с ним на муле худой чародей, смешной и нелепый. Я всмотрелся в юное чистое лицо с широко расставленными глазами.

–  Куда держите путь?
– спросил я и добавил поспешно: - Если, конечно, это не что-то интимное. Тогда беру свой вопрос обратно.

Рыцарь по-крестьянски мотнул головой из стороны в сторону.

–  Нет, сэр. Откуда у меня… интимное?

–  Ну, - ответил я с осторожностью, - когда я вижу не совсем… гм… старика…

–  Увы, сэр, - ответил он с печальной гордостью, - долг важнее.

–  Это неоспоримо, - согласился я.
– Вы настоящий рыцарь!

–  Я еще не рыцарь, - возразил он, - но, когда спасу мир, меня посвятят в рыцари. Надеюсь.

Чародей важно кивнул.

–  У благородного юноши особая миссия.

Парень вздохнул и объяснил гордо:

–  Как сказано в пророчестве, только я способен остановить возрождение могучего Черного Мага, что готовится захватить власть во всем мире и ввернуть человечество в пучину бед, страданий и всяческих мучений.

Чародей поддакнул:

–  Да-да, он - избранный! Даже - Избранный. Только ему суждено… только ему предстоит… только он сможет… только от него зависит… только он сумеет… только он освободит…

Мои воины смотрят кисло и скептически, что за хрень, если на самом деле все в руке Господа и его верного паладина сэра Ричарда, который к тому же и гроссграф, а это значит, настоящая мощь именно у него в деснице. Я спорить не стал, только кивнул, прерывая чародея, интеллигенты могут говорить часами: