Ричард Длинные Руки – оверлорд

Рыцари уже дергались, как железные червяки, на полу. Я метнул молот в то огромное, что приближается из космоса. Рыцари – ложная цель, отвлечение внимания, а это значит…

Молот исчез, через долгое мгновение донесся глухой удар. Замок качнулся, а созвездия в чужом небе перекосило. Мой чуткий слух уловил жуткий вой, настолько низкий, словно кричит раненая звезда, кроме меня никто не услышал, из пустоты вынырнул молот, моя пятерня уже привычно растопырена, ударило рукоятью…

Я едва не заорал от дикой боли: рука мгновенно превратилась в лед, и только ускоренная регенерация не пустила холод дальше по телу. Сцепив зубы, я погнал волну горячей крови по руке, наконец, обрел возможность шевелить пальцами.

Миртус закончил помовать дланями. Сиреневое окно затянулось, с кинжала осыпались иглы, а на полу корчились две фигуры в стальных доспехах.

– Не исчезли! – воскликнул Миртус пораженно. – Ваша милость…

– Забирай, – разрешил я. – Надеюсь, это не люди, никаких конвенций мы не нарушаем, так что ставь над ними любые опыты.

– Спасибо, ваша милость!

– Не за что. Ты хорошо поработал.

Он поклонился.

– Ваша милость, я даже не решаюсь сказать, как держались вы…

– Почему?

– Сочтете за лесть.

– А-а-а, – протянул я. – Так как я держался?

– Великолепно, – признался он. – Я не ожидал, что откроется такое окно, а там будет такое… такое! И если бы не ваша отвага…

– Гм, – ответил я. – Тут одной отвагой не обошлось.

Уже без особой опаски забрав кинжал, Миртус направился к выходу, но добычу все-таки держал на вытянутой руке. Арбалетчики переворачивали трупы, шлемы с убитых сняли, там оказались лица, а не морды или черепа скелетов, как почему-то ожидалось, однако что-то в этих лицах показалось не совсем…

Я не успел додумать мысль, как тут же блеснула другая, я сказал торопливо:

– Миртус, погоди! У тебя не найдется, случаем, средства… обостряющего запахи?

– Запахи? – переспросил он с недоумением.

– Не сами запахи, – поправился я, – а их… восприятие. Я вот подумал, что любой зверь оставляет следы, а человек – еще тот зверь! Но даже зверь умеет заметать следы. Человек – тем более. Но все равно опытные охотники распутывают следы хитроумных зверей. Колдун прячется от наших глаз, но у человека есть еще и слух, нос, щупалки…

Он слушал внимательно.

– Ваша светлость, – сказал он серьезно, – даже собаки не почуяли!

– И что?

– А уж у них носы…

– Тот гад принял меры, – согласился я. – Знал, что прокрадывается на важный и защищенный объект. Еще он старается не топать, когда ходит невидимкой, не сопит, не хрюкает, не чешется, как сэр… ну, некоторые, некоторые. Я не вижу другого пути, как обострить восприятие… ну, скажем, запахов! Их контролировать труднее всего.

– Почему именно запахи? – пробормотал он. – С ними непросто.

– Все-таки подумай, – сказал я настойчиво.

Он сказал несчастливым голосом:

– Есть у меня травка…

– О, – сказал я, оживая, – что-то знакомое!

– Правда? Только эта травка усилит ваше чувство запахов на полсуток, не больше. А потом вам будет настолько плохо, что…

– Изблююсь?

Он сказал, отводя глаза:

– И это тоже.

– Давай, – велел я твердо. – Время не ждет, как сказала королева. А туалет у меня отдельный.

– Еще приготовить надо…

– Берись сейчас же!

Под утро Миртус осторожно сообщил, что все в порядке, зелье готово, но, может быть, не стоит сеньору лично, у него много отважных рыцарей…

– Много, – согласился я. – Особенно отважных. А что, отвага сейчас много решает?

Он отвел взгляд в сторону.

– Как скажете, ваша светлость.

– Наливай, – сказал я.

Он вздохнул, на свет из-под полы халата появилась массивная фляга из темного металла. Я придвинул к нему кубок, Мартус налил почти до половины, взглянул с вопросом в глазах.

– Можно разбавить водой…

– Будет слаще? – спросил я.

– Нет…

– Тогда зачем?

– Не так горько, – объяснил он.

– Зато пить дольше, – сказал я невесело.

Он молча наблюдал, как я, задержав дыхание, медленно пил зеленоватую жидкость. Горло слегка жгло, а когда я допил и опустил пустой кубок на стол, на лице Миртуса я увидел громадное уважение.

– Что? – спросил я непонимающе.

– Вы крепкий человек, – проронил он.

Я отмахнулся:

– Вы ж ничего, кроме вина, еще не знаете… Счастливые, у вас еще не было Менделеева с его самым гениальным открытием, я имею в виду водку, да и про коньяк знаете только, что есть такой мелкий городишко…

Я говорил, преодолевая головокружение. Лицо Миртуса деформируется, глаза то прячутся, как у орка, то вылезают наружу, словно рачьи. Меня погрузило в уже знакомый мир причудливых запахов и красок, ароматы стали интенсивнее, мощнее, появились новые оттенки, мир покачнулся…

Я поспешно ухватился за стол.

– Ваша светлость, – донесся встревоженный голос Миртуса. – Как вы?

– Хреново, – буркнул я.

– Потерпите, – посоветовал он жалким голосом. – Скоро пройдет…

– Совсем?

– Нет, но… можно будет терпеть.

– Оставайся здесь, – велел я, – а я иду на большую охоту. Бобик!.. Бобик!

В цветную меняющуюся вселенную ворвался блестящий вихрь, похожий на бешено двигающийся огромный ком ртути. Потом Бобик превратился в жуткое чудовище, похожее на выплавленного из темного стекла медведя. Я тупо всматривался, не понимая, почему черный, как украинская ночь в новолуние, Пес светится, почему от него не привычные запахи пота, кожи, шерсти, загнивающего мяса в зубах, а серебристый свет с радужной каемкой, каким бывает вокруг луны гало, что раньше толковалось, как предвестник войны, потом – к изменению погоды, а теперь вот снова к войне, мору, вторжению троллей…

– Ладно, – сказал я, осторожно вылезая из-за стола, – время не ждет. Бобик, сидеть!

Серебристое чудовище подняло голову, глаза как блюдца. Я осторожно погладил по огромной башке, странное чувство, когда под пальцами привычная шерсть, а вижу совсем другое. Комната качнулась, как корабль на волнах, но я удержал ее на месте и пошел к двери.

Шпион уверен в своих силах, потому будет поблизости. Местных магов опасается, но, похоже, не слишком. Значит, не придется слишком долго искать, а то зелье слишком забористое, в моем серединном Миртус стал бы королем наркобаронов…