Ричард Длинные Руки – рауграф
Шрифт:
Конечно, длинные одежды носят все придворные, писцы и прочие должностные лица, вне зависимости от ранга, а также монахи и вообще все духовенство. Женщины тоже, вне зависимости от их положения и знатности, но мужчины предпочитают короткие и легкие одежды, если не брать слишком старых, которые начинают скрывать свои изъяны, да и вообще мерзнут в любую погоду. А это вполне может показаться прибывшим распущенностью и упадком нравов.
Эйц почтительно ждал, пока выйду из ступора, со стороны выглядит глубокой задумчивостью крупного государственного деятеля, а за дверью послышались решительные
– Ваша светлость! – выпалил он. – К вам женщина!
– Ага, – сказал я саркастически. – Сам удивляюсь, ко мне – и женщина. То ли дело вы от них не вылезаете, но для меня чудо?
Он сказал испуганно:
– Без сопровождающего! Откуда? Как прошла? Или появилась прямо во дворце!
Барон Эйц побледнел, рука метнулась к мечу, но тут же бессильно упала, на лице стыд, кто как не он – начальник охраны…
Я посмотрел на него без укора, и так жалок, предположил спокойно:
– Пряталась где-нибудь. Но будьте оба поблизости.
Через минуту дверь распахнулась. Я был готов, как мне казалось, ко всему на свете, но все равно челюсть отвисла, когда в кабинет вошла, лучезарно улыбаясь, леди Бабетта.
– Сэр Ричард, – прощебетала она счастливо. – Как я по вас соскучилась!
Я опомнился, сказал обалдевшим соратникам:
– Все, идите, дорогие друзья. Рад… что вы не препятствовали леди Бабетте.
Сэр Жерар поспешил удалиться, а начальник охраны пробормотал:
– Но, ваша светлость…
– Иди-иди, – сказал я со строгостью. – Леди Бабетта, располагайтесь…
Она сделала большие глаза и воскликнула радостно:
– Вот так сразу? Как здорово!
– Присаживайтесь, – поправил я себя поспешно, с Бабеттой надо следить за языком, – это садитесь и чувствуйте себя как дома… Но раздеваться донага не стоит, ко мне постоянно народ заглядывает.
Она спросила тревожным шепотом:
– Что, меня уже и показать нельзя? Я так подурнела? Фигура не та?
– Все выше всяких похвал, – заверил я, – вот смотрю и уже не то думаю, что должен бы крупный государственный деятель, но… увы, служба! Со всеми ее строгостями и ограничениями.
Она вскинула удивленно красивые дуги бровей:
– Разве не вы всеми командуете?
– Леди Бабетта, – сказал я с укором, – я командую только людьми, но не обстоятельствами.
Она прошла к столу, я поспешно выдвинул стул, леди Бабетта остановилась у края, я придвинул стул, она опустилась на сиденье в полном восторге.
– Ах, как галантно! Сэр Ричард, это надо ввести в придворную моду. Что угодно я могла подумать на вас, но чтобы вы придумали вот такие красивые жесты ухаживания…
Я сел напротив, стараясь настроить себя как можно быстрее на подозрительный лад, но леди Бабетта щебетала, улыбалась, играла глазками, а платье тем временем сползает все ниже и ниже с обнаженных плеч…
– Это нечестно, – сказал я.
Она сделала большие глаза.
– Мало того, – сказал я обвиняюще, – что вы с помощью колдовства появились во дворце, но еще и сейчас колдуете…
– Я не колдую, – заявила она.
– А вот это движение плечиком? – спросил я. – Уже ни о чем думать не могу, смотрю, как дурак,
жду… Разве так с друзьями поступают?Она хихикнула:
– Вы мне льстите! Никакое это не колдовство, но все равно приятно, спасибо. У меня хорошая кожа, правда?
– Безукоризненная, – сказал я со вздохом. – Просто невероятно. Уж и не спрашиваю, как вы ее такой делаете…
Она сказала обидчиво:
– Сэр Ричард! Вы на что намекаете? Что мне сто лет? Ничего подобного. Я юная и почти несовращенная. А вы – совратитель, это я уже узнала. Мне с вами и страшно, и жутко интересно. В пороке все-таки что-то есть, правда?
Она смотрела с интересом, улыбалась, губы полные, сочные, красиво вздутые, сразу почти чувствую их нежность в моем рту, щечки румяные и с ямочками, странный контраст с аристократически холеным лицом.
– Попробую догадаться, – сказал я, резко меняя русло разговора, – вы появились внезапно, а это значит, что-то нужно сделать быстро… Примерно в это время к королю Кейдану должны прибыть его шпионы с сообщением о некоторых арестах в столице.
Она смотрела смеющимися глазами:
– Продолжайте. Вы всегда так хорошо рассказываете!
– Кейдан понял, – сказал я, – что перегнул. На меня давить – себе дороже. Это ветхие евреи – око за око, зуб за зуб, а я христианин, за один зуб всю челюсть выломаю… Как сказано в Евангелии, воздавать сторицей! И послал он вас срочно объяснять, что пошутил, что его не так поняли и что барон Фортескью со всеми почестями под ручки выведен из темницы, сейчас с него отряхивают последние пылинки…
Она засмеялась:
– За такие умозаключения еще больше люблю вас, сэр Ричард!.. Конечно, король меня не посылал и никак не мог бы послать в силу некоторых причин, о которых вы можете догадаться. Но Его Величество король Кейдан действительно освободил барона Фортескью и вернул отобранные титулы и владения… Вы так и будете меня держать за пустым столом?
– Могу поставить чернильницу, – предложил я. – Это канцелярский стол. Рабочий стол, как уже говорил, и еще скажу, крупного государственного деятеля. Я говорю о себе, если это не так заметно.
Она надула и без того пухлые губки.
– Сэр Ричард! Вы же воин, а они обедают и прямо на земле, как свиньи какие-нибудь немытые и грубые. В самом деле сможете сидеть за таким прекрасным столом и не угостить даму вином?
– Да побаиваюсь, – сказал я честно, – начнем с вина, а потом и вовсе не сумею вырваться из ваших нежных лапок, что и слона удержат. Я вообще-то такой податливый, такой хрупкий и ранимый…
Она сочно расхохоталась:
– Была такая мысль, как только вас увидела, признаюсь. Но обещаю не тащить в постель и не тиранить там.
Я хлопнул в ладоши, слуги почти сразу начали заносить, двигаясь, как в хороводе, блюда, преклоняли колено и перекладывали на стол, а я присматривался к леди Бабетте.
Надеюсь, она не заметила, как я старательно задавил в себе глубочайший вздох облегчения, что начался еще из голенищ сапог и докатился, увеличиваясь в размерах, до моего вороньего горла, но каркнуть я ему не дал, даже улыбочку полного довольства не допустил на государственное, надеюсь, лицо.