Ричард Длинные Руки - сеньор
Шрифт:
А на противоположной стороне двора, под стеной церкви, из двух огромных каменных блоков каменщики уже выдолбили по каменному корыту. Из туннельной дыры ворот, поддерживая под руки, двое вывели немолодую женщину. Я всмотрелся в нее внимательнее, сохранившую следы былой красоты и несомненного величия, словно совсем недавно была королевой. Да, и сейчас идет гордо, хотя лицо измождено, сама высохла, как палка, одежда на ней висит, а это ее, не с чужого плеча, видно, однако вместо златого пояса, что по цвету должен бы опоясывать ее стан, там веревка, простая веревка…
Пока я с недоумением смотрел на странную гостью, за спиной раздался треск, грохот
Конь уткнулся в мое плечо мордой. Ноздри мягкие, бархатные, я осторожно погладил их, не удержался, обнял умную голову и поцеловал.
– Тебя здесь хорошо кормят?
Конюх сказал торопливо:
– Отборным зерном!.. Правда, потом…
– Что?
– Съел перегородку. Другие кони подняли шум, он ходит по конюшне и высматривает, кого бы обидеть…
Я поцеловал коня в ноздри, сказал укоризненно:
– Зачем же драться с конями? Чую, скоро придется с людьми. Или с драконами…
Гунтер и воины уже вскочили в седла, я потрепал коня по холке, засмотрелся, как женщину, держа под руки, подвели к каменному корыту. Она осторожно переступила через край, ее поддерживают так же бережно, опустилась, села, а потом и легла навзничь. Тут же подали небольшой деревянный крест, скрестила руки на груди, крест зажат в пальцах, что-то произнесла, я видел, как шевельнулись губы.
Дюжие мужики с натугой взяли второе корыто, перевернули и, подняв за четыре угла, начали двигаться, как крабы, бочком. Когда они опустили краями на первое корыто, я наконец сообразил, что это гроб, только не деревянный, а каменный. Темнеют просверленные дырочки, значит – не задохнется. Мужики сходили за цепями, снова зазвенело и загрохотало, этими цепями связывать бы Лаокоона или Святогора, но мужики с самым серьезным видом начали опутывать цепями каменный гроб. Священник суетился, как квочка, вздымал книгу, читал молитву, я слышал его патетический голос, но не разбирал слов, все вокруг крестились и клали поклоны.
Гунтер смотрел с мрачным сочувствием, я хотел спросить, что за дурацкий ритуал, неужели на спор, как Копперфильд, разорвет цепи и разнесет вдребезги каменный гроб, но оборвал себя на полуслове, многое мне кажется дурацким, не фига со своим комсомольским уставом лезть в масонский орден.
– Поехали!
Славно погуляли, как-нибудь расскажу, мы посетили все три моих деревни, одна из них даже село, но я пока не разобрался, какая именно, а спрашивать не решился, это же урон моему имиджу.
Право первой брачной ночи так и не использовал, никак свадьба не подворачивается. Деликатно выяснил у Гунтера, не думает ли народ размножаться, мне солдаты нужны, а он брякнул, что в деревнях и селах свадьбы всегда играют осенью, когда соберут урожай, обмолотят и ссыплют в закрома. Тогда делать уже не фига, вот и женятся от безделья…
Погрустил чуть, зато Гунтер набрал двадцать крепких парней для службы, нанял четверых мастеровых для выделки луков. Пообещали призвать еще и некого Джона Кленовые Руки, знаменитого умельца, чьи луки всегда нарасхват, он-де знает некие секреты, но никому не передаст…
Вернулись поздно, солнце уже село, мы едва успели пересечь мост, как погасли
последние облака. Вместо пурпурного великолепия на небе выгнулась темно-синяя роскошь, звезды усыпали темный свод даже ярче, чем вчера, небо стало глубже, вогнутее, я отчетливо видел эту опрокинутую гигантскую чашу, и даже мог представить, как тяжелые края хрустального небосвода лежат на твердой земле, погрузившись в нее на десятки метров.За ужином Зигфрид и Сигизмунд рассказали, что за время их дежурства ничего не произошло, разве что челядь осмелела, уже никто не прячется, жизнь вошла в свое русло. Зверя все-таки сумели раззверить, оружейник от счастья поет, такого прочного металла никогда не видел, обещает из отодранных пластин сделать не меньше трех-четырех доспехов.
– Отлично, – сказал я с облегчением. – А что у него внутри?
Зигфрид пожал плечами, Сигизмунд перекрестился и сказал с жаром:
– Пока еще не знаем! Там такое, такое под железной шкурой… К внутренностям еще не пробились.
– Ладно, – сказал я вяло, – все одно не заработает… Малышка, как тебя, принеси еще вина! Только хорошего.
Девушка сказала застенчиво:
– Меня зовут Фрида, ваша милость. Сейчас принесу.
Зигфрид, не удержавшись, шлепнул ее по высокому заду, повернулся ко мне.
– Новые луки, признаться, бьют сильнее… Сегодня сделали первый, я испробовал. Клей еще не высох, но все равно уже бьет так бьет! И дальше, и сильнее. Даже по пальцам. Хорошее дело придумали, сэр Ричард! Если это неискушенность в воинском деле, то что тогда искушенность?
Я таинственно улыбнулся, Фрида принесла большой кувшин с вином, я поднялся из-за стола.
– Продолжайте без меня. Устал чего-то… Да и завтра, чувствую, день тоже будет непростой.
В покоях Галантлара я лег на его роскошное ложе, какое, к черту, его, теперь мое, поставив меч с одной стороны, молот прислонил с другой, рукоятью вверх. Тело наливалось тяжестью, я уже начал себе представлять, как придет Саня, я постараюсь сдержаться и не сразу грести под себя, пусть расскажет что-то еще, перед глазами замелькали первые образы, как вдруг за окном раздался неистовый вой, свист, лязг и скрежет. Я встрепенулся, меч моментально оказался в одной руке, молот в другой.
За окном коротко полыхнуло огнем. Свет слабый, но в полной тьме спичку можно увидеть за километр, мертвенно-голубоватый свет потрепетал на стене напротив, исчез, потом еще раз, уже слабее. Снова грохот, рев, лязг, тоже намного слабее.
Я соскочил с постели, меч и молот в руках, голым подбежал к окну. Во дворе пусто, но здание церкви охвачено голубым огнем. Из окон бьет холодное пламя, церковные врата распахнуты настежь… В груди кольнуло: по двору проскользнуло одно темное тельце, другое, третье, все вбегали в церковь. Не люди, люди не бегают с такой скоростью, да еще на четвереньках…
В коридоре прогремели шаги, дверь распахнулась, с мечом в руке влетел бледный Сигизмунд.
– Сэр Ричард! – выпалил он, запыхавшись. – Демоны напали на святую церковь!
– Свят только Господь, – поправил я наставительно, но в голове сразу же мелькнули длинной вереницей связки таких слов, как «святые реликвии», «святые места», «святые речи». – Остальные так себе… Из-за чего?
– Так бой же за ведьму! – прокричал он. – Позвольте я помогу вам облачиться в доспехи!
– Зачем?.. В смысле, идти в церковь? Вот так, ночью, ни свет ни заря?.. Погоди, расскажи подробнее. А то я видел краем глаза, но думал, что это что-то ритуальное…