Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Один из магов сказал резко:

– Но не может же он быть похожим на разных людей!

– Я тоже так думал, – согласился Карл-Антон, – потом пришла мысль, что у тех людей было что-то общее, роднящее их друг с другом. И они в принципе могли бы пользоваться вещами друг друга. Разумеется, с их разрешения. Или без разрешения после их смерти.

– И Его Величество сэр Ричард из их числа?

– Нет, – ответил Карл-Антон, – однако что-то в нем есть такое, что он похож на них.

Кенангельс оглядел меня из-под приспущенных век почти с ненавистью.

– На мой взгляд, Его Величество не выглядит таким уж древним. Скорее, все напротив.

– Возможно, потомок?

Кенангельс сказал зло:

– Да плевали вещи на кровное родство! Иначе все мы, потомки выживших, могли бы владеть ими!.. Ваше Величество, что у вас такое особенное?

Я подумал, спросил:

– Может быть, моя необыкновенная скромность? И эта… как ее, набожность?

Азазель отчетливо хихикнул, а когда на него начали оглядываться, торопливыми знаками показал, что на него обращать внимания не стоит, он вообще с придурью, серьезных вещей не понимает, зато несерьезные ловит на лету.

Маги переглянулись с озлобленными и завидущими глазами. Кенангельс тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла.

– Ладно, Ваше Величество, мы пришли сюда не для того, чтобы выпытать, как вы ухитряетесь заставлять древние вещи узнавать вас и даже подчиняться вам. Хотя, конечно, очень бы хотелось…

Я развел руками.

– Поверьте, это выше моего понимания.

Он ответил с тяжким вздохом:

– Верю, хотя и неохотно. В том смысле неохотно, что обидно видеть тайны, к разрешению которых не знаешь даже, с какого боку подойти. Вы правы насчет развития алхимии! Только она может понять и объяснить все. Но как же нескоро все это будет…

Карл-Антон сказал с подъемом:

– Давайте закончим с затянувшимся предисловием. Ваше Величество, мы выработали ряд дополнительных мер, чтобы защитить скардер. Помочь защитить. К сожалению, не все мы сведущи в военном деле…

Я договорил:

– …но нет таких мирных технологий, которые нельзя было бы применить для войны.

Он остановился, посмотрел на меня с удивлением и уважением.

– Ваше Величество… похоже, вы такое уже проделывали?

– Не в этой жизни, – ответил я с оптимизмом, которым можно толковать и как шуточку, и как признание, – но вы начинайте немедленно. Несколько схваток уже было! Враг из своих поражений делает выводы и бьет все сильнее.

Он поклонился.

– Мы тоже, Ваше Величество. Мы тоже делаем выводы. Спасибо за ваше покровительство, которое переоценить совершенно невозможно. При последней атаке противника на холм со скардером священники действовали почти заодно с магами, простите, алхимиками, хотя было видно, что это за алхимики.

Кенангельс хмыкнул:

– Алхимики файерболами не швыряются. Но священники сделали вид, что не заметили. Нам этого вполне достаточно. Теперь мы верим, что сумеем защитить полностью.

Азазель сказал негромко:

– Тогда мы с моим другом можем отбыть обратно.

Карл-Антон поднялся, учтиво поклонился.

– Ваше Величество…

Маги поднимались один за одним, кланялись молча и выходили за ним следом в коридор.

Азазель сказал бодро:

– Ну, а теперь по хорошему кубку вина на дорогу… Даже если Нехаштерону здесь понравилось, хотя он в этом никогда не признается. Сэр Ричард, угостите нас своим дивным вином на дорожку?

– Вас постараюсь снабдить бочонком, – ответил я, – хотя и не пробовал насчет бочонка…

– Все когда-то в первый раз, – ответил Азазель бодро. – По крайней мере, так люди говорят. А силы ваши растут, как у нас там поговаривают. Кто с радостью, кто с тревогой.

– Ну да, – пробормотал я, – вам насчет первого раза сказать было бы непривычно. Вам вообще-то понять такое трудно, если даже я, сам человек, не понимаю человеков. Кто-то из старых мудрецов сказал, что трудно понять и принять психологию благочестивых христиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда даже близкие им люди, будут в аду. Нельзя примириться с тем, что человек, с которым я пью кофий, обречен на вечные адские муки. Нравственное сознание началось с Божьего вопроса: Каин, где брат твой Авель? Оно кончится другим Божьим вопросом: Авель, где брат твой Каин?

Стол снова заполнился фужерами с вином, я на прощание постарался блеснуть и наполнил их где шампанским, где коньяком, где спиртом, кто знает их вкусы, Азазель потирал довольно руки, сказал оптимистично:

– Что вас тревожит, сэр Ричард?

– Да вот толерантность, – сказал я. – Разве можно совать нос в дела и поступки другого человека? Ну желает он быть содомитом, это его личное дело и личный выбор, я ни при чем… с другой стороны, разве члены общества не обязаны заботиться и оберегать других членов общества? Не так плотно, как членов своей малой семьи, но как членов большой семьи?

– Ну-ну?

– Когда я был рыцарем, – пояснил я, – а еще лучше – дорыцарем, этих проблем не возникало. Сейчас же я Его Величество, монарх, взявший на свои плечи всю ответственность, даже с парламентом не поделился, так что решай правильно…

Азазель слушал невнимательно, больше следил, как и что возникает на столешнице, не утерпел, начал хватать фужеры и чаши, пить попеременно, в то время как Нехаштерон все поглядывал в окно, откуда дует прохладный ветерок, а мне с моего места видна только сверкающая, как раскаленная игла, вершина скардера.

– Двигайтесь по срединной линии, – посоветовал Азазель и причмокнул: – А вот это вообще-то просто чудо, да простят меня за такое слово…

– По срединной между Сциллой и Харибдой? – спросил я, – это еще так-сяк, но вообще-то золотая середина противна нашему мужскому сознанию, если, конечно, речь не о женщине.

– Почему противна?

– Мы люди крайностей, – пояснил я. – Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Воровать – так миллион… В общем, осторожненько выбирать золотую середину – это признаваться в трусости!

– А что тогда мудрость?

– Мудрость тоже труслива! – заявил я с жаром.

Он посмотрел с иронией.

– Браво. А в короли с такими взглядами не рано?

– Рано, – признался я. – Но я уже король! А короли, как и крокодилы, не умеют пятиться. Нам эта, как ее, мантия сзади мешает.

Он пробормотал:

– Как вы только выживаете… Стоп, там в долине что-то происходит!

Я мигом оказался у окна. Нехаштерон тоже вскочил, мы все втроем оказались у двери на балкон. Там вдали вокруг холма темнеет плотное кольцо защитников скардера, а со стороны Штайнфурта двигается толпа народу, но, судя отсюда, не настолько громадная, чтобы смести защитников массой, да и все пешие, ни одного конного. Впереди, как я разглядел, напрягая зрение, несколько священников, размахивают руками и подбадривают народ.