Ричард Длинные Руки – вильдграф

– Знаю, – сказал он все еще ошалело, – так один из наших погиб. Совсем безобидная с виду штука ужалила. А другой сгорел от простого уголька со стола… Но как вы догадались?

– Колдун сказал, – признался я.

– Все-таки совесть заговорила, – ответил Кроган. – Тогда выпью и за его здоровье.

– Вон там сундук, – указал я. – В нем золотые монеты.

Он оглянулся, вскрикнул в восторженной панике:

– Я такой не подниму!

– Своя ноша не тянет, – напомнил я.

– Пуп порву, – пообещал он твердо, – но вынесу.

Я озирался, в ладони с такой силой зажат зеленый ключик, что врезался в мясо. Взгляд выхватил на дальней полке ряд ларцов, я подошел, все разнокалиберные, от сундука до крохотной шкатулки, и одна такого же чистого изумрудного цвета, как и этот ключ.

Пальцы мои тряслись, когда я вставил ключ в замочную скважину. Повернулось легко, а на третьем обороте тихонько щелкнуло, крышка дрогнула, освобождаясь от запоров. Сердце колотится, здесь может быть как источник силы или богатства, так и быстрая смерть, от умирающего мага можно ждать всего…

Я прижал крышку, не давая услужливо подняться, повернул ключ трижды в обратную сторону, всякий раз тихонько щелкало, вытащил, после чего ключ сунул в потайной карман, а шкатулку, так и не открывая, упрятал в походную сумку.

Кроган пыхтел и перекладывал золотые монеты в кожаный мешок. Когда места не хватило, он с проклятиями пометался по лаборатории, отыскал просторную сумку и принялся наполнять ее тоже.

Я поинтересовался:

– Зачем тебе столько?

– Деньги, – ответил он поспешно, – это свобода, выкованная из чистого золота.

– Золото разъединяет людей, – предостерегающе сказал я.

– Ага, – согласился он, – зато дерьмо еще как объединяет…

– Верно сказано…

– Дерьма брать не стану, – возразил он. – И не заставляйте!

– Не буду, – пообещал я. – По дерьму мы и так все богачи просто необыкновенные.

– Есть такое золотое правило, – сказал он, натужно пыхтя, – у кого золото, того и правила.

Я обошел лабораторию магистра, пусть душа твоя, неистовый Жакериус Глассберг, упокоится там, где ей место, я не берусь судить, куда ты отправился, я просто мародерничаю по неписаному закону, но, в отличие от Крогана, меня мелочи не интересуют, такому орлу, как я, даже сундук с золотыми монетами – нестоящая ерунда, у меня запросы за последний год повыросли…

По большей части «волшебные» вещи – это просто непонятные, но мне сразу видно, что и не заработают: чутье подсказывает, что всего лишь разлетевшиеся обломки чего-то очень сложного. Но пока место в мешке есть, я складывал самые любопытные штуки, в том числе экспроприировал десяток невзрачных камешков, слишком уж бережно бывший владелец уложил их в драгоценный бархат, а половина вообще на золотых и серебряных цепочках, сделанных очень тщательно.

Наконец я завязал мешок и закинул за спину, больше ничего интересного, разве что вон еще один рубин в виде драконьей головы, похож на Камень Рорнега, что фамильная ценность принцессы Элеоноры, только этот на золотой цепочке…

Я сгреб его и сунул в карман, оглядывался, чего бы еще, я бы вообще-то и поселился здесь, не будь уже майордомом и маркграфом… сердце стиснулось в страхе и предчувствии чего-то ужасного. Всеми фибрами ощутил приближение огромной мощи, перед которой я просто мелкая козявка…

Земля качнулась, донесся грохот. Багровые письмена со стены упорхнули, словно испуганные воробьи, а она затряслась, огромные гранитные глыбы мелко-мелко задрожали, даже застучали друг о друга, как зубы искупавшегося в проруби подростка.

Кроган выронил золотой кувшин и, пригнувшись, выставил обеими руками перед собой обнаженный меч.

Стена разом выгнулась в нашу сторону, словно парус под напором внезапного ветра. Кроган отскочил к дальней, позабыв про мешок с золотыми монетами. Глыбы рухнули с тяжелым грохотом, а на полу поспешно и с тихим нежным шорохом рассыпались в мелкие камешки и даже в серый песок.

В проход могли бы войти слоны, но там возникла одинокая фигура человека в цветном халате, лицо в тени, только голый череп разбрасывает яркие блики.

Кроган помахал в воздухе мечом, лицо злое и расстроенное.

– Еще один! – вскрикнул он горестно. – Какой-то лысый…

– Это друг, – сказал я успокаивающе, хотя сердце тревожно заныло, – мы все выполнили, магистр Сьюмас! Изгой наказан…

Сьюмас Макманус медленно вошел в зал, остановился, осматриваясь. Лицо оставалось неподвижным, глаза раздраженно поблескивают, ноздри несколько раз раздулись просто нечеловечески широко, мясистые крылья покраснели от прилива крови.

– Как вы здесь оказались? – спросил он с изумлением. – Я ощутил, что Жакериус почему-то покинул это убежище, и решил…

– Он покинул не только убежище, – сказал я торопливо, – спасибо за ценные указания, великий магистр Сьюмас!

Он повел в мою сторону глазом, явно сам не помнит никаких указаний, как, понятно, и я, но лесть есть лесть, слышать всегда приятно и смягчает обстановку.

– Где он? И где Гизелл?

– Его больше нет, – сказал я. – Вообще. Как и Гизелла. Можно сказать, он тоже даже убит.

Он спросил холодно:

– Как это «даже убит»?

– Практически убит.

– А это что за новое определение?

– Как маг, – объяснил я льстиво. – Я помог ему пройти процедуру омоложения, однако Гизелл не предусмотрел, что и мозги у него станут такими же молодыми, а это значит, что все знания после тридцати лет исчезнут. Испарятся!. Теперь он не маг, а рядовой десятник клана Черных Беркутов, каких сотни и тысячи…

Он задумался, повел в воздухе ладонями. Перед ним появилось облачко, мы с Кроганом затаили дыхание, маг внимательно всмотрелся в проявляющееся медленно изображение.

– Вот этот здоровяк? – спросил он с недоверием. – Трудно вообразить в таком…

– Это уже не он, – сказал я быстро. – Как маг, он убит. А как воин он то, что надо. Сильный, свирепый, недоверчивый, выносливый. И нам ну совсем неинтересный!

– Молод и красив, – проговорил Сьюмас с непонятной ноткой зависти и сожаления. – Да, неожиданная развязка… Думаю, вы тоже не этого ждали?

– Не ждал, – признался я.

– Но рискнули?

– Иногда надо, – сказал я.

Он некоторое время прослеживал взглядом за уходящей в туман широкоплечей фигурой. Облачко медленно растаяло, Сьюмас повернулся к нам.