Ричард Длинные Руки – ярл

— А я думал, вы его для себя приберегаете…

Она сделала пренебрежительную гримаску, означающую, что Патрику ничего не светит, она такая принцесса, такая принцесса, что и в туалет никогда не ходит, настолько вся одухотворенная и прекрасная.

— Вы уже завершили свои дела?

— Всякое разумное дело имеет свое завершение, — ответил я туманно и посмотрел на нее многозначительно, — и только ерундой можно заниматься бесконечно.

Она не поняла, но на всякий случай обиделась, оглянулась на Бабетту, но ее крепко придерживает за локоть Мартин и что-то втолковывает строго и настойчиво. Леди Бабетта досадливо морщилась и порывалась присоединиться к нам, а то вдруг снова ускользну, как скользкая рыба налим.

— Так не занимайтесь, — посоветовала Дженифер. — Или не можете?

Я вздохнул.

— Знаете, леди Дженифер, — сказал я, — а я ведь могу и брякнуть вашей матушке, как вы развлекаетесь…

— Как? — спросила она невинно.

— Заезжим мужчинам спины моете, — прошептал я злорадно.

— Фи, — сказала она убежденно, — вы никогда так не сделаете.

— Почему?

— А какой вы после того рыцарь?

Я с наглейшей улыбочкой посмотрел ей в глаза.

— Незаконнорожденный.

Что-то в ее взгляде дрогнуло, даже вроде бы проступил страх. Незаконнорожденные не получают с пеленок надлежащего воспитания, что можно, а чего нельзя, они — вольные птицы, кого хотят, того и клюют.

— Все равно, — произнесла она без прежнего напора, — если у вас золотые шпоры… к тому же вы с Севера…

— То я должен вести себя, как дурак? — закончил я ее фразу. — Ошибаетесь, лапочка. Ваш Юг еще не видел такого прагматика, как я. Я вот вас щас прижму к стенке и задеру подол, а потом скажу, что это вы ко мне, такому невинному, приставали, развратить хотели. А то и вовсе растлить… Нет, не щас, народу многовато, но как-нибудь поймаю, поймаю…

Она отпрянула, в синих глазах появилось отвращение.

— Вы… вы чудовище!

Я нагло улыбнулся.

— Я же знал, куда еду. Это я к тому, что раз вы не считаете меня родным братцем, то я могу… да-да, могу вести себя свободно, как птица. Ну, вы знаете, как ведут себя птицы. Знаете, да?..

Сверху простучали каблучки, запыхавшаяся леди Бабетта выпалила скороговоркой:

— Этот ваш Мартин меня едва не уморил! Он в самом деле такой подозрительный?.. Кто да кто этот странный мужчина, который летал по ту сторону башни у моего окна? Да откуда я знаю, кто из них любит подсматривать, как я раздеваюсь!.. Просто все мужчины бесстыжие…

Она очаровательно улыбнулась, приглашая и меня в стан бесстыжих, а что такого, почему бы и нет, вздохнула, чтобы и без того высокая грудь приподнялась еще выше, белоснежные полушария играют чистой здоровой кожей, показались широкие нежно-розовые края, словно одновременно восходят два утренних невинных солнышка, Дженифер бросила на нее злой взгляд, но я, выказывая куртуазность, уставился пожирающими глазами на эти вторичные половые признаки, одновременно польстив Бабетте и приведя в бешенство Дженифер.

— Ах, — сказал я, — ах, леди Бабетта… Мы не бесстыжие, мы… откровенные.

Она засмеялась, одновременно показав и белые зубки, и зовущий рот, и нежную шею.

— Это как понимать?

— Каждый понимает, — ответил я туманно, — в меру своей… словом, в свою меру. Леди Бабетта, вы лучше всего знаете здесь всех…

Она запротестовала:

— Я? Ни в коем случае!.. Я всего лишь приехала в гости к своей подруге Изабелле! Я не знаю никого, да и меня никто не знает… к сожалению. И вообще мужчин здесь совсем мало. Понимаете, сэр Ричард, женщина увядает без мужского внимания.

— Понимаю, — заверил я. — А что вы слышали о леди Элинор? Говорят, очень необычная женщина.

Дженифер дернулась, словно ее кольнули в задницу, Бабетта хитро прищурилась.

— Необычная?.. Это еще мягко сказано. Это великая женщина! Уже тем, что столько лет одна правит замком и всем огромным хозяйством.

— Где столько мужчин, столько мужчин, — поддакнул я, — да, понимаю, это большой соблазн. Но, чтобы править, наверное, нужно обладать большой магической мощью? Ну, всякими там амулетами, талисманами…

Дженифер сказала раздраженно:

— У нее этими амулетами заполнен весь нижний этаж!.. И все время собирает новые. То один ее доверенный, то другой проезжает через наши врата на поиски…

— А все ли возвращаются? — спросил я.

— Не все, — ответила она, — но вот только позавчера вернулся Адальберт, ее правая рука. Наверное, что-то добыл! Довольный, я видела его лицо… Бабетта, пойдемте, нас там приличные люди ждут!

Бабетта извиняюще улыбнулась мне, Дженифер утащила ее почти силой, на лице злорадство, пусть помучаюсь догадками, кто же это такие приличные в этом замке, но перед моими глазами все еще стоит измученное лицо распростертого в луже крови умирающего рыцаря.

Который вез Кристалл Огня.

Глава 15

Прозвучал гонг, я встрепенулся, как боевой конь, заслышавший зов в атаку. Пес тоже встрепенулся, в глазах огонь и жажда схватки с куском жареного мяса, за сотни лет беспризорной жизни натерпелся сырого.

— В дождь надо есть много, — утешил я, — есть и спать, есть и спать. Про запас… Это мы умеем, верно?

Длинным коридором заспешили к северной башне, сырой воздух липнет к телу, в холле полыхают оба камина в тщетных попытках разогнать сырь. У входа поставили бочку со смолой и вбросили в нее факел. Жаркое пламя осушает и нагревает воздух, создавая тепловую завесу.

Ряд светильников указывает путь наверх, мы взбежали бодро, ведь не куда-нибудь на работу, а за стол, с другой стороны к дверям зала цветной стайкой двигаются женщины.

Даниэлла, как обычно, в голубом, Дженифер — в алом с золотом, Изабелла — в темном, а Бабетта… ох, леди Бабетта, что она со мной делает… Оделась на диво строго, темное платье чуть ли не как у герцогини, ткань плотная, однако на груди провокационно истончается до кисеи. Ошалев, я невольно уставился на ее молочно-белые груди, уже не тугие, как яблоки, девичьи, но не отвисающие, как у пожилых, а вот такие полные округлые полушария, что мягко и вызывающе подрагивают при каждом шаге.

Она, понятно, заметила мое смятение, когда я из рыцаря моментально превратился в самца, торжествующая улыбка скользнула по карминным губам.

— Доброе утро, сэр Ричард! Как отдыхалось? Вздремнули перед обедом?

— Да, — ответил я хриплым голосом. — Вздремнул… Теперь понимаю, что грезилось в жарком и бесстыдном сне… Ох, леди Бабетта, пощадите.

Ткань истончается только в двух местах, именно на половинках груди, словно те своим жаром растопили материю и вот-вот вырвутся на свободу. Пальцы мои невольно задвигались, и не надо быть Фрейдом, чтобы истолковать мои движения. Я уже ощутил жар полной груди на своих ладонях, как тихий смех чуть отрезвил, я опомнился и увидел, что леди Бабетта с удовольствием наблюдает за моим лицом, читая в нем, как в открытой книге.