Риф Скорпион (cборник)

— Я уверен, что она была с кем-то хорошо знакома, — настаивал я. — Это не мог быть шофер, который погиб при взрыве машины?

— Халлдал? Исключено.

По ее лицу я прочел: «Этот симпатичный молодой человек ни за что не стал бы связываться с такой ужасной особой».

— Но ведь какие-то знакомые были, — сказал я. Она помешкала, прежде чем ответить.

— Возможно. Не берусь утверждать, но не исключено, что фрекен Хансен ее знала. Она работает консультантом в финансовом отделе. Вероника Хансен. Но ее, к сожалению, сегодня здесь нет.

— Похоже на то, — согласился я. — Но может быть, она будет в среду, во второй половине дня?

«Нисколько не удивлюсь, если фрекен Хансен знает этого несимпатичного молодого человека», прочел я в глазах фру Вингсанд.

Пересекая стоянку автомашин, я встретил старшего инспектора Ингер Сков. Вряд ли она случайно вышла из белой «мазды» в ту самую минуту, когда я проходил мимо.

— Какое приятное совпадение, — сказал я.

— Сказано было тебе, чтобы не совал свой нос, — серьезно произнесла она.

— Но, дорогая, — ответил я елейным голосом, — я просто хотел поболтать с одним старым приятелем-альпинистом, Бьёрном Муэном. Да только он, к сожалению, куда-то уехал.

— Это не шутки, — сказала Ингер Сков. — О чем ты спрашивал там у них? Все равно я узнаю.

— О том, что сказал тебе. Спросил, могу ли я видеть Бьёрна Муэна. Потом я вспомнил, что дома у меня лежит книга, которую я когда-то взял почитать у Марго Стрём. Книга принадлежит кому-то из ее знакомых по работе в «Интере», фамилию не помню. И я спросил двух дам, что там сидят, может быть, они знают, кто бы это мог быть.

— Ну и как, знают?

— Нет. У Марго было мало друзей. В том числе и тогда, когда она работала в «Интере».

— Но что-то тебе подсказали?

— Да.

— И что же?

— Вероника Хансен. Консультант финансового отдела. Это с ней уехал Бьёрн Муэн. На дачу. Захватив горное снаряжение.

Моя осведомленность не удивила Ингер Сков.

— Нам позвонил заведующий автомастерской, — сообщила она. — Сказал, что какой-то подозрительный цветной мужчина слонялся там сегодня. Ты что-нибудь выяснил?

— Ничего. Сверх того, что кто угодно мог за несколько секунд повредить «мерседес» военных, если только в этот момент капот был открыт и никто не смотрел в ту сторону. Надо полагать, у тебя записаны фамилии всех, кто заходил в мастерскую седьмого мая? За исключением одного-двух неизвестных лиц?

Ингер Сков кивнула.

— Не суй свой нос, — повторила она. — Это тебе не игра в ковбоев — индейцев. Занимайся своими делами. Не то придется нам задержать тебя по подозрению в убийстве.

— Чтобы защитить меня или потому, что в самом деле подозреваете?

Ингер Сков пожала плечами.

— Может быть, эти твои поиски — всего лишь отвлекающий маневр. Может быть, и впрямь убийца — это ты. Может быть, ты вообразил, что полиция не станет подозревать человека, которому вздумалось изображать детектива-любителя. Который как будто сам заинтересован в раскрытии истины.

Она смолкла. Я подождал. Она продолжала молчать. Заговорила снова, когда я приготовился уходить.

— Кстати — как называется книга, которую ты хотел вернуть?

— «Дон Кихот», — ответил я не задумываясь.

Я ехал не торопясь на велосипеде в сторону центра. Из телефонной будки на Центральном телеграфе в третий раз за этот день попытался дозвониться по номеру, который, согласно списку абонентов, принадлежал «Эмнести интернешнл»: «Трондхеймское отд., вторн. 9—12, четв. после 18». В третий раз услышал десять длинных гудков и никакого ответа. Неудивительно, сегодня был понедельник и часы показывали три с минутами.

В магазине печати на Северной улице я купил четыре столичные газеты. После чего поднялся в кафе на втором этаже. Прошло больше часа, когда наконец появились двое, которых я выслеживал. Около десяти минут ожидания я потратил на просмотр газет, остальное время размышлял над сделанными за день записями.

Не очень вдохновляющее чтение.

Посещение фирменной мастерской «Мерседес» дало не более того, на что я рассчитывал. Я лично убедился в том, о чем писали все газеты, а именно, что даже в кишащем людьми цеху поразительно просто повредить систему зажигания автомашины таким способом, что специалисты далеко не сразу определят, почему мотор не заводится: достаточно воткнуть в ничем не примечательный зеленый провод обыкновенную булавку. Пустяковое дело для хладнокровного террориста. Случайный наблюдатель решил бы всего-навсего, что перед ним клиент, который заполняет ожидание, изучая 136-сильный мотор «мерседеса».

Но какую цель преследовала диверсия? Вроде бы ясно: вынудить замену автомашины для официального гостя. Однако где гарантия, что представительскую машину вооруженных сил заменят «мерседесом» директора Муэна? Между тем именно такая замена лежала в основе всей акции.

Что никак не вязалось с сложившимся у меня представлением о террористе или террористах. Почти всю первую половину дня я провел в Народной библиотеке, штудируя газеты за последнюю неделю, и перед моим внутренним взором постепенно возник образ профессионала, циничного террориста, тщательно обдумывающего каждую деталь.

Достаточно того, что он сумел исчезнуть, не оставив никаких следов, кроме обугленных фрагментов электронного взрывателя. Которые, в той мере, в какой они поддавались распознанию, могли быть свободно приобретены в большинстве стран мира. Никаких тебе клейм «Сделано в Ливии» или надписей, возвещающих, что данное изделие получило благословение аятоллы Хомейни во имя священной войны против всех неверных министров обороны. Ничего, что позволяло бы хоть как-то судить о личности террориста, сверх того что он разбирался в электронике.

Профессионал, предпочитающий осуществлять акции на безопасном расстоянии при помощи радиоволн. Никаких чемоданов с бомбами в гостиничном холле, что грозит опасностью разоблачения. Никаких автоматных очередей из проходящей автомашины — с риском, что какой-нибудь нервный солдат откроет ответный огонь.

Это была типичная сольная работа. Выполненная так, что террорист затем мог анонимно раствориться в гуще туристов, жаждущих лицезреть «норвежские фьорды, полуночное солнце и великолепный собор в Трондхейме». Может быть, в эту минуту он отдыхает в рыбачьем домике на Лофотенских островах или беспечно бродит по Рыбному рынку и Немецким пристаням в Бергене. А может быть, еще пребывает в Трондхейме под видом одного из сотен журналистов, наводнивших улицы города.