Рифейские горы

Эти нелепые нападки могли бы быть смешными, если б не были сказаны таким обвиняющим и угрожающим тоном. Ирида настолько растерялась, что почти минуту широкооткрытыми глазами глядела на Кэйдара. Он поднялся сразу же при её появ-лении, держал Тирона одной рукой через грудь, прижатым спиной к себе. Малыш радостно крутил головой, тянулся руками к матери. Но Ирида не смотрела на него, взгляд её был направлен Кэйдару в лицо. Да, его разозлило её отсутствие, не то сло-во. Но эти глупые обвинения? Как он может вообще так? И ещё этот собственни-ческий тон!

Ирида не чувствовала за собой никакой вины, и, как всякий несправедливо обви-нённый, готова была дерзить в ответ. И не только! Это возмущение Кэйдара, эти подозрения, этот тон собственника рождали одно лишь желание: позлить ещё силь-нее, ударить больнее.

– Да, я была у мужчины! А что в этом такого?- Ирида высоко подняла голову, будто неосознанно хотела стать выше ростом.- Разве мне кто-то запрещал? Я - нянька вашему сыну, но не ваша жена, господин, чтоб хранить вам верность...

– Что?!!- Он надвинулся на неё так стремительно, с такой яростной искрой в глазах, подумалось даже: ударит, но Ирида не отступила, смотрела открыто, с вызовом, без всякого страха.- Да как ты смеешь, ты, дрянь такая?!

Нет, он не ударил, сдержался, но смотрел такими глазами, что Ирида пожалела о своих словах, заговорила:

– Я видела Айвара, своего мужа...

– Кого?- Кэйдар не сразу понял, о ком речь.

– Марагского царевича... Его пытали...

– Зачем ты туда ходила?- Кэйдар отступил, заходил по комнате, переложив Тирона поудобнее.- Разве я разрешал тебе? Разве...

– Я всё время думала, что он погиб,- перебила Кэйдара Ирида, тот аж остановился посреди комнаты, перевёл на неё глаза.- Два дня только, как узнала... А он искал меня... Бедный мальчик... И ещё эти пытки...

– Хватит!- Кэйдар не выдержал, крикнул:- Не смей ходить к нему! Я запрещаю! Не смей говорить о нём! Даже думать не смей!..

– Он мой муж...- возразила Ирида невинным голосом, будто не видела, как Кэйдара всего передёргивает при этом слове.

– Замолчи! Даже произносить это слово тебе запрещаю!.. Я - твой первый и един-ственный мужчина! Я - твой господин!

Ирида проглотила молча все свои возражения, сдержалась, из-под ресниц смотре-ла, как Кэйдар ходит по комнате, пытаясь справиться с раздражением. Тирон, не-смотря на поздний час, не выглядел сонным.

– Я слишком много позволяю тебе. Слишком много свободы. Раньше ты была послушнее, не грубила, не перебивала, не обманывала...

– А разве я обманываю?- удивилась Ирида.- Я сразу сказала, что была у Айвара... Он нуждается в помощи...- не договорила под уничтожающим взглядом Кэйдара.

– Вот скажи мне, чего в этом гадёныше такого, что все женщины сами бросаются ему на шею?

– Я не бросаюсь!- Ирида возмутилась со всей искренностью.- Я знакома с ним всего один день. Мы на свадьбе только увиделись...

– И сразу же побежала, как только узнала, что он здесь!- усмехнулся Кэйдар.

– Да, побежала,- Ирида не отвела взгляда, встретившись с Кэйдаром глазами.- Потому, что думала, что он погиб в ту ночь...

– Как иногда мне хочется посадить тебя просто под замок,- признался неожиданно Кэйдар, смерив Ириду взглядом.- Чтоб не было этих своевольных похождений...

– Да, а ещё лучше - к Айвару по соседству...- заметила Ирида с усмешкой. Они так близко остановились друг к другу, что Тирон дотянулся пальцами до лица Ириды, засмеялся, когда мать поймала его губами.- Его пора уже укладывать спать...- Она сама сменила тему, видя, как потемнели от ярости глаза Кэйдара.

– Ты уже сидела по соседству с этой мразью, помнишь?- Но Кэйдар зато не спешил на перемирие.- Хочешь, я могу повторить? Мне только слово сказать - и ты снова там окажешься... Холодная камера, сырые липкие стены? Там не будет всего этого,- Он широко повёл свободной рукой.- Не будет ложа и тёплых одеял, не будет све-тильника и горячей жаровни. И еды сытной тоже не будет... Не будет ничего!

– У меня и раньше было немного... Там, в храме Матери... Не надо думать, что голод и холод - самое страшное для меня...

– Да?- Кэйдар усмехнулся, но не насмешливо, скорее, зло.- Но сына своего ты точ-но не увидишь! Будешь одна, ясно тебе, дерзкая?!

Ирида отвела взгляд, закусив губы:

– Опять вы угрожаете... Только угрозами и добиваетесь своего...

– И заметь, всегда добиваюсь! Всегда!- Кэйдар ухмыльнулся. Ирида, не зная, что ещё сказать в ответ на эту самодовольную ухмылку, нашла другой способ наказать Кэйдара: вырвала Тирона у него из рук со словами:

– Дайте его мне! Неужели не видно, что ребёнок хочет спать?

Он неожиданности Кэйдар легко отдал ей мальчика, несколько минут ревнивым взглядом провожал Ириду и сына, пока она, укачивая ребёнка, медленно ходила по комнате. Лагадская циновка шелестела под её ногами при каждом шаге.

Он не сказал ей больше ничего, но исходящее от него недовольство и возмущение Ирида чувствовала кожей. Взгляд его прямо-таки сверлил. А когда ушёл, подумала с облегчением: "Ещё легко отделалась!"

* * *

Ирида сидела на ложе, поджав под себя ноги, тёплые тапочки лежали на полу рядом с кроватью. Сегодня принесли лишнюю жаровню: Кэйдар распорядился из опасения за здоровье сына. Из-за духоты Тирон спал сейчас беспокойно, видел ка-кие-то тревожные сны, даже вскрикивал спросонок. Ирида на каждое его движение поднимала голову, хмурила брови озабоченно, но, успокоившись, снова возвраща-лась к работе.

Она шила рубашку. Для Айвара. Виэлийского кроя. С разрезами на горле и по бокам, с тесёмочными завязками на рукавах. Ирида шила весь вчерашний день и даже ночью при свете светильника. Сейчас осталось последнее, не менее важное дело: вышивка. Она не только украсит, но и убережёт от злых демонов, от злых взглядов.

Несколько дней Ирида терпела, не навещала марага, боялась, что узнает Кэйдар. А потом попросила совета у Даиды. А та неожиданно легко согласилась помочь ей. Сама сходила в прачечную поискать среди хранящихся вещей подходящую одежду для марагского царевича. Кое-что удалось подобрать, а рубашку Ирида предложила сшить сама.

Они с кухаркой действовали за спиной своего господина, и Даида оказалась смелее, наказания она не боялась. Поэтому стала дважды в день отправлять в тюрьму парно-го молока и свежевыпеченного белого хлеба. Более того, распорядилась утащить туда чан горячей воды и щелока, самолично отмыла с царевича всю грязь и кровь. Похвасталась даже Ириде при встрече, что её Виэл - так странно она продолжала звать марага - теперь приобрёл человеческий облик.

Проворно работая иглой, Ирида улыбалась своим мыслям. Кто был ей этот незна-комый молодой мужчина? Муж по обряду! Но сердцем чувствовала к нему лишь сестринскую заботу. Любовь к брату ей довелось испытать в этой жизни, она знала, что это такое. Но любовь к мужу? К мужчине, который обладает тобой как своей женщиной, своей женой? Нет, такого она так и не узнала. Не Кэйдара же ей любить, в конце концов?