Рифейские горы

– Господин был единственным моим мужчиной... Первым и единственным.- На скулах рабыни появился румянец смущения, но во взгляде и в лёгкой слабой улыбке - затаённая нежность.

– Он не обижал тебя?- спросила Айна, хотя по выражению её лица поняла: память о первой близости вызывает у девушки приятные чувства.

– О, что вы, госпожа?! Нет, конечно же. Он был так нежен, так осторожен... так...- в смущении отвела взгляд, прижимая пальцы к губам.

– Почему же тогда с весны он перестал вызывать тебя к себе? Когда ты последний раз была с ним?

– В конце апреля. Вы тогда были в ссоре... Он был очень расстроен. Сильно пере-живал. Был резок со мной... Простите, госпожа,- опустила голову.- Я подумала, что я во всём виновата... Что я делаю что-то не так... Что не нравлюсь ему... Я только через несколько дней узнала, что вы просто поссорились в тот день. Что вы...- сама замолчала, не договорив.- Простите, госпожа...- вздохнула со всхлипом.- Я и тогда расплакалась, как дурочка... Господин из-за этого, наверно, не захотел меня больше видеть... А потом он уезжал всё.

– А ты знаешь, что у господина Лидаса не может быть детей?- спросила вдруг Ай-на. Стифоя вскинула на неё огромные, наполненные слезами глаза, не сразу нашлась, что сказать в ответ.

– Я не вру вам, госпожа... У меня не было никого больше. Он - единственный...- Стифоя перевела вдруг глаза с лица Айны на её живот, шепнула, немея от ужаса:- А как же вы, госпожа?

– Молчи!- пальцы Айны коснулись губ девушки.- Это не твоё дело!

Стифоя покорно опустила вниз голову. Айна по опыту знала: не проболтается. Не решится попросту.

– Помнишь те два страшных шрама у него, внизу живота?- Стифоя неуверенно кивнула, не поднимая головы.- Он был ранен на охоте, ещё подростком. Давно.

– Но это его ребёнок, госпожа. Клянусь вам!- голос рабыни зазвенел с незнакомой ранее силой. Уверенность в собственных словах придала ей сил даже на то, чтобы оспаривать слова собственной хозяйки. Она и взгляд Айны выдержала смело, не дрогнув.

– Я знаю, тебе можно верить. Значит, это он был не прав,- Айна улыбнулась.- Он обрадуется. Я первая поговорю с ним, когда он вернётся. А ты береги себя. Тебе нельзя напрягаться. Тебе самой теперь нужен уход и пригляд. Хорошо. Я прикажу Альвите подобрать себе другую рабыню.

– А как же я? Что мне делать?- Стифоя растерялась. Она за эти месяцы очень при-вязалась к своей хозяйке. А сейчас их отношения могут быть разрушены. А она-то этого и боялась больше всего. Что её теперь ждёт в новой роли?

– Для начала сходи умойся,- ответила Айна, продолжая улыбаться.- И сними этот дурацкий пояс. Ребёнок должен быть здоровым.

– Хорошо, госпожа. Я немедленно!- Стифоя вскочила на ноги прытко, как девчон-ка. И не скажешь, что беременна. Выбежала из комнаты, только занавеска колыхну-лась. Будто и не было её вовсе, лишь лёгкий сквозняк прогулялся по углам.

"Чей же ты ребёнок?! Чей?"- крикнула про себя Айна, положив ладонь на живот. Плод толкнулся, будто отвечая. Он всегда толкался с силой и обычно немного вверх, ближе к рёбрам. Альвита говорит: так толкаться может только мальчик. Ей виднее. Айна и сама хотела мальчика. Думала о нём уже, как о мальчишке. Даже представить себе не могла, что это может быть девочка. Нет, не потому, что рождение наследника почти наверняка гарантировало передачу власти. Об этом Айна думала в самую последнюю очередь. Это раньше хотелось таким образом отомстить брату, да и верховная власть над всей Империей казалась заманчивой целью. А почему бы и нет? Но сейчас, после знакомства и сближения с Айваром, хотелось просто иметь ребёнка от него. Отдать всю свою любовь его сыну и наверняка дождаться взаимного чувства. Любить его в его ребёнке. Зная, что он всегда будет рядом, что его никто забрать не посмеет.

А если это будет ребёнок Лидаса, твоего мужа? Готова ли ты любить его с той же силой? Конечно. Лидас - не Айвар, и никогда им не будет. Лидас всегда рядом, навязчив со своим чувством до назойливости. Он влюбился в тебя сразу же, с первых же дней знакомства. Женился с такой радостью. Думал, глупый, этой любви хватит на двоих.

Айна раньше издевалась над ним и его чувством, знала, что он не посмеет и слова грубого ей сказать. А Создатель, вернее, Его супруга, Нэйт-Ночекрылая, наказала тебя всеми страданиями безответной любви.

Вспомни своего Айвара! Ведь он часто смотрел на тебя таким же равнодушно-спокойным взглядом, как и ты когда-то на Лидаса. Ты и правда вела себя как гуля-щая, порочная женщина, обольщала мужчину всеми немыслимыми способами. Ты же сама вешалась ему на шею! Предлагала себя, и когда он брал, радовалась, доволь-ная.

Да, с сердечным чувством нельзя играть, даже если оно принадлежит другому. Богиня не прощает такого. Это противоестественно!

Поэтому страдай теперь. Без своего любимого. Без любимого мужчины рядом. С другим, к которому сейчас испытываешь лишь сочувствие и понимание, вместо недавней насмешки и желания унизить.

Ты даже тем наказана, что не знаешь истинного отца своего ребёнка. Так и жить тебе сейчас: один мужчина рядом, как муж, другой - в сердце, прикипевший на-смерть.

* * *

Умрсал пятнадцать лет - лучших лет!
– своей жизни отдал Правителю и службе в Его Армии. Он участвовал в тех войнах, о которых другие аэлы узнавали лишь пона-слышке. Он воевал с иданами, с вайдарами, ходил в поход против лагадов. Там, в стирингских болотах, Урсал получил своё увечье. Стрела, пущенная варваром, заде-ла сухожилие на левой руке, и рука после этого осталась полусогнутой в локте, поте-ряв свою былую гибкость. Мало того, она начала сохнуть. Тяжёлый армейский щит в такой руке уже не удержать. Поэтому Урсал, получив почетное среди аэлов звание "ветеран", вынужден был уйти на пенсию.

Выбор в его положении был невелик: пожизненная, пусть и небольшая пенсия или кусок земли на захваченных территориях. Крестьянствовать Урсал не умел, он в своей жизни владел лишь одним искусством, но зато владел им в совершенстве.

Умение убивать и сохранять себя в форме, несмотря на увечье, позволило ему в свои тридцать пять три года проработать наёмником у одного потомственного ари-стократа, потерять всякий интерес к охране его тела и перейти на более близкую его натуре работу. Урсал нанялся наставником к Магнасию. Готовить рабов для жерт-венных боёв - это всё равно, что новобранцев обучать. Интересно, часто забавно, так как начинать приходилось с самых азов.

А как они всегда боятся, смотрят с благоговейным ужасом, когда видят в руке профессионала меч, свободно порхающий, как пушинка.

– У вас всего два месяца, чтоб научиться оберегать собственную шкуру. И делать это по-мужски, при помощи меча, а не пастушеской палки.- Урсал беспечно хохот-нул, довольный собственной шуткой. Амит и Нилиан, надсмотрщики, стоявшие ближе всех к наставнику, тоже поддержали его смех.

– Кто-нибудь из вас держал до этого меч в руках? Настоящий! Боевой, а не учеб-ный!- Урсал прошёл немного вперёд, так, чтоб видеть их всех. Магнасий всегда покупает чётное число рабов, чтоб они могли работать в спарке. Их и сейчас было четырнадцать. Все примерно одного роста, молодые, загорелые. Варвары, привезён-ные из разных мест. Вон, тот, крайний, уж больно на лагада похож. Тоже нестрижен-ный, с патлами до плеч. Как баба. Лагады, те всего два раза в году космы свои стригут, приносят жертву своему озёрному богу, просят о мужестве и силе. Если б это ещё могло помочь...