Рифтеры (Сборник)
Шрифт:
– Она умерла, – говорит Фишер, удивляясь тому, что все время знал об этом.
– О.
– Я не хотел. Но у нее были свои мама и папа, понимаешь, и тогда зачем ей понадобились мои? Она вернулась туда, откуда пришла. Вот и все.
– Откуда пришла, – едва слышно жужжит Лени.
– Это не моя вина.
Говорить очень трудно. Раньше было гораздо легче.
Что-то касается его. Лени. Ее ладонь на его руке, и он знает, что это невозможно, но чувствует тепло тела сквозь костюм.
– Джерри?
– Да.
– А почему она не хотела возвращаться в свою семью?
– Говорила, они делали ей плохо. Постоянно
Не всегда, напоминает ему Тень.
– А потом она вернулась обратно, – бормочет Лени.
– Я не хотел.
Какой-то звук доносится из вокодера Кларк, и он понятия не имеет, что тот значит.
– Брандер же прав, так. Насчет тебя и детей.
Каким-то образом Фишер понимает, что она его не обвиняет. Просто проверяет.
– Это то, что ты… делаешь, – рассказывает он ей. – Когда действительно кого-то любишь.
– О, Джерри. Ты больной на всю голову.
Цепь щелчков слабо раздается из машины в его груди.
– Они меня ищут, – говорит Кларк.
– Хорошо.
– Будь осторожен, ладно?
– Ты можешь остаться. Здесь.
В ответ – молчание.
– Может, я буду иногда тебя навещать, – наконец жужжит она.
Поднимается в воду и отворачивается.
– Прощай, – говорит Тень.
В первый раз она подает голос с тех пор, как залезла внутрь, но Фишер не думает, что Лени заметила разницу.
А потом Кларк исчезает. На какое-то время.
Но она приходит сюда постоянно. Иногда совсем одна. Он знает, это не конец. А когда Лени станет плавать туда-сюда с остальными, исполняя обязанности, которые раньше что-то значили и для него, то Джерри будет рядом, но там, где его никто не увидит. Проверяя. Убеждаясь, что все в порядке.
«Как ее собственный ангел-хранитель. А, Тень?»
Парочка рыб смутно мерцает в отдалении.
«Тень?..»
БАЛЕТ
ТАНЦОР
Неделю спустя на батискафе прибывает замена Фишеру. В отсеке связи уже никто не наблюдает за процессом; машинам наплевать, есть ли у них зрители. Неожиданный лязг эхом разносится по станции, и Кларк стоит совершенно одна в кают-компании, ожидая, когда откроется люк в потолке. Наверху шипит сжатая кислородно-азотная смесь, выдувая морскую воду обратно в бездну.
Люк откидывается. Зеленое сияние изливается в комнату. Он спускается по лестнице, гидрокостюм запечатан, открыто только лицо. Глаза, уже спрятанные за линзами, кажутся невыразительными стеклянными шариками. Но почему-то они не настолько мертвы, насколько должны бы. Что-то пристально смотрит сквозь белые скорлупки, и оно почти светится. Слепые белки сканируют помещение, словно радар. Останавливаются на Лени.
– Ты – Лени Кларк?
Голос чересчур громкий, слишком нормальный. «Мы тут разговариваем шепотом», – только сейчас понимает она.
Они уже не одни. Лабин, Брандер, Карако появились на краю зрения, просочившись в комнату безразличными привидениями, и ждут, заняв позицию по краям помещения. Замена Фишера, кажется, даже не замечает их.
– Меня зовут Актон, – говорит он Кларк. – И я
принес вам дары из мира небесного. Узрите!Он протягивает сжатый кулак и открывает его ладонью вверх. Кларк видит пять металлических цилиндров, каждый не больше двух сантиметров в длину. Актон медленно, театрально поворачивается, показывая безделушки остальным рифтерам.
– По одному на каждого. Они вставляются в грудь, рядом с водозаборником.
Над головой стыковочный люк с хлопком закрывается. Позади нее посткоитальная дробь металла о металл возвещает о бегстве скафа на поверхность. Они ждут несколько секунд: рифтеры, новичок, пять новых устройств, которые еще больше растворят их человеческую сущность. Наконец Кларк протягивает руку, дотрагиваясь до одного, и ничего не выражающим голосом спрашивает:
– Что они делают?
Актон резко сжимает пальцы, оглядывает каюту со слепой проницательностью и отвечает:
– Ну, мисс Кларк, они скажут нам, когда мы умрем.
В отсеке связи он рассыпает цилиндрики по контрольной панели. Лени встает позади него, заполняя помещение. Карако и Брандер смотрят сквозь открытый люк.
Лабин исчез.
– Программе всего четыре месяца, – начинает Актон, – но они уже потеряли двух человек на «Пикаре», по одному на «Кусто» и «Линке», и Фишер получается пятый. О таких успехах миру явно не хочется громко сообщать, а?
Никто ничего не говорит. Кларк и Брандер стоят невозмутимые и спокойные, Карако переминается с ноги на ногу. Актон проводит пустым блестящим взглядом по всем троим.
– Боже, а тут веселая компания. Вы уверены, что у вас на станции только Фишер в ящик сыграл?
– Эти штуки должны спасти нам жизнь? – спрашивает Кларк.
– He-а. Настолько сильно там о нас не заботятся. Они помогут нам найти трупы.
Он поворачивается к консоли, играет на ней опытными пальцами. Топографический дисплей вспышкой оживает на главном экране.
– Мммм. – Актон обводит светящиеся контуры пальцем. – Значит, «Биб» у нас по центру, а вот это непосредственно рифт… Господи, да тут немало географии. – Он указывает на группу жестко очерченных зеленых прямоугольников, расположившихся на полпути к краю экрана. – Это у нас генераторы?
Кларк кивает.
Актон берет один из маленьких цилиндров.
– Они сказали, что уже послали вам программное обеспечение для этих штук.
Молчание.
– Ну, думаю, мы и так все выясним, а?
Он тыкает пальцем одну, а потом нажимает на конец цилиндра.
Станция «Биб» начинает громко кричать.
Кларк резко дергается назад и со всего размаху больно врезается головой в трубу на потолке. Станция продолжает выть, бессловесно и отчаянно.
Актон касается консоли; крик замирает, словно гильотинированный.
Лени смотрит на остальных, оглушенная. Те, кажется, не особо удивились. Ну естественно. В первый раз ей становится интересно, что сейчас было бы видно в их обнаженных глазах.
– Прекрасно, – говорит Актон, – теперь мы знаем, что звуковая сигнализация работает. Но вы получаете и визуальный сигнал.
Он указывает на экран: точно посередине, внутри фосфоресцирующей иконки станции, пульсирует алая точка, как сердце под стеклом.
– Работа устройства зависит от миоэлектрического напряжения в груди, – объясняет он. – Оно включается автоматически, если останавливается сердце.