Рикошет

— Оставить или снять, любовь моя? Выбирай.

Мой мозг обнуляется в пустоту. Он не может вычислить его вопрос.

— Я приму это как то, что ты не можешь выбрать, — хрипло говорит он и оставляет свои трусы на себе. Нет. Я определенно не могу сейчас видеть его член. В этот момент я едва могу дышать.

Он забирается на мое тело и наклоняется для еще одного глубокого поцелуя. Это совсем другое ощущение — чувствовать голую кожу на своем полностью одетом теле. С моими завоеваниями обычно все наоборот. Но мне это нравится. Я провожу руками по его голой спине и спускаюсь к его заднице. Мое тело пульсирует, требуя чего-то большего, и я слышу его слова как хор в своей голове — я хочу заставить тебя кончить. Все протесты и чувства полностью покидают мой разум.

Его поцелуи внезапно снова становятся легкими, как перышко, слегка дразня меня. Когда он запечатлевает еще один поцелуй на моих губах, я издаю протяжный стон. Я едва могу выдержать это еще долго. Я не принцесса Диснея. Я не падаю в обморок от поцелуев, если они не сопровождаются языком и силой и не ведут к другим похотливым событиям.

Решив взять дело в свои руки… или бедра, я немного выгибаюсь, чтобы наши тазы встретились. Контакт ощущается гораздо лучше. Мне просто… нужно быть ближе.

В ответ Ло толкает мое тело вниз и прижимается ко мне, твердость в его трусах натирает боль между моих ног. Его губы превращаются из легких в решительные, поглощая мои с восторженным вниманием. И по мере того, как он трется об меня, напряжение нарастает, приводя мое тело в состояние повышенной готовности. Каждое прикосновение возбуждает меня, и все, чего я сейчас хочу, — это чтобы моя одежда исчезла. Чтобы я почувствовала его внутри себя. Чтобы боль была снята толчком и блаженным кайфом.

Дрожащими руками я пытаюсь ухватиться за низ футболки и стянуть ее. Мне удается поднять ее наполовину, прежде чем Ло останавливается и кладет свою руку на мою.

— Нет. Твоя одежда останется на тебе, — дышит он. Его губы красные и воспаленные, и я едва могу оторвать от них взгляд.

Я моргаю.

Ло отрывает каждый палец от моей футболки, а затем переплетает их со своими. Его губы находят затылок, затем скользят к мочке уха, покусывая и целуя. Мои бедра поднимаются, когда он прижимается ко мне, и я чувствую, как он становится все тверже и тверже, усиливая мое возбуждение. Его губы спускаются к моей груди, прочерчивая путь по футболке, а его руки крепко сжимают мои бедра.

Он снова целует меня, его язык проникает в мой рот.

Я умираю внутри. Я хочу большего.

Я поднимаю бедра, и на этот раз он хватает меня за задницу и сжимает. Сильно. Я издаю протяжный стон, и мое тело вздрагивает. Он прижимает меня к себе, а его руки двигаются и разминают мою внутреннюю сторону бёдер до самого верха. Медленно. Медленно. Медленно. Избегая того места, которое требует внимания.

Я издаю хныканье, и он опускает меня обратно. Его дыхание становится глубже, и он начинает двигать своим телом еще быстрее, толкаясь и обязательно потираясь об меня. Это работает. Напряжение начинает нарастать, и я раскачиваюсь вместе с ним, когда он снова находит мой рот. И вдруг все взрывается. Мне приходится оторваться от его губ и уткнуться лицом в его бицепс, когда мой оргазм накатывает волнами.

Он обхватывает мой затылок и держит меня, пока я содрогаюсь от эйфории, блаженства и кайфа, который превращает меня в дикого зверя.

Это длится всего пару минут, прежде чем всё исчезает, оставляя меня с тонущим чувством. Без побуждений мой разум проясняется, и чудовищность того, что я только что сделала, поражает меня холодом. Я отстраняюсь от Ло, не желая встречаться с его глазами, которые следят за мной в полном беспокойстве.

Я быстро хватаю свой телефон, лежащий на столе.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, в его голосе звучит неуверенность.

Комок поселился в моем горле, но мне удается пробормотать: — Ничего… просто… одевайся, — я показываю на его брюки на полу. Я не могу смотреть на него почти голым. Я больше не доверяю себе.

Он возится со своей одеждой, пока мое сердце бешено бьется. А потом… я нахожу то, что искала.

— Кажется, мы только что занимались сексом, — в ужасе говорю я, глядя на маленький экран своего телефона.

— Что? — он хмурится и подходит ко мне, все еще без рубашки, но, по крайней мере, на нем есть брюки.

Я поднимаю свой телефон.

— Секс без проникновения, — читает он, а затем в задумчивости облизывает нижнюю губу. Его глаза встречаются с моими. — Это не настоящий секс, Лил.

— Это не то, что здесь написано, — я продолжаю читать. — Половой акт. Я думаю, у нас был половой акт! О Боже, — мое сердце сейчас взорвется. Я переступила черту. Я позволила себе увязнуть во всех этих смешанных чувствах и перешла чертову черту.

— Эй! — Ло кладет руки мне на щеки, заставляя посмотреть на него. — Сделай несколько вдохов, — он ждет меня, а потом говорит: — Это Википедия. А не гребаный Святой Грааль. Ты сама выбираешь, что считать настоящим сексом для тебя. Хорошо? — его глаза выглядят немного виноватыми, и я чувствую себя еще хуже от того, что заставляю его раскаиваться в том, чего я явно хотела.

— Хорошо, — говорю я, кивая. — Тогда это было не по-настоящему. Половой акт не считается.

Облегчение наполняет его.

— Но, — продолжаю я. — Я не думаю, что нам стоит делать это снова.

Я не доверяю себе.

Он убирает руки с моих щек.

— Все в порядке, — говорит он, звуча немного отстраненно. — Я просто… — качает он головой. — Сегодня День Святого Валентина.

— Я знаю, — я не могу отпустить его с этим. — И это был лучший подарок, который я когда-либо получала. Честно.

Он улыбается и легонько целует меня в висок, прежде чем взять свою фляжку со стола.

Я делаю глубокий вдох. Никогда больше. Но когда я вспоминаю, как он смотрел на меня, повелительный, решительный и такой сильный, как будто заставить меня плакать было его единственной целью в жизни, я понимаю, что, возможно, никогда не найду этого с кем-то другим.

Никогда больше — это очень, очень большая цена, которую нужно заплатить.

Но, в конце концов, мы на самом деле не вместе. Мы просто два друга, играющие понарошку.

Глава седьмая

Пара месяцев в Принстоне, и я снова перестала ходить на занятия. От того, что люди ходят по кампусу с улыбками и смехом, у меня сводит живот, поэтому я выполняю все задания и хожу только на экзамены. Я получаю тройки, что лучше, чем провал.

Роуз ругает меня, когда я снова сижу дома и хандрю. Наверное, я просто чувствую, что февраль превратился в Первый День без Ло — вся боль, которая раздавила меня с первого момента его ухода, снова поглотила меня в свою темную, черную бездну. Я все надеялась, что он уже написал мне. Но он так и не написал.