Рилла из Инглсайда

— А ты не думаешь, что во всех этих рассказах об отчаянном положении бельгийцев слишком много преувеличений? — спросила Ирен. — Я уверена, что они не могут умирать от голода… в двадцатом-то веке! Газеты вечно стремятся раздуть шумиху.

Рилла решила, что унижалась достаточно. В конце концов, существовала и такая вещь, как самоуважение. Хватит уговоров; даже ради концерта не стоит продолжать этот неприятный разговор. Она встала.

— Мне жаль, что ты не можешь помочь нам, Ирен, но ничего не поделаешь, нам придется постараться самим как-то выйти из этого неприятного положения.

Такое никак не устраивало Ирен. Она очень хотела выступить на концерте, и все ее возражения были вызваны исключительно желанием добиться того, чтобы ее согласие выглядело как огромное благодеяние. Кроме того, ей хотелось вернуться к прежним дружеским отношениям с Риллой. Чистосердечное, простодушное обожание со стороны Риллы очень льстило Ирен. К тому же было бы очень приятно снова посетить Инглсайд, особенно когда на каникулы домой вернулся такой красивый студент, как Уолтер. Она отвела взгляд от ног Риллы.

— Рилла, дорогая, не делай таких поспешных выводов. Я искренне хочу, если удастся, помочь вам. Сядь, пожалуйста, и давай все обсудим.

— К сожалению, не могу. Мне пора домой… ты же знаешь, я должна покормить Джимса и уложить его спать.

— О да… младенец, которого ты растишь по всем правилам науки. Это так мило с твоей стороны — заниматься им, когда ты терпеть не можешь детей. Как ты рассердилась на меня, когда я его расцеловала! Но мы все это забудем и снова станем подругами, не правда ли? Ну, а насчет концерта… думаю, я отправлюсь завтра утренним поездом в город, возьму у портнихи мое новое платье и вернусь другим поездом после обеда, так что останется вполне достаточно времени, чтобы подготовиться к концерту, если ты попросишь мисс Оливер мне аккомпанировать. Яне смогла бы обратиться к ней с просьбой… она такая невероятно надменная и высокомерная, что наводит ужас на меня, маленькую и несчастную.

Рилла не стала тратить время и силы на попытки защитить мисс Оливер. Она холодно поблагодарила Ирен, внезапно ставшую очень приветливой и разговорчивой, и ушла. Она была счастлива, что разговор позади, но знала, что они с Ирен уже никогда не будут подругами. Дружелюбными знакомыми — да… но не подругами. Да ей и не хотелось дружить с Ирен. Всю прошедшую зиму, несмотря на другие более серьезные тревоги и заботы, она постоянно испытывала сожаление оттого, что потеряла близкую подругу. Теперь это чувство внезапно прошло. Ирен, как выразилась бы миссис Эллиот, не принадлежала к племени знающих Иосифа. Рилла не сказала себе и даже не подумала, что она переросла Ирен. Если бы эта мысль пришла ей в голову, она нашла бы ее нелепой, так как ей еще не было семнадцати, а Ирен исполнилось двадцать. Но дело обстояло именно так. Ирен была все той же, что и год назад… той же, какой ей предстояло оставаться и дальше. Характер Риллы Блайт за тот же год изменился, она повзрослела, стала серьезнее. Теперь она видела Ирен насквозь с поразительной ясностью — различая под всем ее поверхностным очарованием такие черты, как мелочность, мстительность, неискренность, отсутствие чувства собственного достоинства. Ирен навсегда потеряла свою верную поклонницу.

Но, лишь преодолев основную часть обратного пути и оказавшись в безлюдной, испещренной пятнами лунного света Долине Радуг, Рилла вновь обрела спокойствие духа. Она остановилась под высокой дикой сливой, призрачно белой и прекрасной в легкой дымке распускающихся бутонов, и рассмеялась.

— Сейчас имеет значение лишь одно: чтобы Антанта выиграла войну, — сказала она вслух. — Из этого, бесспорно, следует, что не имеет никакогозначения, в какой обуви я ходила к Ирен Хауард. Тем не менее я, Берта Марилла Блайт, торжественно клянусь и беру в свидетели луну, — Рилла драматическим жестом подняла руку к упомянутой луне, — что никогда больше не выйду из моей комнаты, не посмотрев самым внимательным образом на обемои ноги.

Глава 14 Трудное решение

Весь следующий день во дворе Инглсайда развевался флаг: Сюзан подняла его в честь вступления в войну Италии.

— Самое время было итальянцам сделать это, миссис докторша, дорогая, учитывая, как начинает оборачиваться дело на русском фронте [64] . Хорошо для Италии, что она выступила на стороне тех, кто сражается за правое дело [65] , но хорошо ли это для Антанты, предсказать не берусь, пока не узнаю побольше об итальянцах. Однако Италия заставит задуматься этого старого негодяя Франца Иосифа [66] . Хорош император! Одной ногой в могиле, а затеял такую бойню! — И Сюзан принялась месить и уминать тесто с такой яростью, с какой она, вероятно, молотила бы Франца Иосифа, если бы он имел несчастье попасться ей в руки.

64

В мае 1915 г. русские войска понесли тяжелые потери в боях с германскими войсками и были вынуждены отступить с ранее занятых ими польских территорий.

65

С 1882 г. Италия состояла в союзнических отношениях с Германией и Австро-Венгрией, поэтому предполагалось, что она поддержит эти страны в войне. Однако в 1914 г. Италия объявила о своем нейтралитете, а в 1915 г. объявила войну сначала Австро-Венгрии, а затем и Германии.

66

Франц Иосиф (1830–1916) — император Австрии (1848–1916 гг.) и король Венгрии (1867–1916 гг.).

Уолтер уехал в город утренним поездом, а Нэн вызвалась приглядывать за Джимсом, чтобы Рилла могла посвятить все свое внимание концерту. Весь день Рилла была безумно занята: помогала украшать гленский клуб и руководила последними приготовлениями. Вечер был тихим и ясным, несмотря на то, что, по слухам, мистер Прайор открыто выразил надежду на «проливной дождь» и при этом умышленно пнул ногой собачку Миранды [67] . Рилла, бегом вернувшаяся домой из клуба, торопливо одевалась у себя в комнате. Все наконец шло на удивление хорошо, и даже Ирен уже была в гостиной, где репетировала свои песни с мисс Оливер. Рилла, взволнованная и счастливая, на время забыла даже о событиях на Западном фронте. Она трудилась не покладая рук несколько недель и сумела довести дело до успешного завершения, и это давало ей ощущение победы. Она знала, что не было недостатка в людях, которые думали и намекали, будто Рилла Блайт не обладает тактом и терпением, необходимыми для того, чтобы подготовить концертную программу. Она показала им, на что способна! Одеваясь, она напевала, чувствуя, как радость бьет в ней ключом. Она подумала, что выглядит очень хорошо. Волнение вызвало на ее округлых кремовых щеках легкий румянец, очень красивший ее и совершенно скрывший немногочисленные веснушки, а ее волосы отливали красновато-коричневым блеском. Вколоть в них цветы дикой яблони или надеть узкий, украшенный жемчугом обруч? После мучительных колебаний она приняла решение в пользу дикой яблони и воткнула маленькую веточку белых вощеных цветов в прическу за левым ухом. Теперь последний взгляд на ноги. Да, обе туфельки надеты. Она поцеловала спящего Джимса… какое у него милое, розовое личико… и поспешила вниз с инглсайдского холма к зданию клуба. Зрители уже заполняли его — скоро он будет набит битком. Концерт обещал принести его устроительницам блестящий успех.

67

«Собака по траве валяется, жди дождя» — народная примета.

Первые три номера прошли отлично. Рилла стояла в маленькой гримерной за сценой, глядя в окно на залитую лунным светом гавань, и повторяла стихи, с которыми ей предстояло выступить. Она была одна, остальные исполнители находились в большой раздевалке по другую сторону холла. Неожиданно она почувствовала, как чьи-то нежные руки обняли ее за талию, а затем Ирен Хауард запечатлела легкий поцелуй на ее щеке.

— Рилла, прелесть моя, у тебя сегодня просто ангельскийвид. И поразительноесамообладание… я думала, тебе будет ужасно тяжело из-за того, что Уолтер записался добровольцем, и вряд ли ты вообще сможешь не сломиться под тяжестью горя, но вот нахожу тебя совершенно невозмутимой. Как я хотела бы быть хотя бы вполовину такой мужественной, как ты.

Рилла стояла совершенно неподвижно. Она не испытывала абсолютно никаких эмоций… она ничегоне чувствовала. Мир чувств вдруг опустел.

— Уолтер… добровольцем… — услышала она свой собственный голос… а затем услышала притворный смешок Ирен.

— Неужели ты не знала? Я была уверена, что ты все знаешь, иначе я не упомянула бы об этом. Вечно-то я вмешиваюсь не в свое дело, правда? Да, для этого он ездил сегодня в город… он сказал мне об этом, когда сегодня вечером мы вернулись в Глен одним поездом… ябыла первой, кому он сказал… Он еще не в военной форме… на складе временно кончилось обмундирование… но получит ее дня через два. Я всегдаговорила, что Уолтер — такой же храбрец, как все остальные. Уверяю тебя, Рилла, я почувствовала, что горжусьим, когда он сообщил мне эту новость. О, Рик Макаллистер закончил декламировать. Я должна бежать. Я обещала аккомпанировать хору в следующем номере… у Элис Клоу разболелась голова.

Она ушла… о, слава Богу, она ушла! Рилла вновь была одна и, стоя совершенно неподвижно, смотрела на неизменившуюся, призрачную красоту гавани Четырех Ветров в лучах лунного света. Чувства вернулись к ней… душевная боль была такой острой, что казалась почти физической и словно рвала ее на части.

— Я не переживуэтого, — произнесла она. А затем у нее мелькнула ужасная мысль, что, возможно, она переживети что, возможно, впереди целые годы этой страшной м уки.

Она должна убежать… она должна броситься домой… она должна побыть одна. Она не могла выйти на сцену и играть марши, декламировать стихи, разыгрывать сценки. Если она уйдет, половина концерта будет испорчена, но это не имело значения… ничто не имело значения. Была ли это она, Рилла Блайт… это страдающее существо, которое лишь несколько минут назад чувствовало себя совершенно счастливым? На сцене квартет распевал: «Мы флаг британский не уроним»… Казалось, музыка доносилась откуда-то издалека. Почему она не могла плакать, как плакала, когда Джем сказал, что должен идти на фронт? Если бы она сумела заплакать, то, быть может, это ужасное нечто, которое, казалось, завладело самой ее жизнью, отпустило бы ее. Но слез не было! Где ее шарф и плащ? Она должна уйти и спрятаться, как смертельно раненое животное.