Римлянин

Таргус не желал тратить время на какие-то примитивные религиозные церемонии, поэтому был против поездки в Бремен.

— Придётся прислушаться, — позволил себе едкую улыбку святой отец Ламберт.

— Отец, — повернулся Таргус к герцогу Карлу-Фридриху.

— Это невозможно в ближайшее время, — вступил в разговор тот. — У нас слишком много работы.

— Я получил чёткие инструкции от коллегии епископов, — стоял на своём святой отец Ламберт. — Он должен поехать со мной в течение ближайших трёх дней.

— Погодите-ка… — герцог нахмурился и привстал с трона. — То есть вы сейчас, святой отец, свято уверены в том, что можете отдавать какие-то приказы в МОЁМ доме?!

— Нисколько, Ваша Светлость… — дал задний святой отец Ламберт. — Но коллегия епископов не может ждать…

— Оставьте нас на несколько минут, — попросил Карл Фридрих.

Святой отец кивнул и вышел из помещения.

— Мне не нравится активность этого святоши, — произнёс Таргус. — Но ехать, по всей видимости, придётся.

— Да, придётся, — кивнул герцог. — Но ты поедешь не один.

//Река Эльба, недалеко от имперского города Гамбург, 5 января 1734 года//

— А-атставить разброд! Обходить застрявшие повозки строем! — орал Таргус, сидящий на походном пони, купленном герцогом специально по случаю.

В одиночестве Таргус путешествовать не стал, предпочтя заняться самым безопасным для данного времени видом туризма — во главе собственной армии.

Герцог получил разрешительные грамоты от находящихся на маршруте движения I-го гольштейнского легиона, клятвенно заверив, что грабежей и разбоя не будет, предоставив для этого гарантии в виде залогов по 10 000 рейхсталеров. Такие деньги на дороге не валяются, поэтому согласились все. Пусть за ними следят кавалерийские дозоры, но они действительно не учиняли грабежей и прочих «неудобств» для местных жителей, это каралось уставом наказаниями от сорока плетей до смертной казни.

Преодолев реку через каменный мост, они двинулись дальше, по пути встречая любопытных селян, наблюдающих за диковинным зрелищем: стройно марширующие солдаты, облачённые в единую форму серого цвета и стальные шлемы.

Форма на них была зимняя, специально утеплённая для комфортного существования даже в условиях русской зимы. Стальные шлемы — ответ на вызов времени: бомбы уже давно известны, более полувека, поэтому хотя бы какую-то уязвимую часть тела солдат нужно прикрывать надёжной защитой, тем более что именно она оказывалась в зоне поражения взрывающихся в воздухе бомб.

Стальной шлем «Киль m.I» изготавливался серийно, из пластин стали, сминаемых на станке по установленной форме. Получились они относительно удобными для ношения, хотя первое время от них пованивало защитным лаком и краской. Они внешне сильно напоминали шлемы легионеров Римской республики времён Римско-Аспиумской войны, где они, собственно, и были впервые применены. Впрочем, до того технологического уровня Таргус вряд ли когда-нибудь дойдёт, но это не значит, что не нужно пытаться. Вытянутые формой, они надёжно прикрывали черепа солдат двумя слоями листовой стали, а по бокам имели бортики, чтобы отклонить вертикальный удар саблей или защитить лицо от идущих по косой траектории осколков. Весила эта последняя надежда солдата в среднем полтора килограмма, плюс-минус сто грамм, а с утеплительной подкладкой вес приближался к двум килограммам.

В настоящий момент они с первым легионом отрабатывали марш, первый относительно дальний поход в истории их армии.

Соответствие уставу облегчало его не только Таргусу, но и солдатам, смертность которых близка к нулю, что совершенно не характерно для современных походов.

Санитария, обильное питание горячей едой, тёплые палатки — всё это делало поход практически увеселительной прогулкой, тогда как современные армии зимой старались никуда не ходить, предпочитая зимние квартиры, так как организовать снабжение солдат тёплой экипировкой захочет не каждый, рационы, как правило, оставляли такие же, как летом, а передвижение по снегу сильно растягивало походные колонны, делая их уязвимыми для контратак противника. Всё это превращало позднюю весну, лето и позднюю осень наиболее оптимальными сезонами для ведения боевых действий.

Но в этих сезонах в дело вступал другой фактор: инфекции. Любая армия этого времени напоминала змею, постепенно осыпающуюся на землю могилами солдат, если говорить метафорически. Инфекции, если они проникали в ряды армии, косили солдат, которые и без этого умирали от плохой кормёжки и ненадлежащих условий содержания в поле. Некоторые армии нередко доходили до места столкновений с противником в половинном составе, а в ходе боестолкновений теряли ещё больше, потому что снабжение становилось намного хуже.

Таргус сумел устранить большую часть недостатков современных армий, убрав смертность от «естественных» причин.

Местные больше удивлялись тому, что его легион путешествует зимой и не похоронил ещё ни одного человека.

«Пусть удивляются», — усмехнулся Таргус мысленно, кутаясь в толстую шубу, подаренную «отцом» накануне.

Да, у него пока что всего двадцать тысяч солдат, но это уже практически профессионалы, строго знающие устав и умеющие неплохо стрелять, поэтому в бою они стоят сорока, а то и пятидесяти тысяч. Но если включить в это уравнение избыточную по местным меркам артиллерию, то соотношение увеличится в пользу его легионов ещё на пару десятков тысяч.

В этот поход он взял с собой минимум артиллерии, всего пятьдесят орудий с увеличенной троекратно обслугой, чтобы учились, так как настоящих боевых действий не предполагалось.

— Ваша Светлость, — отдал воинское приветствие капитан дежурной когорты, Петер Карлсон, тридцатилетний углежог из-под Гамбурга. — Прибыл посланник от князя-епископа Его Преосвященства Адольфа Фредрика, вашего двоюродного дяди.

— А ты откуда так дохрена знаешь о моих родственных связях, а, Петер? — нахмурился Таргус, недобро глядя на стушевавшегося капитана.

— Посланник сообщил мне об этом, Ваша Светлость, — испуганно упал тот на колени.

— Двадцать плетей за нарушение устава, — приказал Таргус. — Я почитываю устав время от времени и ни разу не видел там обстоятельств, кроме боевых, когда можно падать перед командиром на колени. Зовите сюда посланника.

К Таргусу, наблюдающему за движением своего войска, подъехал высокий дородный дядька, богато одетый, с лицом пьющего человека.

— Карл Петер? — спросил он, а получив утвердительный кивок, продолжил. — Ваша Светлость, я пастор Церкви Святой Марии, Иоганн Готтлоб Карпцов.

— Рад знакомству, — недружелюбно процедил Таргус. — Какова цель визита? Моя армия на марше и у меня нет времени на придворные расшаркивания.

Подобных слов от ребёнка он не ожидал. Нет, он слышал о том, что Карл Петер Ульрих очень необычный ребёнок, но слышать и видеть — разные виды ощущений.

— Эм… — немного растерянный пастор Иоганн Готтлоб Карпцов замялся, но быстро взял себя в руки. — Касательно вашей армии и пойдёт речь, Ваша Светлость.

— Итак? — Таргус повернул пони и подъехал к пастору поближе.