Римлянин

Стандартные бутылки — это стратегический товар, на котором можно заработать большую гору золота. А если сделать их ударопрочными…

Но про последнее Таргус даже не думал, слишком там начинаются слишком сложные технологии.

Стекольщики в Киле есть, только их жестоко прессуют из-за расходования леса: они платят бешеный «экологический» налог в казну герцога Шлезвиг-Гольштейн-Готторпа. Прессинга Таргус не прекращал, лес надо беречь, но и коксом делиться даже не думал, самому едва хватает на доменные печи. А вот если построить своё производство стекла, переманив компетентных мастеров и расширив тем самым «Промзону» — это будет совсем другой разговор. Бутылки — это ведь не только средство для транспортировки воды, но ещё и вина. Франки и «итальянцы», знаменитые своими винодельнями, будут практически вечным потребителем бутылок с его конвейера. Нужно только продумать технологию и поговорить с мастерами…

Они достигли собора Святого Петра, в котором должно было начаться заседание. Ночью в город съездил его порученец из состава легиона, капитан первой когорты, Хельмут Вебер и договорился насчёт заседания. Невежливо было отправлять какого-то посыльного к отчасти благородным физиономиям, но Таргус сослался на малолетство и время баиньки, что в целом соответствовало действительности.

— Его Светлость Карл Петер Ульрих! — громогласно проанонсировал вхождение Таргуса в собор лейтенант Гоце.

Таргус, держа морду кирпичом, вошёл в кафедральный собор и прошествовал к лестнице на второй этаж. Его уведомили с утра, что заседание будет проводиться в тесной компании в кабинете пастора.

Его никто не встречал, что являлось ответом взрослых мужей наглому сопляку, который не явился вчера лично засвидетельствовать своё прибытие к Бремену.

Пройдя на второй этаж, он поставил пять гренадёров в коридоре и вошёл в кабинет пастора.

— Его Светлость Карл Петер Ульрих!!! — ещё громче проорал при открытии двери лейтенант Гоце.

Некоторые сидящие до этого епископы повскакивали в испуге, лишь несколько сумели удержать себя в руках.

— Приветствую, достопочтенные, — кивнул Таргус и молча прошёл к свободному стулу. — К сожалению, не смог выбраться из города достаточно быстро, дела, дела…

Усевшись, он положил руки на стол и ожидающе посмотрел на недовольные морды епископов и парочки князей-епископов. Князей-архиепископов тут не было, вопрос локальный, поэтому курфюрстов отвлекать от дел не стали да и князья-епископы тут определённо не все, только те, кто счёл любопытным посмотреть на сынка герцога-посмешища.

— Мы звали тебя в прошлом месяце… — начал некий тип в красной мантии с золотым крестом на груди. — Я князь-епископ Иоганн Теодор Баварский, прибыл сюда из самого Регенсбурга, чтобы посмотреть на наглого мальчонку, который при этом посмел…

— Спокойнее, — попросил его Таргус. — Вы, Ваше Преосвященство, должны были понимать, что армии движутся медленнее, чем кареты, поэтому путешествие заняло больше времени.

— Зачем тебе армия под Бременем? — сразу же начал давление князь-епископ.

— Это учения, всего лишь учения, — заулыбался и развёл руками Таргус. — Я готовлю себе армию, вдруг папка скоропостижно или не очень помрёт, а у меня очень много родственников! Вот и решил я подстраховаться. Если они всё-таки придут… Что ж… Vae victis (2), как говорил один очень древний и очень немытый галл.

— То есть ты привёл армию под стены Бремена и говоришь нам, что это сделано с целью поучить солдат? — князь-епископ явно не поверил Таргусу и в целом правильно сделал.

— Так и сказано, — ответил Таргус.

— Ты очень необычный ребёнок, слухи оказались правдивы, — князь-епископ подал знак и к нему подошёл служка с десятком листов бумаги. — Заседание коллегии епископов открыто. Первый вопрос, который мы рассмотрим, заключается в установлении наличия или отсутствия происков диавола в рождении и дальнейших действиях Карла Петера Ульриха…

Таргус закатил глаза, но сдержался от комментариев.

После длинного зачитывания замеченных святошей Ламбертом странностей, которые включали в себя довольно раннее обретение способности к речи, причём не к хохдойчу, как можно было бы ожидать, а чистой латыни на недоступном никому уровне (3), общую нелюдимость, резкость в общении со всеми, обзывание некоторых придворных «немытыми германцами», а также необычную для детей его возраста любовь к военному делу и, разумеется, огромное, неестественное влияние на своего отца, дали слово Таргусу.

— И где здесь происки диавола? — спросил он на латыни. — Уважаемые Ваши Преосвященства, вы видите здесь что-нибудь, что может навредить «промыслу божьему»?

— Мне непонятна большая часть слов, которые он сказал… — шёпотом произнёс один из епископов, склонившись к другому.

Повисла неловкая пауза. Никто его не понял.

Святошу Ламберта тоже большей частью ставили в тупик длинные фразы Таргуса. В таких случаях он записывал всё в свой сокровенный дневничок и, по подозрениям Таргуса, потом переводил с помощью словарей в церковной библиотеке. Поэтому, если Таргус хотел, чтобы святоша его понял, то использовал «народную» латынь, которой, конечно же, владел, но не особо любил. Если растёшь на фамильной вилле в Тоскане, хочешь не хочешь освоишь язык сельских ребят.

— Изъяснитесь более подробно, — нашёл устраивающую всех формулировку князь-епископ.

— Я говорю, чё типа не вижу никаких типа происков диавола, — ответил Таргус на «народной» латыни. — Уважаемые Ваши Преосвященства, тут и ежу понятно, что нет никакого вреда «промыслу божьему»! Ну чё я такого сделал-то, а? Бате помогаю, армию собираю для безопасности чисто, чё в этом такого-то?

Теперь его поняли многие, но по-прежнему не все. Некоторые, даже являясь епископами, так и не освоили латынь и сидели с умными лицами. Но главное, его понял князь-епископ.

— Происки диавола могут ждать нас где угодно… — хмыкнул он. — Даже в самых безобидных вещах может быть какой-то злокозненный план.

— А, так, значит? — нахмурился Таргус. — Тогда такая безобидная вещь как собрание епископов — тоже может быть частью какого-то злокозненного плана диавола? Это очень удобная позиция. Тогда получается, что то, что вы отвлекаете меня от очень важных дел, тоже может быть происками диавола?

Видно, что они готовились к беседе с очень умным, но ребёнком.

— Мы более опытны в вопросе выявления происков диавола, — нашёлся князь-епископ.

— Специализируетесь на этом, да? — усмехнулся Таргус. — По пятьдесят заговоров в день, но по сорок в воскресенье, ибо выходной?

— Издеваешься над нами? — приподнялся князь-епископ.

— Нисколечко, — с невинной улыбкой ответил Таргус, а глаза его говорили, что да, издевается. — Так к чему эта беседа? Ничего существенного на меня нет, Ламберт, конечно, ходил везде за мной месяцами, записывал всё, но я-то знаю, что ничего предосудительного не совершал, но не в силу немочи, а в силу нежелания. Есть ещё какие-то вопросы?