Ринг за колючей проволокой

Едва делегация «Туркестанского легиона» удалилась, как к заключенным рванулись взбешенные эсэсовцы. Ударами прикладов и дубинок они вымещали на беззащитных людях свою злобу. Избитых военнопленных погнали к двору крематория. Вскоре оттуда послышались автоматные и пулеметные очереди…

Всю ночь Андрей не смыкал глаз. За окном барака дымила черная труба крематория. Над нею колыхался венчик багрового пламени, озаряя все вокруг красноватым светом…

Андрей думал о гибели своего друга, и ему становилось жутко. Зловещий дым крематория, казалось, обволакивал весь мир. Кончится ли когда-нибудь этот кошмар? Свобода вдруг представилась Андрею призраком, несбыточной мечтой, а его собственная жизнь мелкой и ничтожной. И невыносимая тоска сковала волю боксера. Кому он нужен, кроме самого себя? И эта мышиная возня с боксом… Какая от нее польза? Кому она нужна? И стоит ли дальше жить, чтобы мучиться? Не покончить ли со всем этим, как некоторые? Один шаг – и ты на проволоке…

Глава тридцать третья

Предрассветные сумерки. Ревут динамики: дежурный эсэсовец сигналит подъем. Барак наполняется шумом. Просыпаются узники, звучат приказы форарбайтеров и капо. Стучат деревянные колодки. Андрей безучастно наблюдает за товарищами по неволе. У него тяжелая голова и тяжелое уставшее тело. Опять надевать вечно сырые деревянные колодки? Опять натягивать на себя грязную полосатую одежду? При одном воспоминании боксер морщится. Будь что будет…

Впервые за годы неволи Бурзенко не поднялся вместе с другими, не побежал, ежась от холода, в умывальню, не встал в очередь за кружкой эрзац-кофе и крошечной пайкой суррогатного хлеба… Будь что будет… Апатия охватила боксера, безразличие сковало волю.

Друзья встревожились. Позвали старосту блока. Но Андрей прогнал и Бунцоля, незаслуженно обругав его.

А когда колонны заключенных ушли на работы, в блок явился лагершутце чех Владислав.

– Сорок тысяч девятьсот двадцать второй?

Андрей даже не пошевелился.

– Сорок тысяч девятьсот двадцать второй, встать! – заорал полицейский.

Бурзенко нехотя слез с нар.

– Сорок тысяч девятьсот двадцать второй вызывается в канцелярию.

Адрей обул деревянные башмаки и, чертыхаясь, поплелся к выходу. Ему было безразлично, куда и зачем его ведут.

По дороге в канцелярию навстречу попался Трумпф. Уголовник злорадно усмехнулся.

– Попался, боксмайстер! Сейчас получишь отбивные по ребрам, красная гадина!

Андрей хотел остановиться, но полицейский грубо толкнул его в спину:

– Топай, быдло! Топай!

Но в канцелярию они не пошли. Перед выходом на площадь завернули в седьмой блок. Там Андрея встретили и провели в умывальню. Едва он переступил порог, дверь захлопнулась, щелкнул замок.

– Проходи, проходи, – послышался голос Ивана Ивановича, – подсаживайся к нам.

В умывальне были незнакомые заключенные. Среди них – Андрей сразу узнал его – был и Валентин Логунов, тот, который возглавлял группу по борьбе с зелеными. Он протянул Андрею руку. Молча обменялись рукопожатием.

– Продолжаю, товарищи командиры, – Иван Иванович говорил вполголоса. – Нужно развернуть в каждом взводе систематические занятия по изучению устава и материальной части оружия.

Андрей поразился. Уж не ослышался ли он? «Товарищи командиры!» Вот это да! У Андрея от этих слов дух захватило. И еще. «В каждом взводе». Если есть взводы, значит имеются и роты, батальоны? Вот тебе и Бухенвальд!

Иван Иванович продолжал:

– Доведите до сведения каждого бойца его задачу. Пусть люди знают, что они должны будут делать в решающий момент. Пусть каждый готовится к этому часу.

Андрей слушал как завороженный. Он жадно ловил такие знакомые солдату слова, почти забытые в плену. Как много говорили они сердцу!

– А как же с оружием? – спросил один из командиров.

– Часть оружия уже есть, – Иван Иванович полез в карман и вытащил новый немецкий пистолет. – Военный завод у нас рядом, под боком.

Глаза у собравшихся сверкнули радостно. Худые руки нетерпеливо тянулись к оружию. Дай-ка подержать!

Люди стосковались по оружию. Небольшой тяжелый предмет, а сколько веры вселяет, какие надежды рождает! Оружие – это уже не разговоры.

Но на этом не исчерпывались сюрпризы.

Едва Андрей успел прийти в себя, как был потрясен новым чудом. Иван Иванович деловито достал из кармана и развернул перед собравшимися самодельную карту Бухенвальда. На ней были обозначены и бараки, и крематорий, и эсэсовский городок, и – самое главное – система охраны, пулеметные вышки, посты, блиндажи.

– Когда придет время, ваш батальон в составе бригады будет штурмовать здесь. – Иван Иванович провел указательным пальцем по проволочным ограждениям между больницей и главным входом. – А сейчас каждый из вас обязан детально изучить место будущего боя. Так, чтобы любой камень и кустик были знакомы. Ищите места, наиболее удобные для прорыва колючей проволоки, готовьте постепенно людей.

Совещание командиров длилось недолго, но Андрей был готов сидеть здесь целую вечность. Подполковник на прощание каждому крепко пожал руки, сказал несколько теплых слов.

Боксеру, топтавшемуся около и не собиравшемуся уходить, он сказал:

– Андрей, останься, ты мне нужен.

Когда все ушли, Иван Иванович положил руку на плечо боксера и осуждающе посмотрел ему в глаза:

– Ты что там воду мутишь?

– А что я, хуже всех? – не удержался Андрей. – Вы вот к бою готовитесь. Оружие, карты… А я? Почему меня не включаете? Не доверяете?..

– Мы надеемся на тебя, – подполковник немного помолчал. – Ты выступаешь на ринге…

– Да что бокс? Ни вы, ни Левшенков, никто из вас не ходит смотреть на бои. Думаете, я не вижу?

– Ничего ты не видишь, – в голосе Ивана Ивановича послышались суровые нотки. – Ничего не знаешь. Это военная тайна. Но я тебе верю и поэтому скажу то, что не обязан говорить. Так знай, когда идут боксерские состязания, большинство уголовников и всякая другая мразь толпятся возле ринга. Это нам как раз и нужно. Пока идет боксерский поединок, вот эти самые командиры проводят занятия со своими бойцами. Теперь ясно, для чего нужен бокс?

Андрей был поражен. Как же он сам об этом не догадался? Все мысли о побеге показались мелкими перед тем, что он уже делает. Какой же он дурак!

– Простите меня, Иван Иванович, – Андрей виновато опустил голову.

– То-то, брат! – Иван Иванович проводил Андрея к двери.

– Есть у меня к тебе просьба…

– Просьба?

– Ты в последнее время слишком быстро заканчиваешь бои. Постарайся растягивать время. Нам каждая минута дорога.

– Есть! – Андрей счастливо улыбается и козыряет подполковнику.

– Добро, – Иван Иванович крепко пожимает ему руку. – Добро.

Под вечер в барак пришел Роман, поляк из соседнего блока. Он был сильно возбужден.