Rise

Каждый день я виделся с Гермионой в лаборатории. Она помогала мне заниматься, указывала на ошибки, которые я совершал, и разговаривала со мной подчеркнуто вежливо и сухо. Меня это очень злило, но я старался не подавать виду, пытаясь вывести ее на доверительный разговор, какие у нас уже не раз происходили. Все попытки были тщетными.

Я делал успехи в занятиях, но терпел полное фиаско в отношениях.

Казалось, я всюду видел Грина в компании Гермионы. Я периодически встречал их вместе перед занятиями по трансфигурации, они сидели рядом за преподавательским столом, и даже в лабораторию он наведывался почти каждый день. Она ему улыбалась, как улыбалась когда-то Поттеру и Уизли, а я снова чувствовал себя брошенным и одиноким, человеком без будущего и надежды.

Ровно через полторы недели после увольнения Куппер у нас состоялось первое занятие по ЗоТИ с новым преподавателем.

Мы с Алексом зашли в кабинет раньше других и устроились на своих привычных местах. Помещение уже успели восстановить после пожара, и теперь ничто не напоминало о том неприятном инциденте. Сейчас столы в аудитории стояли рядами, как и в любом другом учебном классе. Только преподавательский стол переместился с дальнего угла в центр помещения.

Грин уже сидел за своим столом, листая учебник и делая пометки на полях. Он здоровался с каждым входившим в кабинет и просто излучал добродушие.

— Как думаешь, он на самом деле такой безупречный или притворяется? — с усмешкой спросил Алекс.

— Притворяется, гад, — ответил я.

— Уверен?.. Ты только посмотри на его волосы. Слушай, я тут подумал, может и тебе такие отрастить, а? — поддел меня он и взглядом указал на Грина, который сейчас как раз стоял к нам спиной.

— Пошел ты, — огрызнулся я. — Я не хочу выглядеть как мой отец или этот пижон с хвостом.

— Это же просто шутка, — надулся он. — Не хочешь — не надо. Хотя… — он замолчал, в кабинет зашла Амелия.

Грин поприветствовал ее, как и всех других, она ответила что-то невразумительное и направилась к тому месту, на котором она сидела с начала второго семестра. Бросив на меня взгляд, она заметила, что Алекс смотрит в ее сторону, и тут же отвернулась. Он хмыкнул, демонстративно открыл книгу и уставился на убористые строки текста.

— Драко, скажешь мне, когда урок начнется, — заявил он.

Я снова посмотрел на Амелию, и наши взгляды встретились. Она кивнула головой в сторону Грина и скорчила смешную гримасу, а потом улыбнулась и подмигнула мне. Я едва сумел сдержать улыбку. В этот момент на соседнее с ней место уселся Райт и наш молчаливый диалог с переглядыванием закончился.

Через пару минут Грин поднялся из-за стола и привлек внимание студентов.

— Добрый день, — начал он, улыбнувшись. — Как вы уже знаете, меня зовут профессор Грин, я некоторое время буду вести у вас занятия по защите от темных искусств, но я понятия не имею, кто будет принимать у вас ЖАБА по этому предмету. Почти уверен, что до конца учебного года я не останусь. Надеюсь, мы с вами сработаемся на этот короткий промежуток времени. Наслышан о вашем предыдущем преподавателе, потому хочу заверить, что на моих занятиях такого беспредела никогда не будет. Снимать по двадцать-тридцать баллов за раз — это скучно, то ли дело сразу по пятьсот, — в аудитории послышались неуверенные смешки.

— Конечно же, я шучу. Я не считаю, что снятие баллов будет хоть как-то способствовать повышению ваших навыков в защите от темных искусств. А ведь именно с этой целью мы с вами здесь вместе и собрались — чтобы вы научились распознавать опасность и могли защищаться в случае необходимости. Защищаться, но не нападать. Нападение — удел слабых, тех, кто не может решить вопрос или проблему другим способом.

Грин прошелся чуть вперед и встал рядом со своим столом.

— Прежде всего решим организационные вопросы. Практики с опасными существами у вас в первом семестре было хоть отбавляй, так что теперь мы сбавим обороты. Однако это не значит, что мы окунемся в пучины скуки и уныния, изучая только одну теорию. Нет. Мы будем совмещать все вместе, делиться опытом, развиваться, ну и, конечно, ненавязчиво готовиться к экзамену. Мне бы очень хотелось, чтобы вам было интересно на моих занятиях, и я постараюсь эту задачу выполнить.

Он замолчал, давая всем возможность осмыслить его слова, а затем взял со стола учебник и сказал:

— Ну, а сейчас немного поучимся. Откройте свои учебники на странице триста пятьдесят два и приготовьтесь слушать, читать и конспектировать.

Не знаю, каким Грин был мракоборцем, но надо было отдать ему должное, он отлично справлялся с ролью преподавателя. Он умел увлечь рассказом, интересно подавал теоретические вопросы, дополнял все примерами из личного опыта, шутил и раздавал по несколько баллов каждому, кто готов был проявлять хоть какое-то участие в ходе занятия. Его внешний вид и манера речи, тембр голоса и доброжелательность располагали к себе буквально всех. Я мог смело предположить, что если он продолжит в том же духе, то к концу года станет любимым преподавателем едва ли не всего Хогвартса. Даже Гермиона с ее негласным званием одной из самых талантливых молодых ведьм, всеобщим уважением и славой героини войны не смогла бы, пожалуй, потягаться с Грином за звание лучшего преподавателя по версии студентов. Я уже представлял, как все расстроятся, когда расследование закончится, и он соберется уходить.

Я отмечал и учитывал это все, однако все равно терпеть его не мог. Мне казалось, что все это — только фальшь, а за красивым фасадом кроется хитрость и злой умысел. Я был уверен, что это все еще проявит себя, как только случится что-то неординарное.

*

Дни потянулись скучной однообразной рутиной. Следующие две недели прошли в бесконечных уроках, эссе, занятиях с Гермионой и бессоннице. Февраль, а вместе с ним и зима, грозили закончиться и бесследно исчезнуть уже совсем скоро. Холод и мокрый снег с дождем делали все вокруг мрачным, темным и застывшим. Будто мир погрузился в очень глубокий сон, чтобы набраться сил и вскоре проснуться, сделать резкий глубокий вдох во все легкие, будто вынырнув из холодных глубин океана, расправить крылья и взлететь ввысь, ощущая мощь и биение жизни под кожей. А вместе со всем миром спал и я.

Амелия продолжала обходить стороной и игнорировать Алекса, который с головой ушел в книжные миры, а заодно с ним, можно сказать, и меня. Только вот мне все время доставались пылкие взгляды ее зеленых глаз, теплые улыбки и легкие мимолетные касания руки, когда мы оказывались рядом. Наедине мы с ней не оставались, и это позволяло мне спокойно разбираться в себе и оттягивать принятие какого-либо решения.

Занятия с Гермионой — напротив, запутывали меня все сильнее. Мы по несколько часов находились только вдвоем, мы работали вместе, и это сближало. Да, во всех наших разговорах присутствовал только официальный тон, но даже так в ее компании мне было хорошо, как ни с кем другим. Хотя физически я уставал за время тренировок очень сильно. Но результаты стоили тех усилий, что я прилагал, и усталости, наваливавшейся на меня тяжелым грузом ежедневно. Прогресс был налицо, вернее, на ноги. Я уже научился двигать обеими стопами и кое-как мог самостоятельно согнуть ноги в коленях. Последнее было столь болезненно и отнимало столько сил, что под конец тренировки одежду, в которой я занимался, можно было выжимать, потому что она была насквозь мокрой от пота. Я ругался, возмущался, психовал, но делал и не мог нарадоваться собственным успехам.

Сейчас Грейнджер помогала мне поднимать ноги вверх, растягивая отвыкшие от работы связки и мышцы. Казалось, она уставала от этих моих тренировок не меньше, а может, и больше меня, но никогда не жаловалась. Я же иногда позволял себе поныть.

Сегодня я пришел на очередную тренировку в плохом настроении, потому что не смог приготовить зелье на зельеварении, а потом никак не справлялся с заклинанием на чарах. Флитвик снял с меня десять баллов за то, что я стукнул кулаком по столу от досады, и этого я ему простить не мог. Ничего такого уж страшного я не сделал. И не справлялся я сегодня только лишь потому, что мышцы на ногах очень сильно болели и не давали сосредоточиться. Но кого, кроме меня, это волновало?

— Малфой, прекрати вздыхать как старый дед, — Гермиона шлепнула меня рукой по ноге.

— Грейнджер, я устал, — пожаловался я, нахмурившись.

— Я тоже устала, но я же молчу! Ты должен сегодня поднять правую ногу под углом девяносто градусов, и пока ты этого не сделаешь, отсюда не уйдешь!

— Проведем здесь вместе ночь? — саркастично спросил я.

— Надо будет — проведем, — не поняла сарказма и двусмысленности она. — Работай быстрее.

— А куда мне тогда спешить, — ухмыльнулся я.