Rise

Тинки опустил ее мне на колени, и я приобнял ее одной рукой, чтобы ей было удобнее сидеть. Я ощущал себя очень странно, Грейнджер сидела на моих ногах, а я совершенно не чувствовал ее веса, хотя глаза говорили мне, что она и правда у меня на руках. Она отвернула от меня свое лицо.

— Спасибо, что помогла мне, — сказал я, чтобы разрядить обстановку и ликвидировать неловкость между нами.

— Пожалуйста, — ответила она, поворачивая лицо ко мне. — Я бы и раньше это сделала, но, упав, сбилась с дыхания, потому что удар паука пришелся прямо в солнечное сплетение. Тебе тоже спасибо за помощь. Если бы не ты, он бы мог меня укусить, а ничего хорошего от этого не было бы. Похоже, нам посчастливилось повстречаться с акромантулами.

— Но ведь они все… погибли, когда была битва, — сказал я неуверенно.

— Видимо, некоторые выжили. Ты же видел, они еще маленькие.

Я громко фыркнул.

— Маленькие… Размером с дога.

— Ты же знаешь, каких размеров они достигают, когда окончательно вырастают, — сказала она.

— Да уж, я помню… — сознание уже подсовывало страшные непрошеные картины сражения за Хогвартс, но я боролся, я всеми силами пытался переключить все внимание на Грейнджер и на наш с ней диалог, и, кажется, у меня получалось. — Эти твари агрессивные и глупые. Кстати, это Тинки первым заметил приближение “гостей”, — я замолчал на секунду, но молчать не хотелось.

— Спасибо, Тинки, — улыбнулась она эльфу, и он широко заулыбался в ответ. У них явно были взаимные чувства. — Я их совершенно не услышала, ветер дул с противоположной стороны.

— Вот именно поэтому я и не хотел, чтобы ты шла сюда одна, — сказал я и тут же понял, что сболтнул лишнего.

Грейнджер как-то странно посмотрела на меня. Я не отрывал взгляда от ее глаз. Длинные ресницы слегка трепетали, а в зрачках слегка отражались блики синего пламени, отчего казалось, что ее глаза искрятся.

— Я рада, что ты здесь, — наконец сказала она, и мои губы растянулись в улыбке. Я надеялся, что она этого не заметит. — Тебе не тяжело? — сменила она тему.

— Нет, я ведь не чувствую… — начал я, но понял, что она не только свой вес имеет ввиду. — Я в порядке. А ты как? Согрелась?

— Да, мне уже гораздо теплее. Думаю, мне нужно возвращаться к огню, — сказала она.

Я вдруг понял что мне не хотелось, чтобы она сейчас уходила.

— У тебя же нога болит, посиди пока, — сказал я ей.

— Нужно, чтобы пришел единорог, — ответила она. — И потом, тебе все же будет легче, если я встану.

— Единорогу не обязательно твое постоянное присутствие у огня, он идет на свет, — возразил я. — Пойдешь, когда он уже объявится, — я хотел сказать “если он объявится”, но подумал, что это не слишком улучшит настроение. — Обхвати меня за шею, чтобы было удобнее.

— Мне удобно и так, — мгновенно ответила Грейнджер.

— Ладно, — не стал я настаивать. — Может быть, нам лучше поискать водоем? Там не больше шансов встретить единорогов?

— Во-первых, там больше шансов встретить и другую живность этого леса, — сказала она, — а во-вторых, на той стороне поляны есть особый кустарник, который привлекает именно единорогов. Для них он — самое прекрасное лакомство. Так что здесь у нас шансов больше. Только нам бы вести себя потише.

— Тогда будем молча ждать, — ответил я.

Наступила тишина, которая нарушалась только нашим дыханием. Тинки стоял немного впереди, сосредоточенно вглядываясь вдаль и смешно шевеля ушами. Грейнджер тоже неотрывно следила за противоположной стороной поляны, а я больше смотрел на Гермиону, чем куда-либо еще. Никогда я еще не был так близко к ней. Я наблюдал за выражением лица и пытался понять, что в ее внешности приковывало к себе взгляд и вызывал восхищение. Она не обладала кукольной совершенной красотой, но тем не менее она была очень привлекательной. Ее красота была особенной и простой одновременно. Она была естественной, обаятельной, харизматичной. Тонкие черты лица предавали ей хрупкий и женственный вид, а большие карие глаза лучились теплом, добротой и умом. Непослушные каштановые волосы только добавляли ей очарования, хоть и служили предметом шуток раньше, когда она училась в Хогвартсе. Всё, всё до последней родинки на виске делало ее уникальной, неповторимой. И именно эта уникальность притягивала.

Спустя час или полтора и я, и Грейнджер уже изрядно замерзли, и она, скорее всего неосознанно, сильнее прижалась ко мне. Я уже начал думать, что наши старания пропали даром, но спустя еще минут тридцать, мы услышали шум, и перед нами предстало прекрасное зрелище: на поляну к огню вышли два единорога. Один из них был уже взрослым, высоким и белоснежным, а второй — поменьше — серебристым. Именно второй нам и был нужен.

Гермиона нервно дернулась и, опираясь на меня, встала, стараясь не переносить весь вес на ушибленную ногу. Она посмотрела на меня и поднесла палец к губам, давая знак хранить молчание. Я застыл, стараясь даже дышать тише и реже.

Медленно и плавно двигаясь, Грейнджер подошла к огню в центре поляны, стала справа от него, чтобы быть ближе к серебристому единорогу, протянула вперед правую руку ладонью вверх, и в такой позе застыла. Прошло долгих три минуты, пока единорог все-таки подошел и ткнулся носом в ее руку. Она несмело погладила его морду и сделала еще несколько шагов навстречу. Белоснежный единорог тем временем настороженно наблюдал за ней, но когда она очень бережно погладила серебристого, взрослый потерял к ней интерес и гордо пошел по направлению к кустарнику. Грейнджер тем временем уже вплотную подошла к молодому единорогу и гладила его по спине. Тот слегка пофыркивал от удовольствия. Проведя рукой по его морде, Грейнджер дотронулась до рога, который был еще совсем маленьким и осторожно потянула за край. С легким, еле слышным хрустом кончик рога отломался и оказался у нее в руке.

Я шумно выдохнул. Похоже, я был в таком напряжении, что последнюю минуту вообще не дышал. Единороги тут же забеспокоились, услышав меня, и повернули головы в мою сторону, но не предприняли попыток убежать.

Грейнджер повернулась ко мне, и с сияющей улыбкой одними губами прошептала:

— У нас получилось!

Я ответил ей искренней улыбкой и запоздало кивнул. Мы справились с серьезной задачей и еще на шаг приблизились к исполнению задуманного, это вселяло все больше надежды на успех.

Гермиона, не спеша, подошла ко мне. Сейчас она немного прихрамывала, хотя когда она шла к единорогу, этого не было заметно.

— Ты молодец! — сказал я, улыбаясь.

— Они такие красивые, правда? Если бы ты мог тоже погладить того серебристого, ты бы почувствовал, какая невероятная энергия от него исходит, — восхищенно сказала она.

— Да, зрелище прекрасное. Ты здорово смотрелась рядом с ними, — ответил я, опустив взгляд. — Как нога? Сможешь идти?

— Конечно! Еще немного побаливает, но я справлюсь.

Тинки, все это время молчавший, подбежал ко мне и замахал руками.

— Что? — спросил я его.

— Хозяин, мисс Гермиона могла бы держаться за спинку вашего кресла, чтобы ей было легче идти, если вы не против. Мне не будет трудно левитировать, — для наглядности он замахал головой, так что даже уши трепались из стороны в сторону.

— Если она сама не против этой идеи, — я посмотрел на Грейнджер, и она улыбнулась, — то я только за.

Эльф с мольбой в глазах посмотрел на нее, и она кивнула, соглашаясь. Тинки просиял. Грейнджер встала немного позади меня, и я выразил общую мысль: