Рисунок шрамами

Он ещё секунду смотрел на меня, а потом отвернулся и пошёл вперед, а я машинально побрела следом, переваривая услышанное. В голове звучали чудесные звуки… чудные образы – яркие, сказочные, прекрасные. Сердце стучало сильно и уверенно.

Никогда раньше ничего подобного со мной не происходило.

Янис только что признался мне в любви.

И словно музыка звучит и кружит в танце…

И при этом он думает, что я вышла замуж за принца добровольно.

Как занятно.

Мы куда-то шли, не знаю, как долго, но, наконец, узкий коридор раздался вширь, и впереди замерцала темнота, наполняющая пустые жилые помещения.

– Вот вода.

В первой же комнате нашёлся облагороженный ручей – выдолбленная в камне чаша, где при желании можно было поместиться целиком. Но сначала – пить.

Вода, конечно, холодная, но вкусная ужасно.

– Потом иди туда, вдоль стены – там начнутся спальни.

Янис застыл, наблюдая за моей ладошкой, движущейся от ручейка ко рту.

– Хочешь? – спросила я, протягивая воду ему. Просто так, повеселиться, но он прямо на глазах побледнел.

– Ты меня дразнишь? Для тебя это всё игра?

– Да! Потому что когда мы вернемся, мне будет уже не до игр! Будущая королева, надо же было так сказать!

Но я разевала рот впустую. Зачем сейчас открывать ему глаза на реальное положение дел? К чему?

Он помедлил, но не ответил, молча развернулся и снова куда-то пошёл.

– Ты куда?

– Найду выход. Жди, я вернусь.

Отвернувшись к роднику, я закрыла горящие щеки руками и прыгнула, как была, в каменную чашу. Холод охватил меня, вода приласкала, успокаивая разгорячённую кожу, будоража предвкушением чего-то пока неизведанного, но слишком притягательного, чтобы его игнорировать – ведь я мамина дочь.

Это моё самое сильное искушение. Нужно отгородиться, закрыть глаза и забыть, потому что мужьям изменять нельзя. Пусть даже таким, как Рондо, ведь простому народу подробности не важны. Подданным неинтересно, из каких таких соображений заключен брак, всё, что их интересует – достойна ли их королева того, чтобы на неё равняться, чтобы ей подражать - или же нет. Пусть у некрогеров всё устроено по-другому, но я не некрогерка.

Выжимая платье и дрожа на берегу, бредя в комнату, где обнаружилась огромная кровать, заросшая мхом, вороша какие-то полуистлевшие тряпки, я повторяла как мантру: я не некрогерка. Не некрогерка. Нет.

Темноту развеивал только зеленоватый огонёк.

– Ярче.

И он засветился сильней. Думаю, некромант не будет против.

Платье я развесила на каменной ширме, оказавшейся на ощупь тёплой. Тут вообще было почти тепло – видимо, неподалеку находятся горячие подземные источники. Или лавовые реки? Всё одно… Жалко только, ручей холодный, но, возможно, его пробили специально – пить горячую воду, почти кипяток – весьма сомнительное удовольствие. Кстати, платье высохло практически на глазах.

Через некоторое время желудок стал требовательно урчать. Ничего, главное, что вода есть. Больше тут не было ничего – все, что могли унести, отсюда уже унесли.

Яниса я заметила, только когда на меня упала тень. Ещё бы – со скуки пришлось улечься на кровать и разглядывать трещины в камне. Они, вероятно, расширяются из-за мха, образуя изломанный приятный глазу узор, хотя, вероятно, образуя так медленно, что жизни не хватит заметить продвижение процесса.

Вздрогнув, я обернулась. Некромант стоял у кровати, на которой я валялась на животе, и так смотрел… Явно не впечатленный моей красотой.

– Что случилось?

Я сама не заметила, как вскочила.

Он молчал, судорожно хватая ртом воздух.

– Янис, что случилось? Не молчи!

Молчание.

– Пожалуйста! – в ушах стрельнуло от собственного крика. Никогда его глаза не были такими отчаянными. Поминальный шёлк, оказывается, красив только на витрине, а не в гробу.

Молчание.

– Пожалуйста… - еле слышно.

– Я не знаю, как тебе сказать.

Я подалась вперед. Мои руки легли на его плечи – именно так, как надо - мягко, уверенно.

– Скажи, как можешь.

Он заглянул в мои глаза, так глубоко, будто хотел в них заблудиться, утонуть, остаться.

– Выхода нет. Лили. Мы не сможем выбраться на поверхность.

Руки на его плечах отяжелели, но остались лежать на месте. Все тело отяжелело, особенно желудок, в котором словно камень появился и потянул вниз.

– Коридор, по которому мы сюда попали, завален. Очень плотно, глубоко, на много десятков метров. Другой выход засыпан ещё раньше. Больше тоннелей нет, я обыскал каждый уголок, остальные проходы располагались выше по уровню. У нас нет еды, Лили… ни крошки. И негде взять. Мох съедобен… в небольших количествах, но им долго не протянешь. Мы умрём.

Я молчала. Вот так просто, так банально – мы умрём - он и я.

Надо же, на пороге смерти – а в голове мысли совсем о другом, скачут, как кузнечики, ни на секунду ни на чём не задерживаясь. И так легче – думать о том, что не вызывает ужаса.

Секунды текли, превращаясь в минуты. Не верилось в страшное, потому что страшного в последнее время было слишком много. Сколько же можно?

Нет! Я пойду и проверю сама! Выход должен быть.

Дёрнувшись в сторону, я споткнулась, и Янис меня подхватил под руки.

– Нет! Я не верю! Отпусти меня – я пойду и посмотрю…

– Прости.

Однако держал он крепко.

– Ты просто не заметил его, проход. Просто не увидел! Отпусти и я найду выход.

– Прости, Лили.

Его руки разжались, отпуская меня, и именно этот покорный жест вдруг сделал его прежние слова совершено реальными. Он позволил мне пойти и убедиться лично, что сказал правду. Проверить самой.

Значит… выхода действительно нет. Впереди только пустота, темнота и вечный сон.

Не знаю, сколько времени мы стояли друг напротив друга, в тишине, в трепещущем зеленоватом свете и думали каждый о своём. Только дыхание… только шорох одежды и еле журчащая вода неподалёку. И больше ничего.

Теперь никто не увидит, кто я есть на самом деле. Никто не узнает. Вот чего стоит моя хваленая верность? Теперь, когда не перед кем выделываться, нет никого, чьим мнением дорожишь и кто запомнит тебя лучше, чем ты была. Да и бог с ним. Какая сейчас разница? Моя жизнь должна была быть долгой и счастливой, а оказалось, судьба распорядилась иначе и отвесила мне времени в обрез. Несколько дней… и всё. Зато с человеком, который меня любит. Никому не станет хуже, если смертница позволит себе немного приоткрыть дверь и глотнуть свежего воздуха. Я хочу знать, чего лишаюсь. По сути, перед лицом закона я чиста – свадьба была фарсом. А уж по некрогерским меркам...