Ритуал последней брачной ночи

Замызганный, заставленный рухлядью двор был идеальным местом для совершения преступлений против личности, и я слегка приуныла. Но Дементия окружающая обстановка нисколько не смущала. Он провел меня в крохотный закуток, где чахли поддоны с подгнившими помидорами, и по-хозяйски присел на один из ящиков. То же самое (после некоторых колебаний) сделала и я. Ситуация нравилась мне все меньше, задорные баки на щеках продавца откровенно раздражали, и к тому же на мое несчастное темя набросилось сразу несколько навозниц —

— Ну? — нетерпеливо спросил эксперт.

Я отмахнулась от особо назойливой мухи и в нерешительности принялась щелкать замком сумочки.

— Вы хотели мне что-то показать?

— Да. — Отступать поздно, к тому же с ножом в руках я буду чувствовать себя спокойнее. — У меня есть нож. Вернее, кинжал. Я бы хотела проконсультироваться…

Вынув из сумочки футляр, я принялась неторопливо отвинчивать крышку. Дементий следил за моими манипуляциями со все возрастающим интересом. Когда крышка футляра провернулась последний раз, я вновь почувст вовала странное волнение.

— Только я хочу предупредить вас. Не стоит браться за рукоятку.

— Почему?

Ответ на этот короткий и вполне резонный вопрос мог занять слишком много времени. И посему вдаваться в подробности я не стала.

— Не стоит, и все. Нож с убийства, на рукоятке — отпечатки пальцев, — я осклабилась во все свои тридцать имеющихся в наличии зубов (два зуба мудрости, вопреки ожиданиям, так и не вылезли).

— Вы, я смотрю, юмористка, — Дементий понимающе хохотнул и взглянул на меня с симпатией. — Люблю веселых девчонок.

Сжав крышку, я вытряхнула кинжал на ящик, стоящий между нами. Ящик доморощенный эксперт предварительно застелил своим носовым платком. Виновник смерти Олева Киви вывалился наружу с глухим стуком И стук этот совпал с нашими возгласами: сдавленным Дементия, и отчаянным — моим.

— Черт!!!

Алмаза в навершье рукояти не было! Не было — и все тут! Категорически, решительно, бесповоротно не было. Вместо камня, к которому я так привязалась, прямо над лепестками цветка тускло поблескивала какая-то малоприятная физиономия. С толстыми веками, угрожающим носом и искривленными губами. Черт, черт, черт!!! Kunat!!! Где камень?!! Куда он мог деться???

Мы потянули кинжал в разные стороны — при этом я бесстрашно ухватилась за навершье (где еще совсем недавно сверкал алмаз), а Дементий — за клинок. Губы Дементия слегка подрагивали, но это было всего лишь жалкое подобие моих собственных губ.

Нужно успокоиться, Варвара, сказала я себе. Когда я запихивала нож в футляр, алмаз был на месте и даже не думал никуда соскакивать. Крышка футляра закрывается герметично… Футляр, кроме меня, никто не открывал…

Сергуня!!!

Ну, конечно, он рылся в моих вещах, он видел нож, он сам в этом признался! Волна ярости накрыла меня с головой, стало нечем дышать, на глаза навернулись слезы, и на секунду я почувствовала себя Олевом Киви, тоже оказавшимся в рабской зависимости от ножа. Но Сергуня!!!

Сукин сын, подонок!

— Сукин сын, подонок! — выдохнула я. Эксперт по японским мечам уже ощупывал металлические лепестки и потому отнесся к моим словам рассеянно:

— Я, конечно, не подарок, согласен… Но мы не настолько хорошо знакомы, девушка, чтобы клеить ярлыки.

Он прав, ярлыки еще никого не спасли. Я постаралась взять себя в руки и посмотреть на вещи здраво. На вещи и на рукоятку кинжала: навершье выглядело абсолютно нетронутым, и неожиданно выросшая из лепестков физиономия, казалось, была там всегда. Если бы Сергуня вытащил камень, то на месте этого толстогубого божка сейчас зияла бы дырка. Но, как ни фантастически это выглядело, — кинжал с новым сюжетным вкраплением смотрелся абсолютно цельно.

— Очень любопытная вещица, — сказал Дементий, поглаживая нож с таким же сладострастием, с каким поглаживал бы бедра любимой девушки.

— Правда?

— Очень, очень любопытная… У вас есть час времени?

— А что?

— Я бы хотел познакомиться с ним поближе. Дементий резко поднялся с ящика, завернул нож в носовой платок и с мольбой посмотрел на меня.

— Вы не возражаете?

— Нет, конечно. Иначе я бы сюда не приехала.

— Отлично. Идемте.

— Куда?

Если бы он предъявил мне сейчас корочки фээсбэшного деятеля Лемешонка (кажется, именно так звали ночной кошмар Кайе и ее мужа), я бы нисколько не удивилась. Но Дементий ничего не предъявил, он всего лишь подхватил меня под руку и засеменил к выходу из дворика.

— Куда вы меня тащите? — спросила я, слабо сопротивляясь напору впечатлительного эксперта.

— Ко мне. Это недалеко, квартал отсюда.

— Зачем?

— Нужно кое-что уточнить… Кажется, я знаю, что это такое… Но не уверен… Это была бы слишком большая удача… Слишком. Вы хотите его продать?

Только этого не хватало!

— Нет. Я не хочу его продавать.

— Да-да, я понимаю… Нелогично было бы расставаться с такой вещью, — бессвязно пробубнил Дементий. — Я сказал глупость, простите…

Он действительно жил в квартале от рынка, в ближайшей к набережной подворотне. Пока мы блуждали в про-ходняках, а потом карабкались на пятый этаж обветшалого дома, я несколько успокоилась. Божок в навершье, так коварно заменивший камень, выглядел одним целым с лепестками цветка на рукояти. Он — часть ножа, в этом нет никаких сомнений. А что, если никто не трогал алмаз, если он и сейчас находится там, где находился всегда? Но теперь уже — за лицом божка? Непонятно, откуда возникла во мне эта уверенность, но она возникла. Однажды подчинившись воле камня, я вдруг почувствовала — нет, не зависимость от него, а какую-то мистическую связь с ним. Но сначала нужно убедиться, что я права и с алмазом все в порядке.

Я остановилась на лестничной площадке между третьим и четвертым этажами и ухватила стремительного Дементия за брючный ремень.

— Подождите. Дайте мне нож.

— Вы передумали? — скорбным шепотом спросил он.

— Нет. Дайте мне нож!

С величайшими предосторожностями он вытащил из-за пазухи кинжал, все еще завернутый в носовой платок, и передал его мне. Я коснулась прохладной стали, пробежалась пальцами по лепесткам, уперла их в губы божка и сразу же успокоилась: из недр божка шли теплые, едва ощутимые токи. Алмаз был там, за ширмой из полуопущенных толстых век.

Он был там! Он никуда не исчез. Всему остальному рано или поздно найдется объяснение.

— Ну что, идемте? — примирительно сказала я. — Сколько еще до вашего логова?

— Почти пришли.

Дементий отпер одну-единственную дверь на самом верхнем этаже и сделал приглашающий жест рукой:

— Проходите.

Ослепление ножом проходило, так же как и помутнение от всего этого, с самого утра не задавшегося, жаркого летнего дня. Что я делаю здесь, на темной лестнице, с темной лошадкой по имени Дементий? Да и настоящее ли это имя? Почему я поверила обрывку объявления в газете? Почему я пошла за первым встречным к нему домой?.. За первым встречным, работающим в оружейном магазине и испытывающим непреодолимое влечение к самурайским мечам. И эсэсовским кинжалам… Картины одна ужаснее другой проносились в моем мозгу, и все они были похожи на старинную открытку, висевшую у меня на кухне.