Робеспьер. В поисках истины

— Так он в другой телеге.

Однако Кларисса была так истощена, что невольно опустилась в кресло. Шум начал замирать вдали. Робеспьер свободно вздохнул: это была, конечно, последняя телега.

— Смотрите вы, — промолвила Кларисса, — я более не могу.

Она закрыла лицо руками, и крупные слёзы потекли между её пальцев. Робеспьер открыл ставень в надежде, что смертельная пытка окончилась. Приближалась ещё новая телега. Усиливающийся шум на улице предвещал её появление. Одним прыжком Кларисса очутилась опять у окна.

— Неужели это никогда не кончится! — вырвалось из её груди.

— Ради Бога, не кричите! — произнёс Робеспьер, протянув руку, чтобы зажать ей рот.

Кларисса не слушалась его и громко кричала:

— Я пойду на улицу! Я положу этому конец! Это слишком ужасно!

Робеспьер продолжал с ней бороться, но эта сцена наконец обратила внимание Терезы, и она мгновенно поняла, в чём дело.

— Оливье везут на эшафот?

— Да, да, Оливье хотят убить, — произнесла Кларисса, забывая обо всём.

— Оливье хотят убить! — повторила Тереза, и её раздирающий вопль раздался во всём доме.

— Мама! Мама!

Несмотря на все усилия и мольбы Робеспьера, Кларисса продолжала рваться и кричать.

— Я хочу вырвать моего сына из рук палача, все матери мне помогут, а если он не отдаст мне моего сына, то пусть убьёт и меня. Пустите меня, ради Бога, я хочу спасти моего сына!

Робеспьер просил Терезу успокоить тётку, и молодая девушка, поняв всё безумие несчастной, старалась нежными словами возбудить в ней надежду, но её голос был заглушён диким рёвом толпы, которая неистово распевала:

Ah! са ira, са ira! Les aristocrates a la lanteme, Ah! ca ira, ca ira! Les aristocrates on les pendra [2] .

Неистовым движением Кларисса вырвалась и бросилась к дверям, но Робеспьер задержал её и произнёс твёрдо, решительно:

— Вы останетесь здесь! Я вас не пущу! Я сам пойду. Если он будет в этой телеге, то я решусь на всё, чтобы его спасти!

Кларисса с сомнением посмотрела на него, и он прибавил:

2

На лад идёт! На лад идёт! Аристократов вздёрнут! На фонари! На фонари!

— Клянусь!

— Да простится вам всё за эту благородную решимость! — промолвила она со слезами благодарности.

Он посадил её близ окна, а Тереза, поместившись рядом с нею, старалась осушить её слёзы, как бы забыв своё собственное горе. Новый взрыв народных криков привлёк Робеспьера к окну. Это была последняя телега, и за нею виднелся конный эскорт. Если в этой телеге не окажется Оливье, то он был спасён.

— Он непременно в этой телеге. Где ему быть иначе! — промолвила Кларисса и, опустившись на колени, стала молить небо:

— О Господи! Боже мой! Боже милостивый! Спаси моего сына!

Тереза последовала её примеру, и, крепко обнявшись, обе женщины соединили свои мольбы и молитвы.

На улице толпа ревела:

Са ira! са ira!

— Господи, Боже милостивый, спаси нас! — повторяли уста обеих женщин.

Робеспьер, бледный, неподвижный, стоял на часах. Кларисса и Тереза сосредоточили свои глаза на нём, ожидая от него надежды или смертного приговора. Наконец, он восторженно воскликнул:

— Его нет! Его нет!

— Вы уверены? — спросила Кларисса, силясь встать.

Более доверчивая Тереза радостно целовала её.

Робеспьер подошёл к Клариссе, поднял её и отнёс к окну.

— Смотрите сами, — сказал он.

— Тут только женщины!

— Слава Богу! — воскликнула Кларисса.

Но в ту же минуту она осознала, как эгоистично и бесчеловечно было её сердце. Она упала на колени и стала умолять несчастных жертв простить её.

Между тем Робеспьер стал недоумевать, где Оливье, и, взяв шляпу, направился к дверям.

— Кто бы вы ни были, да благословит вас Господь! — сказала Тереза, бросая на него благодарный взгляд.

Робеспьер обернулся, пристально посмотрел на молодую девушку и хотел что-то сказать, но голос ему изменил, и он быстро вышел из комнаты.

Шум на улице замер. На церковной башне пробило шесть часов.

XI

На лестнице Робеспьер встретил Урбена и сказал ему: — Позовите скорее экипаж.

Урбен побежал на улицу и остановил проезжавший мимо фиакр.

— Что, — спросил возница цинично, — площадь Свергнутого Трона? Забава ещё не началась.

Робеспьер поспешно вскочил в экипаж и крикнул:

— В Комитет общественной безопасности, и поскорей!

Откинувшись на спинку экипажа, Неподкупный углубился в свои мысли. Он немедленно узнает от Куланжона, где Оливье, и если тот станет запираться, то он силой вырвет у него правду.

Но, прибыв в Тюильри, он тщетно искал повсюду Куланжона. Полицейский агент неизвестно куда исчез. Его отсутствие снова возбудило в уме Робеспьера подозрение, что Оливье находился в консьержери.

«Я сам пойду туда и всё выясню», — подумал он и отправился домой.

Было уже семь часов. Вся семья Дюплэ тревожно ждала Робеспьера и Леба, тем более что они знали о закрытии заседания в конвенте. Дюплэ недавно вернулся из революционного трибунала и смотрел на обстоятельства с оптимистической точки зрения. Хотя заседание конвента кончилось не в пользу Робеспьера, но он, конечно, сегодня же вечером в Якобинском клубе восторжествует над своими врагами. Женщины решили присутствовать при этом торжестве своего друга, хотя Дюплэ и возражал против этого.

— Но если вы убеждены в его победе, — воскликнул Морис, — то чем же мы рискуем?

В это время появился Робеспьер с вытянутым, испитым лицом, но он улыбался и на вопрос о Леба отвечал:

— Он сейчас вернётся. Я видел его час тому назад.

— Где?

— В ратуше.

Они поняли, что Робеспьер и Леба приняли меры, чтобы в случае крайности возбудить восстание Коммуны, поэтому вся семья в один голос предложила пойти с ним после ужина в Якобинский клуб, и он был так убеждён в своём торжестве, что с удовольствием согласился на присутствие на этом торжестве его друзей.