Робинзон из-под моста

– Твой синяк я бы назвал: "Прощай, наша встреча была ошибкой, Виктор".

– По-твоему, это смешно?

– На самом деле, да, смешно. Жизнь научила меня пропускать обидное мимо. Если на все реагировать, то проще намылить веревочку и вздернуться.

– Не поверишь, пока я летела вниз, по кустам, у меня появилась такая мысль. Что я себе запланировала на ближайшее время, все рухнуло в один момент. Я слишком много поставила на этого Витю, а он сука, понял это. Глядишь, мириться приедет, как ни чем не бывало.

Татьяна смотрела сквозь маленькое окошко. Мыслями она была далеко отсюда. Я представил, что творится у нее в душе и не хотел оказаться на ее месте. Вот уже два счастливых месяца, как я живу в свое удовольствие. Бытовые проблемы для меня были приятными хлопотами. Главное, что я никому не портил жизнь, и никто не портил ее мне в ответ. Глядя на расцарапанное, украшенное синяком лицо девушки, я понял, что счастлив и самодостаточно полноценен в том социальном "гнезде", которое я сам себе свил.

– Примешь его извинения?

Мой вопрос вернул Татьяну в настоящее. Она вздрогнула и посмотрела мне в глаза.

– Не поверишь, но я сейчас пыталась посчитать сколько стою. Хватит у меня духу отказаться от его подарков, или прогнуться снова? Что скажешь?

– В принципе, согласиться можно. Как я убедился, ты крепкая девушка и сможешь выдержать еще несколько ударов..., судьбы..., в глаз.

– Вот, ты гуманоид!
– Татьяна стукнула кружкой по столу и выплеснула из нее чай.
– Я ведь серьезно спрашиваю.

– А я совершенно серьезно тебе ответил. Если ты считаешь, что тебя можно лупить за подарки, то так и поступи. Никто кроме тебя не знает твоей цены. Я, вот, когда тебя увидел после падения...

– Все, хватит! Я помню, что ты сказал. Будем считать, что ты меня отговорил прощать подонка Витюню.

– Я не собирался влезать в отношения между вами, я просто...

– Всё, я сказала! Замяли эту тему! Сегодня же вечером перееду с квартиры, чтобы он не знал, где я живу.

– Я думаю, Виктор еще не знает, жива ли ты вообще.

– А что, может быть пошантажировать его этим?

– Это статья, могут посадить.

– Фу, какой ты нудный. Нудный правдолюб.

– Не собирался строить из себя принца на белом коне. Мое гостеприимство продлится столько, сколько хватит терпения выдерживать гостя.

– Уже прогоняешь? Я еще не обсохла, как следует.

Татьяна приподняла майку, чтобы показать на ней мокрые пятна, не просохшие под ее грудями. Груди ее при этом показались наружу. Сделала она это намеренно и профессионально, зная, что подобная демонстрация своих достоинств вызывает в юношах смятение чувств. Щеки у меня загорелись, а в глазах, наверное, заполыхал огонь. Девушка опустила майку, поняв, что добилась своего. Гормоны снова сделали меня гостеприимным хозяином, но я не стал от этого меньшим правдолюбом.

– Демонстрация сисек это плюс тридцать минут к моей лояльности.

– Эй-эй, вот это хамство. В твоей лачуге это стоит полгода на полном пансионе.
– Девушка произнесла это насмешливо.
– В таком, случае, секс - это ночевка?

– Я не знаю, смогу ли я воспользоваться такой платой?

– Что, у тебя проблемы с этим? Такой молодой, и уже беспомощный?

– Нет, просто твой фингал, он отвлекает. Я не смогу не смотреть на него.

– Вот зараза.
– Татьяна рефлекторно притронулась к синяку.

– Ладно, я просто спросила. И не мечтай, Робинзон из-под моста, на легкую доступность такой Пятницы, как я. Скажи лучше, у тебя деньги на такси есть?

– Есть.
– Сказал я простодушно, но иначе не мог.

– Дай тысячу, потом верну.

Что-то мне подсказывало, что заработанная своим горбом тысяча уйдет навсегда. Я полез в заначку, Таня отвернулась, понимая всю интимность процесса.

– Держи.
– Я протянул ей тысячную купюру, пропахшую рыбой.

– Ой, а что она так воняет?
– Татьяна скривила губы.
– Где их хранили до этого?

– Деньги не пахнут. Вообще-то, стоит сказать спасибо.

– Спасибо.

– Это я рефрижераторы с селедкой разгружал.

– Может быть, у тебя еще и очки темные найдутся? Не хочу семафорить фингалом.

– Нет, очки мне без надобности. У меня и так под мостом вечные сумерки.

– Блин!
– Татьяна посмотрела на меланхолично крутящийся барабан "Малютки".
– Мои шмотки до вечера не высохнут. А ночью, я что-то опасаюсь в таком наряде по дорогам шарахаться. Могут принять за "плечевую", или наркоманку, шкабающую на дозу.

– Ночуй у меня.

Татьяна осмотрела мое жилище, прикинув, каково это переночевать под мостом. По виду, ее статус был гораздо выше этого уровня.

– Спасибо, но не могу. Надо будет с ноутбука весточку родителям послать, что сумку с телефоном посеяла. А то волноваться начнут. О! А у тебя телефон есть?

– Ты спрашивала. Нет, мне некому звонить.
– Признался я, и самому на душе стало горько.

– Бедняга. Придется голосовать, а так не хочется.

Стиральная машинка остановилась.

– Готово.
– Сказал я.
– Прополоскать можешь на улице, в душе.

Татьяна вынула свои вещи и ушла. Константин, до этого бегавший на улице, зашел в дом. В его глазах читался немой вопрос: "Надолго к нам этот ненужный человек?"

– Скоро уедет.
– Успокоил я собаку.

Константин мне поверил, прошел и лег на привычное место. Прошло минут десять, Татьяна где-то застряла. Мне стало любопытно посмотреть, чем могло обычное полоскание задержать девушку. На пороге не оказалось моих шлепанцев. Из дверей я заметил, что девушки в душе нет, а на веревке висят ее кукольные вещи, особенно нижнее белье. Зато, чуть в стороне зашевелились кусты. Спустя пару секунд показалась голова девушки.

– Постеснялась у тебя спросить про толчок. Меня комары тут чуть не сожрали, пауки еще паутины кругом наплели. Никакой цивилизации.

– Ты не в ту сторону пошла. Туалет у меня там, но комфорта в нем не намного больше.

– Спасибо, я сама справилась. Иногда в жизни нужно совершить что-то героическое.

– Например, показать попу комарам?

– Не то слово показать, а прямо дать попробовать на вкус.
– Татьяна карабкалась вверх и протянула мне руку, чтобы я помог ей подняться.

Я вытянул ее по сыпучему гравию. Девушка встала рядом со мной, вывернулась, как дикое животное и через плечо посмотрела на свои покусанные ягодицы. Она снова это сделала без тени стеснения.