Робот-насильник
Шрифт:
– Встанет, сэр, не беспокойтесь.
Пальцы обеих рук Пипа обхватили гениталии Швонса. Тот побледнел. Потом его лицо стало багровым, он затрясся, выпучив глаза, и вдруг выдохнул. Губы его расползлись в улыбке. Процедура, в первую минуту показавшаяся ему болезненной, стала доставлять ему удовольствие.
– Давай, трудись, - хрипел он, - и я тебя озолочу... Хозяин твой на собственных аэромобилях летать будет...
Пип давно уже опустил руки, а Швонс всё стоял, покачиваясь из стороны в сторону, не веря нахлынувшим на него упоительным, почти забытым ощущениям. А нагнувшись и заглянув под свой
– Эй, сучка!
– закричал он срывающимся от волнения голосом.
Путаясь в спущенных брюках и трусах, на ходу снимая их, он подбежал к двери, за которой оставил роботессу. Та, как была, голая, стояла на четвереньках у ванны.
Увидев Швонса, она испуганно попятилась.
– Сюда иди, быстро!
– рявкнул он.
– Слушайся меня, своего господина, а то буду бить!
Она встала перед Швонсом на колени.
– Видишь это?
– Он обхватил руками свой вздутый уд.
– Взять в рот! Сосать, сука!
Роботесса торопливо вобрала пенис в рот и зачавкала.
– Без зубов, без зубов!
– Швонс несколько раз хлопнул её по голове.
Пип, стоявший до той минуты безучастно, пошевелился.
– Сэр, - сказал он тихо.
– На операцию затрачено много энергии...
Швонс не слышал его. Всё его внимание сосредоточилось на огне, который разгорался в паху.
– Сэр...
– снова подал голос робот.
– Мне срочно нужна энергия...
– Ах ты, сучка поганая, - Швонс наотмашь ударил роботессу по щеке.
– Без зубов!
Роботесса промычала что-то невразумительное. Из глаз её катились слезы.
– Соси... Соси... А как брызну - чтоб всё выпила до капли, поняла?
Пип достал из отверстия в боку штырь и медленно подошёл к Швонсу и роботессе. Швонс стоял на коленях, согнувшись, и прижимал голову роботессы к паху. Из его горла вырывались стоны, голова моталась из стороны в сторону.
Робот медленными движениями привинтил штырь, тоже опустился на колени и привалился к роботессе сзади.
Когда в неё вошёл штырь, она вздрогнула, но хозяйский пенис изо рта не выпустила. У Швонса в этот момент начался бурный оргазм. Он не обращал внимание ни на что.
Тело роботессы мелко завибрировало: штырь добрался до её аккумулятора.
– А?
– вдруг опомнившись, завопил Швонс.
– Что? Что происходит? Я не понял!
Эти слова относились к Пипу, но тот, как всегда во время отсоса энергии, был глух ко всему окружающему.
– Отойди отсюда, ты, болван! Охрана! Охрана!
В электронном сознании роботессы произошёл сбой. Она зубами вцепилась в хозяйский член.
Голос Швонса сорвался, лицо побагровело. Тоненько заверещав, он попытался отползти, но роботесса держала крепко. С её губ потекла красная струйка.
Завывая, он всё-таки двинулся прочь. Роботессу потащил за собой. Двигался с ними и Пип, который ещё не закончил отсос.
– Отцепись, - сипел Швонс.
– Отцепись от меня, сучка, а то убью...
Но роботесса, похоже, его не слышала. Лицо её стало дёргаться, выдавая одну за другой все человеческие гримасы, которые были вложены в её сознание.
– Пусти, дура...
Отползая, он, сам не заметив как, очутился в нише подъёмной платформы.
Пип
наконец закончил отсос. В эту минуту подъёмник пришёл в движение. Робот едва успел выдернуть штырь из промежности роботессы. Когда платформа достигла потолка, он стукнулся об него и свалился на пол гостиной. Однако, полный энергии, тут же вскочил на ноги.– Отлично!
– воскликнул он.
– Я успел спасти штырь, а это главное!
Платформа с Швонсом и роботессой ушла вверх.
Остановилась она на трибуне в конференц-зале, где продолжалось заседание.
Трибуна представляла собой три деревянные перегородки. Швонс с роботессой очутились внутри. Швонс, весь багровый от боли, мыча, безуспешно пытался извлечь пенис из пасти обезумевшей роботессы. Наконец встал на ноги. Он был без штанов и без трусов, но на нём были пиджак, белая сорочка и галстук. Именно это и увидели собравшиеся. Зал разразился аплодисментами.
– Господин сенатор вернулся после встречи с министром!
– объявил Гамильтон, поднимаясь из кресла.
– Мистер Швонс, вы ведь говорили с министром о прекращении производства роботесс-проституток, и особенно роботесс, имитирующих малолетних девочек?
Из зала крикнули:
– Роботессы-малолетки - позор нашего города!
Десятки голосов дружно подхватили:
– Швонс - борец с производством роботесс-малолеток! Ура Швонсу! В сенаторы его на третий срок!
Швонс, с выпученными глазами, оперся локтем о край трибуны. Его багровое лицо скривилось: роботесса начала двигать челюстями, пережёвывая его член.
– Проститутки...
– заговорил он рыдающим голосом и застучал кулаком по трибуне.
– Долой их всех! Смерть им! Мы... за... нравственность... А-а-а-а...
– Смерть проституткам!
– отозвался зал.
– А тех, кто пользуется их услугами - в тюрьму! На каторгу! Расстреливать!
– А-а-а-а...
– выл Швонс, корчась от боли.
– Проститутки... заразы... убивать их...
Из его глаз текли слёзы. Зал аплодировал, свистел и бесновался. Две дамы в первом ряду упали в обморок.
– Швонс - наш борец за нравственность!
– Швонс! Швонс!
– нарастало скандирование.
Швонс одной рукой бил роботессу по макушке, другой цеплялся за трибуну, безумным взглядом озирая зал.
– Проститутки!
– выкрикивал он.
– Убить их! Всех! А-а-а!...
Гамильтон, расслышав за трибуной какое-то непонятное шевеление, бочком приблизился и заглянул внутрь. Увиденное повергло его в ступор. Глаза его закатились и он медленно осел на пол.
– Где же эта чёртова кнопка, - шипел Швонс.
– Почему платформа не опускается? А-а!
– взвизгнул он от особенно сильного движения челюстей роботессы и повалился на четвереньки, скрывшись из глаз зрителей.
В ту же минуту он показался вновь: на этот раз не на трибуне, а выкатившись из-за неё.
– Отпусти, отпусти, сука!
– хрипел он, пытаясь отодрать от себя голову роботессы.
Сорочка и пиджак на нём задрались, открыв жирные ляжки с окровавленной промежностью, к которой присосалась голая роботесса-малолетка.
Зал замер. Мгновенно установилась гробовая тишина. Отчётливо слышался яростный хрип Швонса:
– Убери зубы, сучка драная! Убери зубы! Слушай, что говорит твой хозяин!