Родичи
Шрифт:
Пограничники на американском боте кричали по-английски: «Человек за бортом!», затем слаженно бросали спасательные круги и бросались в воду сами. Таким образом, Ягердышка был спасен Америкой, раздет ею донага, натерт спиртом и завернут в верблюжьи одеяла…
Заворачиваемый, он пришел в сознание и увидел над собой улыбающиеся лица.
«Какие белые зубы у них, – подумал Ягердышка с восхищением. – Ангелы, что ли?»
– Америкен! – говорили люди. – Ми есть америкен!
«Американцы!» – понял чукча и тоже заулыбался.
– How are you? – спрашивали,
Как человек вежливый, Ягердышка ответил:
– Spearmint!
Американцы почему-то невообразимо обрадовались чукчиному приветствию, заулыбались еще ослепительней, кто-то захохотал, а через секунду-другую к Ягердышке потянулись руки с жевательными резинками.
«Америка», – благостно подумал путешественник и аккуратно собрал все подношения.
– Спасибо, – кивал он всем по очереди. – Спасибо.
Внезапно вспомнил о мишке и взволновался.
– Мишка мой где? – вопрошал.
– Who is «mishka»? – не понимали американцы.
– Аляска его зовут!
– Альяска?..
Ягердышкино терпение не выдержало, он встал на колени и зарычал по-медвежьи!
– О-о, bear! – догадался кто-то и знаками принялся успокаивать Ягердышку, мол, спасли и медведя твоего, просто сейчас он в другом месте, волноваться не стоит, лучше пока поесть, – и сунули чукче миску с огромным куском мяса и бобами.
– Spearmint! – почему-то сказал Ягердышка и принялся с жадностью поглощать мясо.
Ему добавили еще бобов, но в то же время разводили руками и говорили: «No spearmint more!»
Неожиданно Ягердышка отвалился от тарелки, обвел всех мутным взглядом, растянул губы в улыбке и тотчас заснул…
Очнулся чукча в каком-то огромном помещении, в котором находились различные люди, а на окна были навешены решетки. «Тюрьма, что ли? – прикинул Ягердышка, лежа на кровати. – А где мишка мой?»
Он попытался было обратиться к людям вокруг, но оказалось, что американцы не слишком образованны, так как не знали языков, коих чукча перебрал аж четыре: чукотский, русский, эскимосский и алеутский…
Эти американцы показались ему гораздо менее дружелюбными, чем спасители с корабля. Они не улыбались и вообще не смотрели в Ягердышкину сторону. «Ну и Бог с вами, – решил чукча. – Посплю лучше, утро вечера мудренее!»
Но не тут-то было!
Лишь только чукотское сознание отправилось к Полярной звезде, как сокрушительный удар обрушился Ягердышке на физиономию. Он открыл глаза и увидел перед собою дырявую голову Кола. Бала стоял поодаль, с интересом рассматривая плакат, трактующий о правилах пожарной безопасности на английском языке.
– Что, – с издевкой прошипел Кола, – думал, от нас в Америке скроешься!
– Чего надо? – твердым голосом спросил Ягердышка и схватился за нательный крестик.
– Чтоб ты сдох! – зловеще выдавил Кола.
– Господи, да что же это такое! – вскричал чукча. – Что же эти уроды ко мне пристали?! Неужели, Господи ты Всемогущий, не можешь отыскать для них подходящего места, где много кипящей смолы?!
Ягердышка соскользнул с кровати и встал на колени,
уперев лоб в пол.– Не могу более, Господи, такие мучения принимать! – зашептал чукча.
– Шепчи-шепчи! – ухмылялся Кола, а Бала все рассматривал плакат.
Ягердышка продолжал молиться, пока на его затылок не обрушился выдающейся силы удар.
– А-а-а-а! – завопил чукча, пытаясь сфокусировать зрение. – А-а-а-а!
За первым ударом последовал второй, а далее подошел Бала и добавил от себя в ухо, которое тотчас набрякло кровью.
– Что хотите?! – завопил Ягердышка, понимая, что может скончаться от побоев.
– Что хотим?! – захохотал Кола. – Смерти твоей!
– А что у тебя есть? – поинтересовался Бала. – Душу продашь?
– Нет, – испуганно ответил Ягердышка. – А вот Spearmint готов отдать весь, без остатка!
– Чего это? – спросил Кола.
– А это наподобие нашей смолы! Жевать можно. Только вкуснее! Американская!..
– Покажь! – протянул руку Кола.
– Вот. – Ягердышка вложил в ладонь Кола пластинку жвачки, а когда тот поднес ее ко рту, предупредил: – Развернуть надо! Бумажку не едят!
– Сам знаю!
Кола принялся жевать, и уже через мгновение его продырявленное лицо приняло благостное выражение.
– И много ее у тебя?
Ягердышка порылся в карманах и вытащил из них все, давеча подаренное американцами. Набралось пластинок двадцать.
– Вот! – протянул чукча.
– За эту кучку хочешь жизнь купить? – поинтересовался Кола, впрочем, незлобно.
– Покоя хочу, – признался Ягердышка.
– Хочешь покоя… – задумался каннибал и выдал свое решение: – Будет тебе покой. Раз в три дня станем приходить, а ты белую смолу приготавливай! Ровно такую же кучку! Не наберешь, пеняй на себя, бить будем!
– Согласен, – кивнул головой Ягердышка, хотя не знал, где сыщет такое богатство. Но три дня покоя!..
На том и порешили. Братья в сей же миг забыли о чукче и стали растворяться в пространстве, но со скандалом меж собой. Бала требовал законной доли. Последнее, что увидел Ягердышка, – как Кола съездил по физиономии Бала. Далее братья растворились окончательно, как сахар в чае.
Впервые за многие месяцы Ягердышка спокойно заснул.
Во сне он чувствовал какое-то смутное беспокойство, то чум ему снился родной, то Укля, а то вдруг светило в лицо огромным серебряным шаром Полярной звезды, которую, казалось, можно есть. Ягердышка даже поклацал челюстями, пытаясь откусить от мечты, но звезда вдруг исчезла, и во сне чукча заплакал…
– Чего плачешь? – раздался громкий голос над самым ухом.
Ягердышка открыл мокрые глаза и увидел перед собою толстого эскимоса в черном костюме и галстуке-удавке, с нависшим над узлом кадыком.
– Чего плачешь? – повторил эскимос, сняв с головы бейсболку. – Или не понимаешь по-эскимосски?
Ягердышка лежал с открытым ртом и думал о том, что старик Бердан не обманул его и в Америке живут богатые эскимосы. А этот, наверное, очень богатый – жирный и надменный!
– По-русскы понымаешь?