Родные люди (почти библейская история)

– Положи ребенка, и я отдам тебе деньги!
– голос Ани дрожал от страха пополам с яростью. Теперь уже она хотела смерти этому гнусному типу, что посмел угрожать ее дочери. И пусть ее потом посадят, но...

– Вот и умница!
– Пашка тут же опустил ребенка обратно. Убить он всегда успеет. Сейчас главное-найти деньги.
– Где они? Неси сюда!
– приказал он.

– Они... они на кухне, пойдем со мной. Одной мне не достать будет. Деньги Антон спрятал в баночку на полке... Достанешь сам.

У Пашки даже руки затряслись от жадности. Наконец-то! Теперь у него будет достаточно бабок, чтобы купить чертову коробку зелья, по которому он так скучал все это время...

Он стремительно вышел из детской и направился на кухню.
– Где?!
– требовательно спросил он и повернулся к Ане как раз в тот момент, как она схватила нож и замахнулась на него. Однако Пашка оказался проворнее. Он увернулся. Нож отлетел в сторону, выбитый из рук его ударом.

– Ах ты,...ка! Обмануть меня вздумала?! Ну все, подстилка, считай-ты покойница!
– с этими словами он схватил Аню за горло и принялся душить. Та пыталась вырваться, но безуспешно. Бесконечно долгую минуту она сопротивлялась, но только стремительно теряла остатки воздуха. Комната поплыла перед глазами и в голове мелькнула обреченная мысль, что ей уже не выжить...

Однако неожиданно что-то произошло. Пашку с силой от нее оторвали и она, наконец, смогла вдохнуть. Не удержав равновесия, Аня сползла вниз по дверце холодильника, и хватая ртом воздух, испуганно смотрела как на кухне дерутся два брата. Старший и младший.

Антона задержал на работе начальник, который непременно захотел обсудить с ним новый проект системы безопасности. Тохе откровенно не хотелось делать это под конец рабочего дня, но ведь нельзя же отказать Михайлову? Так он и прослушал пятнадцать минут сверхурочного времени о том, как "наши корабли будут бороздить просторы космоса". Наконец, тот и сам заметил, что уже пора бы и честь знать, отпустив Антона домой. Тоха хотел было позвонить Ане, что задержится, но передумал. Что такого страшного может произойти за 15 минут его опоздания? Ничего... Так он и шел домой, вдыхая по-летнему теплый апрельский воздух. На душе было легко и радостно. Он поднялся к себе, уже предвкушая, как обнимет Аню... Но дверь была приоткрыта, а из-за нее доносился странный шум и истошный плач Яночки. Похолодев, Тоха осторожно зашел внутрь и обомлел. Он увидел как Пашка пытается придушить Аню,и, кажется, уже в этом преуспел...

Дальнейшее он помнил плохо. Много позже, когда Антон вновь и вновь прокручивал в голове эту сцену, Сознание услужливо подсовывало искаженное злобой лицо брата, то как Тоха буквально отшвырнув его от полумертвой жены, то как бил его, куда ни попадя, и получал удары в ответ. Закипевшее в крови бешенство ни на секунду не давало опомниться, а в голове билась только одна мысль "Тебе конец!".

Пришел в себя он только когда услышал судорожный Анин всхлип.

Тоша, не надо руки марать!
– прошептала она.
– Давай сдадим его в полицию!

Антон, немного успокоившись, тряхнул Пашку за плечи, словно мешок с картошкой. Тот только издевательски рассмеялся в ответ.

– Что здесь произошло?
– рыкнул Тоха.
– Отвечай, мразь!

– Я же предупреждал тебя, братишка. Не отдашь денежки по-хорошему, будет плохо...

– Ты...
– Антон снова начал впадать в ярость, а тот, будто куражась, продолжал

– Ну что? Давай, добей меня! Не надо никакой полиции. Добей уж так... Ты же всегда мечтал об этом, да? Мама нянчилась с маленьким братом, а ты так хотел выбросить его в окно, чтобы больше не плакал.... Я тоже хотел сегодня выбросить твою дочь в окно.... Но я -я лучше тебя, а потому не стал этого делать. Да! Я лучше!

– с каким-то злорадным отчаянием выкрикнул он.
– И потому родители всегда больше любили меня....

– Ах ты падаль!
– взревел обезумевший Антон и что есть силы отпихнул его от себя. Тот не удержался и упал, ударившись головой об угол газовой плиты. Что-то противно хрустнуло, Пашка дернулся всем телом и затих, глядя перед собой остановившимися лазами. Струйка крови потела из расколотой головы, а помещение заполнил приторный тошнотворный запах...

С минуту Тоха стоял, не понимая что произошло и слушал истеричные с подвизгиванием Анины всхлипы. Наконец, он сделал шаг к Пашке, проверил жилку на шее и помертвевшим голосом сказал:

– Готов... Я кажется его того... Убил - наконец, выговорил он. и опустился рядом с трупом в каком-то отупении. Аня истошно закричала и начала, захлебываясь плакать. До нее, наконец, дошел весь ужас произошедшего и теперь она просто не могла остановиться, трясясь в истерике.

– Анечка, иди в комнату, успокой ребенка!
– ласково погладил ее по голове до странности спокойный Антон.
– Я позвоню в полицию и на скорую...

Потом были полицейские, которые опрашивали соседей, врачи, констатировавшие смерть его брата и вколовшие жене сильное успокоительное, после чего она сама стала напоминать зомби, но плакать перестала, следователь, который долго и дотошно расспрашивал его обо всем. Криминалисты осматривали квартиру и Антону оставалось лишь отметить про себя, что он сделал совершенно правильно, отмыв и спрятав на подставке нож, которым Аня пыталась обороняться (ей кое-как удалось рассказать ему, что случилось). На всякий случай.

Наконец, следователь перестал записывать его показания. Поднял голову от тетради и посмотрел на Антона.

– Что мне теперь будет?
– бесцветным голосом спросил Тоха.

– Ну это зависит от того, что покажет следствие... На первый взгляд здесь-превышение границ допустимой самообороны. Если это будет доказано, то и вовсе оправдать могут. Но все зависит от мотивов, которые двигали Вашим братом. Нет мотива-нет угрозы жизни и самообороны, а это уже совсем другая история - озабоченно потер лысину тот и уставившись на него круглыми голубыми глазками переспросил:

– Так Вы уверены, что не знаете, почему вдруг Ваш брат так себя повел?

– Я вам уже сказал - устало повторил тот.- Понятия не имею. Родители вообще говорили мне, что брат вылетел из университета и пошел служить в армию. Правда, была одна странность. Дней за пять до того, как они мне сказали, что Пашку забирают, он приходил ко мне требовать денег.

– И много?

– Двадцать тысяч - потер Тоха рукой лоб.

– Действительно, странно.
– вздохнул следователь.
– Это очень странно. Ну что ж, пройдемте, молодой человек. А жене Вашей лучше бы сегодня уехать отсюда к родственникам... Нельзя ее без присмотра одну, с ребенком.