Рога под нимбом

– Арик! – немедленно подскочил к нам Ханк, склоняясь над своим сюзереном. – Что ты с ним сделал?!

– Снял проклятье. Перенесите его светлость в его покои. Он проснется только завтра и будет невероятно голоден. Позаботьтесь об этом. Теперь его состояние будет улучшаться с каждым днем. Я ухожу к себе, не стоит меня беспокоить. Когда герцог проснется – позовешь. Тьеша, готовься к отъезду. И Селине с Марном скажи. Мы отправимся в путь сразу же, после моего разговора с Ланским.

Фразы получались рубленными, все мое существо жаждало сейчас действовать. Уничтожить замок, стереть с лица земли местного короля, грубо взять графиню, невзирая на то, что это ее убьет. Просто так, чтобы выместить собственные чувства хоть на ком-то. Резко развернувшись на каблуках, я удалился в свои покои, где стиснул зубы и погрузился в битву с собственным безумием.

Теплая ладошка коснулась моего лба. Глаза Тьеши оказались напротив моих. Как она прошла сквозь мою защиту?

– Впусти меня, Урташ. Открой свой разум. Я помогу. Все будет хорошо, ты не навредишь мне, я полностью тебе доверяю.

Сил сопротивляться у меня уже не осталось. Невесомая, но крепкая воля льемы аккуратно окутала мои мысли, помогая перенаправить их, помогая успокоить бурю эмоций, очистить разум. В какой момент я крепко прижал ее обнаженное тело к себе? Старательно сдерживаемая страсть прорвалась, вылившись в заполненную жарким пламенем ночь.

Насчет пламени – это я буквально. Тьеша умудрилась сжечь кровать, так что мне пришлось создавать новую прямо в воздухе.

– Знаешь, у нашего народа есть традиция любовного полета. С людьми такое невозможно, но… было бы интересно полетать следующей ночью с тобой.

– Если тебе этого хочется, то почему нет? – закинул я руки за голову. – Завтра полетаем, пока твой иммунитет к моей энергетике не прошел.

– Впусти меня сейчас в свой разум.

– Забудь, ты погибнешь.

– Попробуй. Я ведь тоже не человек.

– Если увижу хоть намек на вред твоей психике – вышвырну грубо и болезненно, – проговорил я, укрывая свою память дополнительной защитой и позволяя льеме объединить свой разум с моим.

– Вот видишь, – хихикнула ассана, разрывая связь. – Все нормально, зря ты переживал. Теперь, если почувствуешь приступы безумия – сразу говори мне. Я помогу тебе справиться с этой проблемой.

– Кто бы мог подумать, – проговорил я, вспоминая наказ Ирригаль о спасении принцессы. Не могла нормально все объяснить?

А спасать нужно было обеих принцесс. Тьеша должна помочь мне справиться с безумием. А если не получится, Селина должна меня убить. Непознаваемые как всегда практичны, хотя не могу их за это винить. Я бы тоже поступил подобным образом…

Вскоре в двери постучали.

– Арик, герцог проснулся и требует тебя к себе немедленно, – голос Ханка был радостным и взволнованным. – Ему лучше, Арик! – проговорил он, стоило мне показаться на пороге. – Он сам встал с кровати!

– Тьеша, одевайся в дорожный костюм. Мы уезжаем сразу после того, как я попрощаюсь с Ланским. И помоги Селине с Марном собраться.

– Хорошо, Урташ, – выскользнула из немедленно развоплотившейся кровати полностью обнаженная льема, ничуть не стесняющаяся остолбеневшего Ханка.

– Мда, Арик, – тихо проворчал он по пути к покоям герцога. – Раньше у тебя таких успехов с женщинами не было. Несчастная Кенита после твоего демарша тоже не знает куда деться. Боится тебя до ужаса, но ходит сама не своя, регулярно оказываясь у дверей твоих покоев. Я уснуть не мог, за его светлость волновался, так, бродя по коридорам, ее лично три раза за ночь разворачивал.

– Это правильно. Тьеша бы не поняла вторжения в наш маленький междусобойчик.

– Маленький? Арик, вас только глухой не слышал!

– Называй меня Урташ, Ханк.

Барон только виновато развел руками. Расторопная служанка распахнула перед нами дверь в покои Ланского, так что разговор прервался сам собой. Герцог сидел в глубоком кресле у окна. Увидев меня, он указал на пустующее кресло рядом.

– Присаживайся, сын. Ханк, оставь нас.

Барон с легким поклоном удалился, а я поспешил занять предложенное место.

– Что же, – вновь нарушил Ланский тишину. – Знаю, что ты не помнишь ничего, да ты и не знал тогда о моих делах, слишком несдержанным был. Чего только стоил тот твой побег во имя спасения никому не интересной принцессы. Сейчас, когда с меня словно пелена слетела, я ужасаюсь стольким годам, проведенным под чужим контролем. Спасибо тебе, сын, за то, что снял этот гнусный поводок. Я просто хотел, чтобы ты знал: я рад, что тебе удалось найти свое место в жизни. Пусть и под рукой темного колдуна, пусть ты изменился телом и разумом, но сейчас я действительно горжусь своим сыном и наследником.

– Вы хотели отделить свое герцогство от лидийского королевства? За это на вас заклятье наложили?

– Не совсем, – хмыкнул герцог. – Я хотел оспорить власть Севилия. Он ведь бастард по рождению, а наш род наиболее близок к трону. Увы, я проиграл, король оказался могущественным магом.

– Это занятно. Страна, которая позиционирует себя, как оплот Света, оказывается под контролем темного мага. Я был у него во дворце, поразительна глубина его знаний и умение скрывать это от подданных.

– Мать Севилия была ведьмой, по слухам.

– Не удивляет. В любом случае, ваша светлость, что вы планируете дальше? Идти против короля у вас не хватит сил, оставаться под его рукой не позволит гордость после того, что он сделал.

– И что же ты предлагаешь? – хитро прищурился Ланский, прекрасно понявший, куда повернул разговор.

Я молча снял с пальца перстень Ирзана и положил на подлокотник кресла герцога. Мне это кольцо теперь без надобности, я услышу колдуна и без него, да и переместиться к нему при надобности могу мгновенно.

– Это твое предложение или темного короля?

– Обоюдное. В перстень вплетен ряд заклятий, в том числе и для связи. Можете лично пообщаться с Ирзаном и все обсудить. Заверяю вас, он не такой монстр, как о нем рассказывают. Да и к своим вассалам значительно честнее. Он все равно собирался расширять свои владения. Парень грезит империей. Так разве плохо будет, если некоторые приграничные земли присоединятся к нему бескровно и добровольно?

– Я подумаю, – произнес Ланский, пряча перстень в карман. – Такие вещи не решаются в один день.