Рок, туше и белая ворона

Сола не нашла ничего, что могла бы противопоставить этому. Миша облокотился на стол.

– Неужели тебе не страшно?
– спросил он всерьёз.

– Что именно?
– уточнила я.

– Что ты умрёшь в одиночестве.

Это выбило меня из равновесия. Сола наградила его прибалдевшим взглядом, а-ля «Заткнись Миша!» Но он явно спросил, именно то, что хотел спросить. Он не оговорился.

– В том то и проблема Миш. Что не никогда не слышал разве, что смерть - идеальное решение всех проблем умирающего? Это самый простой путь наименьшего сопротивления, я выбираю путь наибольшего. Поэтому я могу сказать с точность до 99 %, что одиночество станет моим неизменным спутником. Другого пути нет.

– И в чём тогда смысл?

Шах.

– А ты знал, что вопросы экзистенциального характера для психа с суицидальными наклонностями - мощнейший спусковой крючок?
– усмехнулась я пряча своё волнение за сарказмом.

Он сошёл с ума?

– Я не психолог Тори.
– покачал он головой, - Я даже не философ. Я пытаюсь, но не могу понять, как док может помочь там, где нет смысла?

И мат.

Он меня добил. Я не нашлась с ответом. Я могла бы попытаться что-то ответить на это, но боюсь у меня просто нет ответа. Потому что он чёрт бы его побрал попал в самую чёртову точку! Отец? От того, что я не называю его так, он им быть не перестал. Одиночество? Время будет идти своим чередом, оно не станет ждать когда я буду в относительной норме. Будет ли в моём чистом листе, кто-то, кто примет меня такой, какая я есть? Нет таких отважных в этом мире. Смысл?

Меня поработила паника.

– Я…. на минуточку.

Я вышла из-за стола, и умчалась в комнату, едва не сбив с ног приехавших отца с Алей, в холе.

Меня затрясло волнами панической атаки. Холод, я опустила руки в холод, только отрыв кран в ванной. До онемения, приводя себя в чувства. В нормальные чувства, а не в искажённые грохотом собственного сердца о грудную клетку. Набрав полные ладони ледяной воды плеснула себе в лицо. Набрала ещё воды, и ещё, пока вода не затекла в нос и я не закашлялась. Я не чувствовала холода, я горела. До боли. Под кожей словно тлели красные угли. Тряхнув головой, обхватила раковину руками, склоняясь над ней. Вода стекала по моему лицу, с волос, по шее, за ворот блузки. Пытаясь переключиться, подумать о хорошем, найти долбанный свет, мне казалось сердце проломил мне рёбра. Я задыхалась, еле-еле, делая вдох за раз. По одному вздохну за раз, ровно, спокойно, спокойно…

Когда угроза миновала я просто осела на задницу, на холодный кафель, в бессилии, в кружении, ощущая себя чёртовой амёбой без костей.

И так постоянно, это никогда не кончится.

* * *

Я сидела в тату-салоне и всё пыталась переварить слова Миши. Слова, поставившие под угрозу, все мои попытки не свалиться в пропасть. Прикосновения рук моего знакомого, тату-мастера - Тёмы, перебивала боль от машинки, заглушала, внутренние стенания, перебивала шум в голове своим стрекотом.

– Ну вот, готово, - констатировал Тёма, - Точно нельзя щёлкнуть?

У парня Никон профи. Будет вспышка. Ненавижу фотографироваться, тем более со вспышкой. Объяснять, чтобы он не включал вспышку, желания уж точно нет. И ведь вижу, что ему хочется для портфолио забатцать и что он молодой ещё, но талантливый. Ему бы пригодилось. Как бы так объяснить, поделикатнее…

– Фотай, только без вспышки, - согласилась я. Блондин немного хитро улыбнулся.

– Так только в этом всё дело?
– он опустил взгляд, на свою работу и странно хмыкнул, - Не вопрос.

Сделав пару снимков обеих рук, художниками коих, он и являлся, я решила добить бедного парня.

– Что ты об этом скажешь?
– я протянула ему свой телефон, с фото фрагмента одной из моих работ.

– Надо полагать, это не последняя наша встреча, - произнёс он всматриваясь в часть рисунка. Я стянула платок с шеи, и перебросила волосы на другое плечо. Его тёмный взгляд медленно скользнул от цифрового дисплея ко мне. Он шумно втянул воздух.

– А что именно ты хочешь?

– Хочу такие же звёзды, понимаешь?

Он задумался, плохо скрывая в своих чертах некую тяжёлую эмоцию.

– Кто это рисовал?

– Я, - призналась я.

– Это только фрагмент, да? Жаль.
– Он отнял взгляд от телефона, - Можно нескромный вопрос?

– А можно скромный?
– напряглась я.

– Это… болезнь какая-то, да?

О чём он? О рисунке? О вспышках? О шрамах? Чёрт, сегодня явно плохой день!

– Да просто так не бывает, - замотал он головой, - У-у. Не бывает, что б девушка такой красоты как ты Тори, с таким внутренним миром страдала от какой-нибудь глупости вроде неразделённой любви. Тут же явно что-то гораздо серьёзнее.

– Да уж любовью тут и не пахнет, - пробубнила я, - Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри. Зигмунд Фрейд. Ну так что?

Тёма отдал мне смартфон.

– Давай вот что мы сделаем. Дай время, это ведь послеоперационный шрам, причём явно лазерный. Если не исчезнет, вот тогда, да. Тут в принципе за пару раз можно всё сделать.

– А за один?
– уточнила я. Парень мотнул головой.

– Не вытерпишь.

– Спорим?
– ухмыльнулась я. Тёма вскинул бровь, немного странно смотря на меня своими тёмно-карими глазами.

– Тори, истязание юных девушек, не входит в список моих увлечений. За два.
– даже на пальцах показал. Делать нечего, два так, два. Расплатилась, распрощались, вернула бандану на шею. Выходя з салона одела очки. Руки прятать не стала. Смысл теперь. Шрамы надёжной заперты, под чернилами. Взглянула на маленькую птичку на правой кисти с наружной стороны, между большим и указательным пальцами. Села в машину.

– Дашь прокатиться?

Посмотрела на отца. Он на меня. Точнее на мои руки.

– Ни за что, - открестился он, - Довольна твоя душа?
– кивнул он на татуировки. Я хитро улыбнулась и показала язык некоторым запоздало заботливым.

– Мне восемнадцать.

– Да пофиг, - вздохнул он заводя машину, - Хоть под хохлому испишись, только руки больше не режь.

– Костя.
– кинула на него многозначительный взгляд.

– Что? Самой то не жалко будет… - он замолк, смотря на мои руки, - А это что такое?

Осторожно указал пальцем на птичку и поднял на меня взгляд.

– А ты знаешь, что это за птичка, мышка?

Я посмотрела на его правую руку, на точно такую же татуировку.

– Я конечно не орнитолог, но рискну предположить, что это ворон.

– Она много значит для меня, - кивнул отец, - А для тебя? Что она значит для тебя?

– Тайный наставник, - ответила я просто.

– К дедам заедем?
– спросил он.

– Давай. Только надо было….

– Уже, - перебил отец. Я обернулась. На заднем сидении лежал букет красных роз. Отец видимо ещё заранее знал, что на обратном пути заедем на кладбище.