Рокоссовский: терновый венец славы

В поведении маршала сегодня ничего особенного не бросалось в глаза. Но если бы наблюдатель обратил внимание на его лицо, глаза, он бы обязательно заметил, что они с утра были усталыми, он бы не увидел привычной добродушной и мягкой улыбки, способной растопить самые черствые сердца. Причина такого настроения лежала на поверхности - ему не хотелось встречаться с начальником Главного управления контрразведки. Это вольно или невольно ворошило воспоминания о годах репрессий, о которых он не мог думать без содрогания.

Ровно в десять утра Рокоссовский сидел за столом и рассматривал многочисленные документы. Его маршальский мундир был безукоризненно подогнан и отутюжен.

Когда зашел генерал Абакумов, он, изменив своей привычке, не вышел из-за стола, а просто встал» протянул руку и кивнул на стул:

– Прошу садиться.

– Спасибо, - промолвил могучий шеф особых отделов. Он повел крутыми плечами и опустился на стул.

– Чем могу служить?
– проговорил Рокоссовский, захлопывая папку с документами.

– Прежде чем приступить к делу, ради которого я приехал, я хотел бы, чтобы вы, товарищ маршал, не обижались на меня за тот разговор, произошедший между нами в 1939 году.
– Абакумов скупо улыбнулся.

– А вы разве его не забыли, Виктор Семенович?

– Нет, не забыл, Константин Константинович.

– Я на вас зла не держу, - лаконично произнес Рокоссовский.
– Что было, то быльем поросло. Я на эту тему говорить не люблю.

– Я об этом знаю.

– Вот и хорошо, - тень улыбки пробежала по лицу маршала.

– А теперь обратимся к тому, что привело меня к вам.
– Абакумов достал из кожаного портфеля папку и раскрыл ее на приставном столике.
– У контрразведки не так давно появилось необычное дело. Я пришел к выводу, что без вашего участия заниматься им пока не следует.
– Он не сразу раскрывал карты и упивался тем, что может поставить маршала в щекотливое положение. Затем, устремив взор на Рокоссовского, сказал: - Вы хорошо знаете Андрея Белозерова?

– Да, это мой лучший друг, - ответил маршал, откинувшись на спинку стула.
– С ним что-то случилось?

– Когда войска вашего фронта освободили, военнопленных лагеря «Сталаг», - внушительно говорил Абакумов, - то среди американских и английских офицеров почему-то оказался и Андрей Белозеров.

– Как он туда попал?
– вырвалось у Рокоссовского.

– Для нас это загадка, и мы ею занимаемся, - с довольным видом сказал Абакумов, - По версии Белозерова, его немцы взяли в плен в бессознательном состоянии.

– Когда?
– маршал напряженно посмотрел на генерала.

– Как он утверждает, это было в Белоруссии, в деревне Пятый Бор, в мае 1944 года во время блокады.

– Как его здоровье?
– спросил Рокоссовский.

– У него были перебиты обе ноги, но ненцы, видано, неплохо за нйм ухаживали, и он теперь чувствует себя вполне прилично.

– Андрей для меня больше, чем друг, - задумчиво сказал Рокоссовский. Он посмотрел на генерала, словно изучая, чего от него можно ждать, и заинтересованно спросил: - Виктор Семенович, что вы еще можете сказать о Белозерове?

Генерал всем видом показывал, что он доволен тем, что добился расположения маршала и ведет с ним разговор на равных. До Встречи с ним он не был уверен, что этот знаменитый теперь полководец, пользовавшийся уважением самого Сталина, не пошлет его подальше за все прошлые мучения, к которым он тоже причастен.

– Об этом человеке нам известно все, начиная с того, как он воевал в Гражданскую, как сидел в тюрьме, какие давал показания на вас, как попал в штрафной батальон, - словом, мы изучили его дело досконально.

– Курите?
– уточнил Рокоссовский, прикуривая.

– Спасибо.
– Абакумов взял из протянутого портсигара папиросу, прикурил и с удовольствием затянулся.
– У нас насчет Белозерова очень много сомнений и подозрений.

– В чем вы сомневаетесь?
– спросил маршал, выпустив дым в сторону окна.

– Он ведет себя как человек,-который намеренно что-то скрывает, - весомо ответил Абакумов.
– Но у нас этот номер не пройдет. Не хвастаясь, могу сказать, что пока такое еще никому не удавалось.

Рокоссовский, сам того не желая, вспомнил некоторые яркие эпизоды допросов в тюрьмах НКВД. Ему хотелось встать из-за стола, подойти к этому наглому верзиле и залепить пощечину. Но он взял себя в руки и, избегая колючего взгляда генерала, спокойно спросил:

– И все-таки в чем вы сомневаетесь?

– Мы подозреваем, что он сдался в плен добровольно, а за это полагается по нашим законам до десяти лет, - говорил убежденно Абакумов.
– Мы не можем понять, почему он сидел в лагере вместе с офицерами ваших так называемых союзников. Мы не понимаем, зачем ему понадобилось изучать английский язык» которым он овладел в совершенстве. У нас есть и другие вопросы, но они являются второстепенными.

– А наши пленные сидели вместе с ним?

– Да, около десятка человек.

– Они тоже под подозрением?

– Да, все до единого.

– Андрей Белозеров, сам признался, что он советский офицер?

– Да, сам. Англичане и американцы уговаривали его остаться с ними, но он настоял, чтобы его забрали наши.

– Что вы намерены с ним делать?
– пристально посмотрел на Абакумова Рокоссовский.

– Перед нами поставлена четкая задача нашей партией н го-, сударством, и мы ее будем выполнять, — заявил Абакумов.
– Не зря ясе нашу организацию называют «СМЕРШ». Нам видится, что дело Белозерова не лишено перспективы.

Эти слова генерала резанули по сердцу маршала, словно ножом. «Неужели снова будет дан ход «перспективным» делам?» -с горечью подумал он, не зная, что предпринять для спасения друга.

Но по мере определения опасности, которая снова нависла над Андреем, он неумолимо двигался к убеждению: во что бы то ни стало он обязан спасти Белозерова. И если его снова запрячут в тюрьму, а, судя по всему, особистам это не составит большого труда, то жизнь его, Рокоссовского, до конца дней будет омрачена.