Роковая кукла. Сборник фантастических романов

— Виллис не сонный.

— Станешь сонным снаружи. Холодно, хорошо. Найдешь норку в земле, свернешься и будешь спать долго-долго. Что ты об этом думаешь?

— Нет!

Доктор быстро взглянул в сторону, чтобы убедиться, не Джим ли это; если Виллис не передразнивал кого-либо, он говорил голосом Джима. Звуковоспроизводящая диафрагма Виллиса обладала собственным тембром не более, чем динамик радиоприемника. Она вообще очень напоминала диафрагму громкоговорителя, с той только разницей, что являлась органом живого существа.

— Ответ ясен, но попробуем спросить иначе. Ты хочешь оставаться с Джимом, Виллис?

— Виллис остаётся с Джимом, — сказал Виллис и добавил задумчиво: — Тепло!

— Вот причина твоей притягательности, Джим, — сказал доктор сухо. — Ему приятна температура твоего тела. Но ipse dixit — держи его при себе. Я не думаю, что это ему повредит. Возможно, он проживет лишь пятьдесят лет вместо ста, зато получит вдвое больше удовольствий.

— Они обычно живут до ста лет? — спросил Джим.

— Кто знает? Мы слишком мало живем на этой планете, чтобы ответить на такой вопрос. А теперь, валяйте, выметайтесь отсюда. Меня ждет работа.

Доктор задумчиво посмотрел на свою постель, которую не убирал уже неделю, и решил, что теперь она может подождать и до Дня стирки.

— Что значит «ipse dixit», док? — спросил Фрэнсис.

— Это значит: «Он все сказал».

— Док, — предложил Джим, — почему бы вам не пообедать с нами сегодня? Я позвоню маме. А ты, Фрэнк?

— Я — нет, — сказал Фрэнк. — Я лучше не буду. Моя мать и так говорит, что я слишком часто ем у вас дома.

— Моя мать, будь она здесь, несомненно, сказала бы то же самое, — согласился доктор. — Позвони своей маме, Джим.

Джим подошел к телефону, отстроился от двух местных кумушек, болтавших о своих детках, и с трудом дозвонился домой на вспомогательной частоте. Когда лицо его матери появилось На экране, он сообщил ей о своем желании.

— Рада видеть доктора у нас, — ответила она. — Скажи ему чтобы поторопился, Джимми.

— Сейчас, ма!

Джим отключился и взял свою уличную экипировку.

— Не надевай ее, — посоветовал Макрей. — На улице прохладно. Мы пойдем по переходам.

— Так вдвое дольше, — возразил Джим.

— Пусть Виллис решит. Что ты предпочитаешь, Виллис?

— Тепло, — важно сказал Виллис.

II ЮЖНАЯ КОЛОНИЯ, МАРС

Южная колония была спроектирована наподобие колеса, в центре которого ступицей стояло административное здание. Над разбегающимися от него во всех направлениях туннелями находились остальные постройки. Концы спиц предполагалось замкнуть еще одним туннелем-кольцом, восьмая часть которого была уже завершена.

За исключением трех лунных лачуг, построенных при основании колонии, а теперь заброшенных, все здания имели одинаковую форму. Каждое представляло собой полусферу из силоксанового пластика, добытого из марсианской почвы и здесь же надутого. Собственно говоря, каждая постройка была сделана как двойной пузырь, внешнюю оболочку которого обычно надували до тридцати—сорока футов в поперечнике. Когда она затвердевала, по туннелю пробирались в это новое здание и там надували еще одну — внутреннюю оболочку — немного меньшего размера. Внешняя оболочка «полимеризировалась» — иначе говоря, застывала и отвердевала под действием солнечных лучей; а установка из ультрафиолетовых и обогревательных ламп укрепляла поверхность внутренней. Стенки двух пузырей разделяла воздушная прослойка толщиной около фута, которая являлась защитой от жестоких ночных холодов.

После того, как новое здание затвердевало, прорезалась входная дверь и устанавливался пневматический замок. Давление внутри поддерживалось обычно на уровне двух третей от земной нормы: колонисты любили комфорт, а марсианское давление было еще более чем в два раза ниже. Не привыкшему к местным условиям землянину без респиратора грозила смерть. Из числа колонистов только тибетцы и индейцы Боливии отваживались выходить без респираторов, но даже они надевали эластичные марсианские костюмы во избежание кожных кровотечений.

Дома не имели окон, прилегающая пустыня была красива, но однообразна. Южная колония с согласия марсиан располагалась чуть севернее древнего города Чаракса — едва ли необходимо приводить это название по-марсиански, поскольку ни один землянин не в состоянии его произнести, — между русел двойного канала Стримон. Здесь мы вновь, следуя традиции колонистов, используем имена, присвоенные незабвенным доктором Персивалем Ловеллом.

Фрэнсис сопровождал Джима и доктора Макрея до центрального перекрестка, находящегося под административным зданием, а затем свернул в свой туннель. Несколько минут спустя доктор, Джим и Виллис поднялись в дом Марлоу. Мать Джима встретила их; Макрей поклонился:

— Мадам, я вновь злоупотребляю вашим гостеприимством.

— Что за вздор, доктор. Мы всегда рады видеть вас за нашим столом.

— Хотел бы я обладать мужеством пожелать вам утратить ваши исключительные кулинарные способности; тогда вы смогли бы понять, что причиной моих визитов являетесь лично вы, моя дорогая.

Мать Джима вспыхнула и переменила тему.

— Джим, повесь свой пистолет. Не бросай его на диване, ведь Оливер может схватить его.

Услыхав свое имя, маленький брат Джима немедленно рванул к пистолету. Джим и его сестра Филлис, увидев это, вместе вскрикнули «Олли!», — что не замедлил повторить Виллис, который исполнил непростой трюк, воспроизведя оба голоса одновременно, благодаря исключительным возможностям своей атональной диафрагмы. Филлис была ближе; она схватила оружие и шлепнула малыша по рукам. Оливер заплакал, а Виллис подхватил.

— Дети… — начала миссис Марлоу.

В этот момент мистер Марлоу появился на пороге.

— Что за шум? — спросил он спокойно.

Доктор Макрей подхватил Оливера, перевернул его вниз головой, а затем посадил к себе на плечи. Оливер перестал плакать.

Миссис Марлоу повернулась к мужу:

— Всё в порядке, дорогой. Я рада, что ты дома. Дети, идите мыть руки и садитесь за стол.

Младшее поколение повалило из комнаты.

— Так что случилось? — повторил мистер Марлоу.

Через несколько минут мистер Марлоу вошел в комнату Джима:

— Джим?

— Да, папа.

— Как получилось, что ты оставил свой пистолет там, где ребенок мог его взять?

Джим покраснел:

— Он не был заряжен, папа.

— Если всех убитых из незаряженного оружия положить в ряд, длинная получилась бы шеренга. Ты ведь горд разрешением носить оружие?

— Да, сэр.

— И я горжусь, что тебе разрешили. Эго значит, что ты сознательный, внушающий доверие взрослый человек. На Совете я поручился за тебя и стоял рядом, когда ты давал клятву. Я гарантировал, что ты будешь следовать инструкциям и выполнять устав искренне и постоянно, а не только большую часть времени. Понимаешь меня?

— Да, сэр. Думаю, что да.

— Хорошо. Пойдем обедать.

Мягким рокотом своих соленых шуток и несдержанных замечаний доктор Макрей, как всегда, задавал тон за столом. Вскоре он повернулся к мистеру Марлоу и сказал:

— Ты упомянул что-то о том, что лет через двадцать мы сможем избавиться от респираторов; скажи мне: есть какие-нибудь новости о Проекте?

Колония располагала десятками проектов, каждый из которых должен был упростить для людей условия существования на Марсе, но когда говорили о Проекте, всегда имели в виду атмосферу или кислород. Участники первой экспедиции Харварда—Карнеги охарактеризовали Марс как в целом пригодный для заселения, но с той важнейшей оговоркой, что нормальный человек в здешнем разреженном воздухе задохнется. Однако, они также сообщили, что миллиарды и миллиарды тонн кислорода содержались в песках марсианской пустыни — те самые окислы железа, благодаря которым Марс имел свой красноватый оттенок. Проект предполагал высвободить этот кислород для дыхания людей.