Роковой Париж

— Пожалуйста, — она была так восхищена, и так хотелось услышать его пение, его голос.

— Хорошо. Спою для тебя, — снова улыбнулся он. — Есть у меня ещё песня, думаю, ты её слышала.

Он сел за ноутбук, включил музыку. Потом встал и начал петь на английском, Юля узнала мелодию. Это была песня Бруно Филиппини из фильма «Ромео и Джульетта», «What is a youth^[12]». От звука голоса Франсуа девушка снова замерла, боясь шевелиться и дышать. Она уже слышала эту песню, но в исполнении Франсуа она была восхитительна. Мягкий тембр, сильный голос проходили сквозь Юлю, заставляя сердце биться от волнения. На глазах выступили слёзы, которые потекли тоненькими ручейками по щекам, но Юля не замечала этого. А Франсуа не обращал внимания на её состояние, он спустился в зал, ходил вокруг и пел, пел от души, иногда приближался к девушке, смотрел в глаза и пел.

Его голос наполнял, обволакивал, проходил сквозь, вибрируя внутри. У Юли появилось чувство, будто кто-то ласково и нежно взял в руки её сердце и убаюкивает его, как младенца. И сердце успокаивается, душа успокаивается, и становится так хорошо внутри. В груди стало тепло, а убаюканное сердце захотело любить, дарить доброту и свет этому миру.

Это ощущение стало потрясением для Юли. Словно жизнь разделилась на до и после этой песни, невозможно было дышать, внутри ощущалась пустота, но такая прекрасная, чистая пустота, будто душа очистилась от всего и наполнилась чем-то прекрасным. Юля не замечала слёз, мир вдруг преобразился, внутри была целая вселенная чувств, тепла, любви. Песня закончилась, а слёзы так и лились. Франсуа неотрывно смотрел Юле в глаза, а она в его, не понимая, что сейчас произошло, новое состояние пугало и вдохновляло одновременно.

— Жюли, дыши! — вдруг выдал он. — И не плачь.

Юля только после его слов почувствовала влагу на щеках и выдохнула. Опомнилась, поморгала несколько раз, пытаясь выйти из наваждения. Вытерла слёзы, опустила глаза, потом опять посмотрела на Франсуа. Он всё так же стоял перед Юлей и внимательно, изучающе смотрел на неё.

— Я никогда не слышала ничего подобного! Спасибо, что спел для меня! Ты невероятно красиво поёшь! — проговорила Юля.

— Мне очень важно петь для кого-то, кто будет меня слушать и кому это понравится. Ты меня услышала, — он мягко посмотрел на Юлю, но потом на его лице появилась грусть. — Хотя я уже жалею об этом. Прости, это было моей ошибкой.

Юля была восхищена, потрясена, и её любопытство не давало ей покоя. Франсуа вдруг стал так резко интересен, захотелось узнать его лучше.

— Почему ошибкой? Ты потрясающе спел. Мне очень понравилось!

Но Франсуа лишь вздохнул:

— Потому что мне нельзя петь для кого-то, — и отвернулся от Юли, вернулся на сцену, к столам, на которых были разбросаны листки с репетиции, стал судорожно собирать их в стопку.

А потом Франсуа резко преобразился, Юля не понимала, что случилось — он начал метаться от одного стола к другому, собирая листки и что-то бормоча. Стал нервным, растерянным, принялся чуть ли не бегать по сцене и говорить стал всё громче. Он словно вёл с кем-то невидимым диалог, сокрушался, оправдывался. До Юли стали долетать фразы и отдельные слова:

— Нельзя… Неправильно… Франсуа ты должен петь для всех, нельзя выделять кого-то. Нельзя, нельзя… ты говорил… — Франсуа пугал своим странным поведением, он собрал все листки в стопку и бесконечно выравнивал их в руках.

Юле стало не по себе, она решила, что сказала что-то не то и осторожно спросила:

— Франсуа, я могу тебе чем-то помочь?

Он в это время стоял к девушке спиной, услышав её голос, замер и, не поворачиваясь, проговорил:

— Уходи… пожалуйста. И забудь.

Юля ждала, что он повернется к ней, что-то объяснит, попрощается, но он даже не шевелился. Подходить к нему она не рискнула. Девушка надела шапку, которую сжимала в руках и попрощалась:

— Хорошо, я ухожу. Пока.

Перед дверью обернулась на сцену — Франсуа так и стоял спиной к ней, но теперь он немного согнулся и бился лбом о стопку собранных листков.

22

Юля шла домой обескураженная, в голове звучали песни Франсуа, а его голос до сих пор вибрировал в груди. Девушка была настолько поражена его пением, голосом, что он не шёл из головы.

Вернувшись в дом, Юля немного отвлеклась, как всегда помогла Клэр, потом позанималась с мальчишками русским и после ужина ушла в свою комнату. На душе было смятение, растерянность, и в тоже время какая-то легкость, свобода, словно девушка коснулась чего-то прекрасного, но запретного для Франсуа. Она позвонила Петру и хотела поделиться с ним своим состоянием. Обычно Юля рассказывала ему всё, скидывала ссылки на страницы ребят в Facebook, присылала фотографии, которые делал их личный «папарацци», рассказывала про каждого, делилась впечатлениями. Но в этот раз поймала себя на мысли, что не сможет описать своих чувств, и поняла, что Петя никогда не поймёт её, не разделит восхищения, скорее всего, он, как обычно, нахмурится. Она боялась, что он что-нибудь скажет, что обесценит восторженность, внутреннее одухотворенное состояние Юли.

И она ничего не рассказала, а Пётр, словно почувствовал её странное настроение, задумчивость, забеспокоился, начал расспрашивать, что с ней, но Юля лишь ответила, что был тяжелый день и засела за учёбу, Пётр тоже работал, а по Skype всё ещё подглядывал за ней.

На следующий день всё пошло в привычном ритме, Франсуа вёл себя на репетициях как обычно. После окончания Юля специально медлила, делала вид, что что-то потеряла в сумке, попросила остальных её не ждать. Франсуа тем временем сел за ноутбук, а девушка всё стояла спиной к сцене, ковыряясь в карманах. Все ушли, а Франсуа, видя какое-то замешательство Юли, спросил:

— Жюли, у тебя всё хорошо?

— Да, — она обернулась. Он уже стоял посреди сцены. Юля поинтересовалась: — Франсуа, ты сегодня будешь петь?

— Нет. Петь сегодня я не настроен, — он улыбнулся, видимо, догадываясь, почему Юля задержалась. — Сегодня я бы потанцевал… — он помолчал и добавил, протягивая Юле руку. — С тобой, если ты не против.

Девушка забралась на сцену.

— Начнем с самого простого. Я научу тебя танцевать вальс.

Франсуа сначала рассказывал какие мышцы и части тела нужно удерживать во внимании, как нужно двигаться и на чем акцентироваться. Потом отстроил её осанку, руки, пояснил, где она делала ошибки. Фраснуа был высоковат для Юлиного роста: выше почти на полторы головы. Он осторожно положил руку на её спину, а второй сжал Юлину ладонь. И закружил. Будто танцуя ею, плавно направляя девушку, чтобы получались нужные движения, счет, а тело слушалось его мягких указаний и словно парило само по себе. Юля быстро уловила ритм движений, и ей невероятно нравилось танцевать с Франсуа, она чувствовала расслабленность и получала удовольствие.

Они стали задерживаться после репетиций каждый день. Франсуа показывал и учил основам какого-то нового танца, но на некоторых видах они останавливались на несколько дней. Некоторые ребята из актерского состава присоединились. А Юля замечала, что Франсуа доволен ею, он часто улыбался, хвалил.

В выходной день остались почти все, и Франсуа учил их рок-н-роллу. Правильным движениям ногами и шагам, а потом решил показать более сложные. На Юле — они почти всё время танцевали в паре. Он лишь шепнул ей: «Закрой глаза и доверься мне, тебе понравится». Если бы это сказал кто-то другой, Юля никогда в жизни не подала бы руки, но спокойный мягкий голос Франсуа заставлял послушаться. Они под музыку вошли в ритм, делая движения ногами, а потом Франсуа с легкостью подхватил Юлю и обвел её тело вокруг шеи, потом вокруг талии, и под конец просунул между ног, словно она была не живым человеком, а лёгкой тростинкой. Это случилось настолько быстро, что Юля даже опомниться не успела, но кровь бурлила от адреналина, ей действительно понравилось.

За две недели танцев он показал базовые движения и обучил азам вальса, фокстрота, джайва, сальсы, бачаты и рок-н-ролла. На тренировках он, как всегда, был немногословен, говорил только по делу и иногда хвалил. Юля всё пыталась расспрашивать его о жизни, где он всему этому научился, о его увлечениях. Франсуа отвечал либо скупо, односложно, либо просто говорил: «Не отвлекайся. Сосредоточься на танце». Она так ничего и не узнала о нём.

Юля всегда приходила домой в приподнятом настроении, ей всё ещё хотелось двигаться и танцевать. Эти тренировки заряжали энергией, вдохновляли. Она по-прежнему каждый вечер звонила Пете и не могла не скрывать своего настроения. На его вопросы, что она такая довольная, Юля рассказывала про Франсуа, что он учит их танцевать. Пётр лишь хмурился, а Юля с восторгом рассказывала про новый вид танца, но тот мрачнел ещё сильнее, явно не разделяя её увлечения, и ревновал.

Перед сном Юля почти всё время думала о Франсуа, о пьесе, о танцах, прокручивая все движения в голове, и с этими мыслями и образами засыпала. А утром просыпалась в ожидании новой репетиции.

Ноябрь подошёл к концу, и Франсуа заявил, что настала последняя репетиция пятого акта, а с первого декабря они будут отыгрывать пьесу целиком, а последнюю неделю перед премьерой всё будет по-настоящему, он привезет костюмы и декорации. И предупредил, что репетиции затянутся.

Все разошлись, а Юля, как всегда, осталась, не зная, будут ли сегодня танцы. Она уже успела привыкнуть.