Роковой соблазн

Шею и спину покалывало, и иначе быть не могло. В моё биополе вторглось другое — сильное, притягательное. Мелкая дрожь рассыпалась по плечам и прокатилась вдоль спины волной. Невидимая амплитуда магнитила назад. Я до сих пор остро реагировала на Макса.

Да, вот так…

И вдобавок остроты добавляло переживание. Мне бы справиться, когда посмотрю ему в глаза…

Затягивать момент непредсказуемой встречи было нельзя.

Медленно повернув голову, я посмотрела через плечо и увидела смуглое задумчивое лицо. Замаскированная грусть в тёмных глазах, тотчас сменилась опасным блеском. Да каким!.. Почти полтора года прошло, но он не утратил интерес, несмотря на промелькнувшую маленькую жизнь.

А она промелькнула, пронеслась… Что было очень заметно.

Передо мной стоял уже не беззаботный парень, а взрослый состоявшийся мужчина.

Быть взрослым ему шло.

— Здравствуй, Макс.

— Привет, Анна.

Неизменный сдержанный тон и улыбка расположили к нему доктора. Дмитрий Викторович тоже поздоровался. Тот, кто плохо знал Макса, подумал бы, что он спокоен, как удав, но это было далеко не так. Он волновался, что выдал дрогнувший кадык, и это состояние не вязалось с его выдержанной натурой.

Но почему?..

За это время столько воды утекло, и, насколько я помнила: в прошлом, встреча с бывшими не выбивала его из колеи. Что же теперь изменилось?

Каждый из нас давно шёл своей дорогой по жизни. Или это тоже было не так?

— Ты давно в Кисловодске?

Дурацкий вопрос вызвал жуткую неловкость. Ему, разумеется, нужно было что-то говорить, раз он под накрапывающий дождь из кафе без куртки вышел. А у меня ком застрял в горле.

Будь неладна она… неловкость эта.

— Три недели.

— Давно.

— Да. А ты?

— Вчера приехал.

Непритязательный диалог задерживал на месте. Он не отпускал и не продолжался в течение энных минут, а я ведь с Соколовым собиралась пообедать…

Чёрт… Оторвавшись малость от реальности, совсем про доктора забыла…

Неловкость усилилась в несколько раз, достаточно было поймать боковым зрением выражение его лица. Дмитрий Викторович догадался, что сейчас происходила встреча отнюдь не двух знакомых.

Бедный врач.

Кто бы знал, где заканчивается круг Земли и что именно в Кисловодске нам с Максом суждено было встретиться снова.

— Ты, кажется, в кафе заходила. Я поздно заметил, но ты, наверное, видела меня.

Звучало как «Почему удрала?».

Боль сдавила грудную клетку и снова уступила права дикой неловкости… Так открыто изъясняться в присутствии врача. Впрочем, когда Макса пугало присутствие другого мужчины рядом?

Никогда.

— Видела. Ты пришёл не один, я не хотела беспокоить.

— Ты бы не побеспокоила.

Та же прямолинейность и настойчивость моментом унесла в прошлые дали. Я помнила, как он добивался меня тогда. Каждое слово, взгляд, действие. Уместно ли это сейчас?

Разумеется, нет. Ведь там, за стенами кафе, его дожидались. И нам с Дмитрием Викторовичем пора. Обеденное время катострофически сокращалось. Повисшая тишина становилась такой же неуместной, как плавно перешедший на личное диалог.

— Анна Владимировна, извините, мне нужно срочно в клинику вернуться, — огорошил доктор, предоставляя нам возможность болтать дальше. Он явно счёл себя лишним на чужом перекрёстке, но в доказательство «срочности» показал мне гаджет с мелькающей полоской sms. — Двенадцатого числа следующий приём. Буду вас ждать.

Соколов и правда стал удаляться в направлении центра. Как неудобно вышло… но что есть, то есть.

— Ты как, Анна? Как у тебя дела? — неожиданно произнёс Макс, на что я беззвучно ответила «хорошо», да вряд ли он поверил. — Пойдём посидим в кафе.

Он как бы невзначай дотронулся до кисти. Сердце замерло враз, а затем оно неритмично застучало. Удар через раз. Кровь отхлынула от лица. Ладони похолодели. Так я даже в прошлом не реагировала на его прикосновения.

— Для чего?

Наверное, глупый вопрос. А Макс не прощал женщинам глупостей — прописная истина.

— Не на улице же говорить.

Он прав. Стоять на тротуаре — неудобно. Не представляла, что Макс хотел рассказать и насколько это нужно, когда некоторые вещи очевидны. Акценты в наших отношениях были расставлены давно, пусть и тихо, по-английски. В конце концов, Жанна в его доме мне не приснилась, и он не мог не знать, что я в тот день приходила, поэтому поинтересовалась:

— О чём?

— О многом. Заодно познакомишься с моей мачехой и сестрой.

— Что? С кем?..

Его последняя фраза словно обухом по голове ударила, и следом полоснули неприятные, но в тоже время правильные мысли:

«Он не женился?»

«Свободен?»

«Девчушка не его дочь?»

— Поэтому ты ушла из кафе? Подумала, что я связал свою жизнь с Жанной?

В точку до невозможности. Проницательности Максу не занимать. И снова показалась потаённая грусть в его глазах, как укор: «Почему ты ей поверила?».

И правда, почему?

Выглядело всё очень убедительно…

Обрушившийся поток информации не давал нормально мыслить. Я ведь ничего не слышала о Романовских с тех пор, как исчезла из их поля зрения. Осознанно не читала прессу, чтобы не бередить душу, и не могла знать, что…

Я бросила взгляд на его пальцы. Нет обручального кольца. Не все мужчины, конечно, его носят, но…

Прочная уверенность обосновалась: он не лгал.

Вскоре я убедилась в этом дважды, когда примерно моя ровесница, одобрительно посмотрела на нас. Римма Романовская — жена владельца строительной империи, так представил её Макс. И маленькая наследница — Аня.

Чёрт… Вот как…

Римма не стала нам мешать. Ссылаясь на сонный час дочери, вызвала такси. Мир сдвинулся с границ, когда мы остались за столиком друг напротив друга одни. Макс долго сканировал моё лицо. Настраивался на длительную беседу, а я не представляла, что ему захочется услышать. Такое уже случалось когда-то в моём доме на его триумфальном завтраке после откровенных комплиментов.

— Где живёшь?

Я сразу же напряглась. С недавних пор не любила разговоры о личных апартаментах. Хотя нет, напряжение появилось раньше, на перекрёстке. И сохранялось, что плохо.

Как дальше говорить?

От тонны новостей ещё не отошла. А тут… Глаза защипало, и каждый нерв прошибло холодным током. Я попыталась сразу же совладать с собой.

— Переехала во Владивосток.

— Не близко, Анна. Что так? Убегала от меня?

Да, от тебя. Так и не проронила ни слова, потому что уловила надрыв в его голосе. Ему тоже не просто. Сложнее, чем мне, как выяснялось. Он расценил моё молчание, как его принято в обществе расценивать.