Роковой соблазн

Его гнев и сарказм не задевали. Пусть выскажется, ему это очень нужно. Ни к чему носить в душе тяжёлый груз.

— А молча уехала почему? Причина в Жанне? Скажи мне.

— Да, я думала, что у тебя всё удачно сложилось с Жанной. И что твоя жизнь в порядке.

— Ни хрена она не в порядке, — хрипло сказал, впечатывая меня в своё горячее тело. Его руки, обвившие талию, зажали в тиски. Макс уткнулся носом в макушку, а я слушала, как бешено колотятся мышечные камеры у него в груди. Хриплый голос смешался с гулким шумом, когда отчаянно зазвучало: — Я никогда не нуждался в Жанне. Тебе давно надо было это понять.

Тихий полувздох. Его губы прикоснулись к виску. Макс сильнее вжал в себя, и сразу же его запах завладел обонятельными рецепторами. Он совсем не изменился. Такой же, как раньше: абсолютная уверенность, смешанная с мощной силой и терпким древесным парфюмом.

Ох…

Я пропала в нём навсегда после фразы:

— Неужели ты думаешь, что я смогу просто так тебя отпустить?

Его руки, поглаживающие спину, плавно заскользили к голове. Одна сгребла волосы в охапку, и я потонула в бездонной темноте его глаз. Задыхалась от нехватки воздуха, не могла ничего сказать, цеплялась пальцами за его плечи. Краснела под жарким взглядом и поджимала до боли пальцы ног, ища устойчивую опору. Родные флюиды атаковали изголодавшиеся рецепторы — меня крыло. Штормило не по-детски и хотелось только одного: почувствовать, как в первый раз, на своих губах жёсткие губы.

Я дико скучала по нему…

И не предполагала, что когда-нибудь Судьба подарит мне шанс увидеть его ещё раз.

— Не отпущу. Слышишь?

Я лишь моргнула. Хотелось многое сказать, но горло словно парализовало. Да и не нужны сейчас слова. Елейный звук, умасливающий слух — ничто, когда и так всё видно. Написано в глазах, показано в движениях, касаниях, волнении. В одном биении сердца на двоих.

И как же мало… Всего мало…

Его близости, тяжёлого дыхания, неуёмной страсти, лихорадочной жажды, наполнившей каждую живую клетку в организме.

Шумный вдох. Он отпустил волосы и медленно провёл костяшками по лицу. Пальцы обвели контур губ, сжали щёки. Они пылали. Жар, пробежавший по лицу, устремился вниз, к животу. Я горела в огне желания, плавилась в его руках и схватилась за них, когда он жадно впился в мои губы.

Да!..

Я этого хотела.

И с утроенной страстью ответила.

Его язык мгновенно заполнил рот, переплёлся с моим, и как в первый раз его исследовал. Ещё и ещё, пока не вырвался приглушённый стон. Он оторвался от губ, заскользил вдоль шеи и… резкий поворот к стене. Кто-то из нас неуклюже задел кружку, стоявшую на столешнице. Стекло со звоном приземлилось — по светлому ламинату расползлось коричневое пятно.

Да и к чёрту... Только скорее… скорее…

Жар нестерпимо опалял тело. Я прикусила нижнюю губу. Потянулась к ремню на брюках, торопливо расстегнула пряжку. Подхватила край хлопковой ткани, содрала с него водолазку. Руки Макса повторяли тоже самое. Один рывок — по полу рассыпались пуговицы блузки. Он, не церемонясь, сдвинул чашечки лифчика вниз, обнажил мою грудь. Провёл пальцами по затвердевшим вершинам, до боли сжал полушария.

— Красивая… Какая ты красивая…

И не спешил. Я с вожделением смотрела на него, предвкушая, как он вот-вот возьмёт меня. Сердце колотилось где-то в ушах, в горле пересохло, перед глазами всё поплыло. До невозможности хотелось снова почувствовать его в себе.

Судорожно вдохнув, расстегнула молнию на юбке, стянула, отбросила ногой сторону. Меня разрывали на части волны возбуждения. Его — тоже. Я видела сквозь пелену слёз, застилающих глаза. И чувствовала его руки на своём теле.

Скорее…

С молнией на его джинсах расправилась сама и скользнула ладонью под плотную ткань. Сжала твёрдый член, ему так нравилось. Впервые я услышала глухой стон Макса. Он потерял контроль. Подхватил меня руки, понёс в единственную комнату. Опрокинул спиной на диван, стянул трусики, навис сверху.

Да… Да…

Как же мне не хватало его тяжести…

Пальцы Макса прошлись по животу и ниже. Он не брал ими, лишь развёл шире бёдра и резко вторгся в изнывающую от острого возбуждения меня.

— Я люблю тебя, Аня… Думал, больше никогда тебя уже не увижу… Потом увидел на улице… с другим… Чуть с катушек не съехал… — откровения упорного мужчины дорогого стоили. — Аня… Люблю… Очень сильно люблю…

Длинный толчок за толчком. Да, так, как можно глубже… Новая волна сильного возбуждения эхом отдалась в разгорячённом теле от ритмичных движений. Слишком резких, отчаянных. Максу, как и мне не верилось, что мы снова занимаемся любовью.

— Люблю… тебя… — срывающимся голосом сказала ему то, чего никогда не говорила. Носила в себе столько времени зря. — Всегда любила…

Всё. В лёгких не хватало воздуха. Все слова застряли. Остались только голые чувства и потребность, чтобы он не останавливался. Я обняла его за шею, приникла поцелуем к жёстким губам, но он эту инициативу забрал. Да, Макс — доминант во всём. И как мне это нравилось.

Его сила, надёжность, бешеная страсть. Не описать словами зашкаливающие ощущения, их просто не хватит. Лучше закрыть глаза и чувствовать. Что сделала и отпустила себя.

А он не нежничал. Заполнял собой по полной, брал своё, дарил мне блаженство и ускорял темп. Я утопала в нарастающих волнах экстаза. Всё в нашей близости приобретало особый смысл: переплетённые пальцы, поцелуи, контакт кожи, касания, взгляд глаза в глаза, стоны, признания.

Да, мой любимый мальчик. Теперь только так. По-другому между нами быть не может.

Сильнее. Жёстче. До предела настолько, что не знала, куда себя деть. Ещё немного, совсем чуть-чуть и я взорвусь вспышкой сверхновой. И он это видел. Наслаждался моментом подступающего оргазма.

Сквозь приоткрытые веки видела, как Макс напряжённо вглядывался в мои глаза. Он тоже был близок, и я без тени смущения отдала ему все накопившиеся непостижимые эмоции.

Взорвалась вместе с ним под многозначительный «Fucke».

Вместо эпилога

Настоящее время.

— Ты готова увидеть преобразования? — Захлопнув дверь «Лэнд Ровера», Макс щёлкает брелоком сигнализации. Он смотрит, как я глубокого вдыхаю морской воздух. Лёгкий ветер обжигает осенней прохладой согретую кожу лица. Не верится: я снова в Сочи вместе с ним.

Перед глазами кованые ворота. За спиной слышится шорох семенящих по пожухлой траве собак — два мокрых носа утыкаются мне в ногу.

Готова ли я увидеть спустя длительное время лавандовую ферму? Месяц назад была готова. А сейчас непривычный вид сбивает с толку — за воротами не видно дома.

— Модернизации много, — сообщает Макс, крепко сжимая мою руку, на которой поблёскивает полоска обручального кольца.

Да, теперь и я Романовская. На днях мы поженились во Владивостоке, и Макс привёз меня в Лазаревское на правах законной супруги. До перелёта желание оценить плоды его труда не иссякало. Теперь же…