Роковые иллюзии

«Из присутствовавших, — заметил Орлов, — следует выделить сэра Мориса Хэнки [секретаря кабинета министров], который, по мнению «Вайзе», является основным работником по ведению военной разведки против ряда стран, а может быть, лишь по обработке поступающих оттуда материалов». Орлов подчеркнул, что на этом совещании обсуждались такие вопросы, как «радиовещание во время войны, меры по защите государственных зданий от атак с воздуха, обеспечение основных военных заводов путем перенесения их в безопасные зоны, состояние снабжения армии и флота боеприпасами, танками, горючим и недостаток запасов горючего для флота». Имперский комитет обороны, высший военный совет Великобритании, отметил, что «нехватка горючего должна сохраняться в абсолютной тайне, т. к. разглашение этого может привести к серьезным политическим осложнениям». Орлов привлек внимание к разделу об оперативной готовности германских военно-воздушных сил, который противоречил данным Уинстона Черчилля, полученным от штаба британских ВВС. Имперский комитет обороны пришел к выводу, что информация, о которой идет речь, «была добыта из исключительно секретного источника» — именно потому возникала необходимость обращаться с данными особенно осторожно, чтобы не раскрыть их происхождения [410] .

410

Там же.

— Еще одним документом, который Орлов выбрал, чтобы привлечь к нему внимание, были записи беседы британского посла с Гитлером в Берлине по вопросу о воздушном пакте и обмене техническими данными о состоянии воздушных сил между Великобританией, Германией и Францией. «Гитлер заявил, что он согласен на взаимный обмен этими данными с Англией», — говорилось в британском докладе, но был непреклонен в нежелании обмениваться информацией с французами, поскольку, как заявил фюрер, «если материалы будут доверены Франции, они немедленно попадут в руки архиврага — Советского Союза» [411] .

411

Там же.

Секретные британские доклады, передаваемые Маклейном в Москву, поражали не только объемом информации, но и своей огромной важностью. Диапазон их содержания был~~велик: «от оценок состояния германской военной промышленности до инструкций сэра Роберта Ванситтарта, постоянного помощника министра иностранных дел, подготовленных по поводу вмешательства посольства СССР в Монтевидео в недавний мятеж в Бразилии, от страниц так называемой «Военной книги», касающейся мобилизации Великобритании накануне начала военных действий, до доклада о «наблюдении за иностранными и враждебно настроенными лицами» [412] .

412

Там же.

Огромный интерес для руководства НКВД представлял тот факт, что Маклейн начал снабжать их некоторыми из наиболее тщательно охраняемых секретов, касающихся британских операций по дешифрованию. Из так называемых «синих папок», которые должны были надежно запираться в сейфе начальника отдела, Маклейн сумел извлечь подтверждение того, что британцам не удалось добиться никаких успехов в раскрытии советской системы шифрования. Он подробно сообщал Москве, как продвигаются дела англичан, стремившихся расшифровать сообщения Советского Союза и других стран, в том числе США. Хотя англичане упорно продолжают цепляться за выдумку о том, что их дешифровалыцики якобы никогда не пытались читать сообщения дружественных стран в мирное время, архивы НКВД показывают, насколько фальшивой является эта позиция. Материал Маклейна подтверждал, что такая деятельность в министерстве иностранных дел осуществляется сверхсекретным механизмом перехвата и дешифровки, известным под названием «Школа правительственной связи» (ШПС). Он не только информировал Москву о том, что англичане читают коминтерновские телеграммы, но и снабжал ее докладами, подтверждающими, что «синие папки» нередко содержали разведданные, полученные в результате дешифровки американских, немецких и французских дипломатических телеграмм [413] .

413

Там же.

Маклейну удалось не только подтвердить, что советские дипломатические шифры выстояли под настойчивыми попытками англичан разгадать их, но и помочь сделать так, чтобы такие усилия продолжали оставаться безуспешными. Его своевременное предупреждение в 1936 году лишило всякого шанса на успех предпринятую ШПС крупную операцию по дешифровке советских телеграмм. Для этого был разработан сложный план, с тем чтобы попытаться раскрыть систему шифрования с помощью одноразовых блокнотов, применявшуюся в советском посольстве в Лондоне. Маклейн сообщил Малли, что видел документы, касающиеся плана инспирировать обсуждение в парламенте вопроса о политике СССР. Для этого использовали депутата от консервативной партии, который сотрудничал с ШПС. Своевременно оповещенный о реальной цели этих вопросов, министр иностранных дел давал на них необычайно пространные и подробные ответы. Дешифровалыцики из ШПС надеялись перехватить зашифрованную телеграмму, в которой советское посольство, как ожидалось, передаст в Москву содержание этого парламентского обсуждения дословно. Путем сравнения ее текста с оригиналом дешифровалыцики намеревались слово, за словом раскрыть принцип советского шифрования с помощью одноразовых блокнотов. Хотя это и не обеспечило бы долгосрочный доступ к советской системе шифрования, введенной после британского рейда на «Аркос», но благодаря сведениям, полученным от Маклейна, советским шифровальщикам были даны указания в дальнейшем стараться тщательно перефразировать все доклады о правительственных заявлениях. Теперь мы видим, что, имея таких агентов, как Маклейн и Кинг в министерстве иностранных дел, Центр был бы вовремя предупрежден, если бы британским дешифровалыцикам удалось достичь сколько-нибудь существенного прогресса в раскрытии советских сообщений [414] . Дешифровалыцики в Москве были, несомненно, заинтригованы сообщениями Маклейна о работе Стрейчи в ШПС и упоминанием о «шифровальной машине, которая полностью исключает возможность раскрытия шифра и освобождает от необходимости использовать коды» [415] .

414

Дело Маклейна № 83791, т. 1, с. 108, 110, 132, 133, АСВРР.

415

Там же, с. 70—70А.

Таким образом, уже через шесть месяцев с момента своего поступления в МИД Маклейн вносил важный вклад в работу советской разведки по весьма широкому кругу вопросов. Это было триумфом ее стратегии внедрения. Совершенно очевидно, что помимо реальной ценности самих разведданных деятельность Маклейна помогала также в осуществлении советских контрразведывательных операций. Конкретные данные, содержащиеся в докладах министерства иностранных дел об СССР, давали НКВД очень важные сведения, позволявшие выследить и нейтрализовать шпионов, работавших в Советском Союзе на англичан.

Мог ли одним из них быть таинственный «шпион Гибби»? Этот шпион в 1933 году был сотрудником Комиссариата иностранных дел и был завербовал Гарольдом Гибсоном, офицером МИ-6, работавшим «под крышей» британского посольства в Москве. Можно предположить, что доклад СИС, который Маклейн передал НКВД в марте 1936 года, привел к разоблачению «шпиона Гибби» и советская разведка заставила его давать британцам ложную информацию [416] .

Другие доклады МИ-6 из «зеленых папок», которые Центр получал через Маклейна, поставили НКВД в известность о том, что к марту 1936 года британская разведка сумела проникнуть в окружение Вилли Мюнценберга [417] . Этот изгнанный в 1933 году из Германии лидер Коминтерна был основателем ряда коммунистических организаций, в том числе Лиги против империализма, Международного треста рабочих и Всемирного комитета помощи жертвам фашизма [418] .

416

Там же.

417

Перевербовка агента МИ-6 соответствует практике советской разведки, впрочем, как и любой другой (эта гипотеза основывается на предположении английского автора, что существовал только один агент МИ-6). Изложение обстоятельств дела «шпиона Гибби», как оно было известно до сих пор, см. Chapman Pincher. «Their Trade is Treachery», Sidgwick and Jackson, London, 1981, pp. 11 —113; Wright. «Spycatcher», p. 220.

418

Дело Маклейна № 83791, т. 1, с. 115, АСВРР.

Маклейн стал таким ценным и таким продуктивным агентом, что весной 1936 года лондонская резидентура рекомендовала Москве разработать специальный режим работы с ним. «Опять подчеркиваю вам, что „Вайзе" нужно будет выделить в изолированную линию», — убеждал Малли Центр в своем докладе от 24 мая из Лондона [419] . Как резидент, обязанный обеспечить, чтобы этот важный поток документации передавался в Москву как можно скорее, он лично убеждал Орлова и начальство руководить работой Маклейна по особому, автономному каналу.

419

Информация Мюнценберга является особенно интригующей, поскольку внутренние отчеты, полученные от агентов МИ-6, встречаются в документации МИ-5, передаваемой госдепартаменту США в 1940 году.

«Берегите „Вайзе" как зеницу ока, уделяйте ему максимальное внимание и осторожность» — такова была первоначальная реакция Центра [420] . Несколько недель спустя лондонскому резиденту сообщили, что к нему вскоре будет направлен опытный «нелегал» под псевдонимом «Ганс», который в то время улаживал свои личные дела в Москве. Это был Дмитрий Быстролетов, который, подобно многим «великим нелегалам», был сверстником Орлова. Быстролетов, еще один живописный персонаж, будто бы только что сошедший с экрана из голливудского шпионского фильма, был красавцем, любимцем женщин, говорил на нескольких европейских языках и сочетал в себе изящные манеры с незаурядной личной храбростью. Он умел мастерски перевоплощаться в образ, соответствующий легенде, которой он следовал в своей тайной работе, и выдавал себя то за венгерского графа Ладисласа Перельи в Англии, то за английского милорда на континенте. Подобно Малли, он принадлежал к элитарному «летучему эскадрону» советской разведки, бойцы которого, руководившие агентами, сновали туда-сюда через европейские границы, пользуясь набором фальшивых паспортов и чужих фамилий, чтобы провести органы безопасности дюжины разных стран. Его собственное досье, хранящееся в архивах НКВД, показывает, что он завербовал целый ряд ценных агентов в Италии, Франции и Чехословакии, не говоря уже об Олдхэме и Кинге в Англии [421] . В свое время Быстролетов оказывался под дулами пистолетов вражеских агентов, но его храбрость и сообразительность не смогли спасти его от жестокого сталинского подхалима Николая Ивановича Ежова, который стал начальником НКВД. Накануне запланированного на июнь отъезда Быстролетова из Москвы в Копенгаген, откуда он должен был направиться в Англию, чтобы взять на себя руководство Маклейном, Ежов начал чистку «нелегальных» кадров советской разведки. Быстролетов, подобно многим своим товарищам из старой гвардии, был арестован под каким-то предлогом и обвинен в «шпионаже в пользу иностранных государств». Приговоренный к каторжным работам в сибирском Гулаге, он был освоболсден лишь 16 лет спустя, после смерти Сталина [422] .

420

Малли — Центру, 24 мая 1936 г. Дело Маклейна № 83791, т. 1, с. 75, АСВРР.

421

Там же.

422

Дело Быстролетова № 9259, т. 2, с. 119–120, АСВРР.

Тем временем Орлов продолжал контролировать результаты работы Маклейна из Москвы, а «Вайзе» в Лондоне продолжал регулярно встречаться с Малли и Дейчем. Маклейн передавал пачки документов, отобранных преимущественно из «зеленых» и «красных» папок министерства иностранных дел, которые переснимались в квартире «Герты» (это еще один псевдоним женщины — курьера «Пфайл»). На следующий день их возвращали Маклейну. Для самых секретных документов, «синих папок», содержащих данные радиоразведки, к которым Маклейн мог получить доступ только в рабочее время, его снабдили фотокамерой «ролл-рефлекс», чтобы он мог переснимать их сам прямо на месте. Эта операция была чрезвычайно рискованной, но Маклейну удалось провернуть ее и не попасться.

Человек Москвы в министерстве иностранных дел не ограничивался ролью пассивного источника, благодаря которому Центр получил возможность скопить небольших размеров гору секретных английских документе». Маклейн также поставлял информацию, позволившую лондонской резидентуре узнать о командной структуре и старшем персонале внутренней контрразведки — службе безопасности, известной больше под названием МИ-5. В августе 1936 года, например, на стол Маклейна попало письмо, подписанное ее главой, сэром Верноном Келлом, и он передал его Малли. Малли срочно сообщил Московскому центру, что «Келл является и начальником секретной части МИ-5. Это же „Макс" [второй псевдоним секретаря военного министерства Уайли] подтвердил „Мэдхен" [Бёрджессу]. Мы установили адрес Келла и в ближайшие дни установим за ним наблюдение, чтобы узнать, куда он ходит на службу» [423] .

423

После возвращения в Москву Быстролетов работал на Лубянке и летом 1936 года побывал в Дании со специальным заданием. Он также написал две главы первого учебника по разведке. Затем он приступил к подготовке к своему следующему заданию в качестве «нелегала» (в своих мемуарах он не говорил, в чем оно заключалось), но, поскольку в самом разгаре была чистка, этот процесс замедлился. В январе 1937 года он получил извещение об отстранении от должности. Затем, в марте, его перевели в Торговую палату и 17 сентября арестовали. Его подвергли физическим пыткам, обвинив в шпионаже, и приговорили к 20 годам каторги 8 мая 1938 г. Быстролетов был, наконец, освобожден в 1954 году и реабилитирован в 1956 году. Затем он работал в качестве переводчика и редактора медицинской литературы. Он написал 12 томов автобиографических мемуаров и беллетристики, в том числе дал яркое и откровенное описание своей нелегальной работы в Европе в 30-х годах. Умер в 1975 году. Дело Быстролетова № 9259, т. 2, с. 216–217, АСВРР.