Роковые иллюзии

«Я также», — согласился с ним Вивиан, подчеркнув свое мнение относительно того, что «последние распоряжения Коминтерна были чрезвычайно левыми». Как сообщил Бёрджесс, в этом месте разговора Вивиан неожиданно остановился, поняв, что нечаянно проговорился о том, что англичане перехватывают директивы Коминтерна из Москвы. Тогда Вивиан с заговорщическим видом повернулся к Футману и извинился, что сказал больше, чем следовало, и раскрыл секрет. Бёрджесс был удовлетворен и радовался, что сможет рассказать, как начальник контрразведки из МИ-6 обернулся затем к нему и сказал, что, хотя недавно перехваченные директивы Коминтерна были совершенно секретными, их должны вот-вот опубликовать и что ему дадут экземпляр. В конце ленча Футман и Вивиан заверили Бёрджесса, что его основная задача как британского тайного агента заключается в том, чтобы проникнуть в партию и добиться направления в Москву [505] .

505

Там же.

Из письменного отчета, написанного Бёрджессом после встречи, видно, что, в сущности, он подтвердил разумное основание советской стратегии внедрения. «Подозревает ли меня Ф[утман]? Думаю, что нет. Почему? — задавал вопросы Бёрджесс, сам на них отвечая — Классовые предрассудки: Итон, семья, интеллигент. Я должен подчеркнуть, что я всегда говорил вам: избегайте людей, подобных мне. Мы субъективны по историческим причинам. Теперь я говорю: только люди, подобные мне, вне подозрений» [506] .

506

Там же.

Однако Бёрджессу еще предстояло преодолеть подозрительность Центра. Начальство с Лубянки не могло не учитывать тот факт, что «Мэдхен» действовал исключительно по своей собственной инициативе в течение промежутка времени после отзыва Малли и отъезда Дейча, в результате чего кембриджская группа временно осталась без офицера-куратора.

Этот разрыв связи, вызванный «чисткой» в рядах «великих нелегалов», означал, что Бёрджесс остался без прямого контакта с Москвой почти на десять месяцев после отъезда Дейча в октябре 1937 года. Его досье в НКВД показывает, что связь Центра с «Мэдхен» была восстановлена в Париже лишь в августе 1938 года через «Пьера» — псевдоним Леонида Эйтингона, — который в то время работал заместителем Орлова в Испании. Эйтингон продолжал руководить Бёрджессом, для чего обоим приходилось ездить в Париж, до тех пор пока в марте 1939 года Центр не решил, что Горский, новый лондонский «легальный» резидент, должен взять в свои руки курирование «Мэдхен». Так что именно через Эйтингона Бёрджесс добивался у Москвы разрешения поддержать план Вивиана [507] .

507

О последнем контакте Эйтингона с Бёрджессом сообщается в его письме от 9 августа 1938 г. в деле Эйтингона № 33797, т. 1, с. 104–107. Поэтому там мало сведений о начале отношений Бёрджесса с Футманом в период с конца 1937 года по начало 1938 года.

Возобновление связи Графпена с Бёрджессом предписано Центром в письме лондонской резидентуре от 19 марта 1939 г. Дело Бёрджесса № 83792, т. 1, с. 150, АСВРР.

Однако Центр неоднократно говорил «нет» плану внедрения Бёрджесса в качестве «крота» в коммунистическую партию Великобритании. Иностранный отдел НКВД не одобрил план, сочтя его слишком рискованным, чтобы поручить его осуществление такому импульсивному человеку, как Бёрджесс. Более того, в задачу НКВД не входила забота о безопасности всемирного коммунистического движения. На Лубянке преобладало мнение, что, если Бёрджессу разрешить принять предложение Вивиана стать агентом внедрения в британской компартии, это отвлекло бы его от основной цели: внедрения в разведывательный аппарат британского правительства, нацеленный непосредственно на Советский Союз. Когда Бёрджессу сообщили о том, что Москва запретила ему продолжать участвовать в операции внедрения МИ-6, он решительно возразил против этого. Он отправил в Москву письмо с обращением «Дорогой товарищ», высказав сомнение в мудрости решения Центра:

«Один антикоммунист, которого я встретил позже, сказал мне, что он использовал своего сына, оксфордского студента, как шпиона в левом крыле студенческого движения. Весьма вероятно, что таким образом они могут подставить кого-либо в Оксфорд или Кембридж, и он сможет вскрыть меня или других известных вам лиц.

Я привел этот пример, чтобы показать и отметить, что лучше будет, если человеком, проводящим такую работу, будет наш человек, который имел бы возможность скрыть нужных нам людей или представить факты в таком виде, чтобы они выглядели маловажными или вводили в заблуждение. Иначе они могут сами найти кого-нибудь для этой работы» [508] .

508

Недатированное сообщение 1938 года в деле Бёрджесса № 83792, т. 1, с. 137, АСВРР.

«Если они делают это с нами, то почему бы нам не поступить таким же образом с ними?» — вопрошал Бёрджесс. Однако Центр оставался непреклонным в своем негативном решении. Горский очень строго приказал Бёрджессу отказаться от взлелеянного им плана стать подпольным коммунистом, работающим на МИ-6.

«Согласно вашим распоряжениям, я сказал Ф[утману], что не думаю, чтобы я когда-либо смог сделаться «левым» и работать провокатором в английской коммунистической партии. Они слишком не доверяют мне. (Это, конечно, действительно верно: я очень удачно за последние четыре года создал себе репутацию пьяницы, дебошира, интеллигента, фашистского ренегата)» [509] . Так докладывал Бёрджесс об исполнении указания Москвы. По его словам, отказ звучал убедительно, когда он объяснил МИ-6, что коммунисты не будут ему доверять.

509

Там же, с. 138–139.

Однако с характерной для него настойчивостью Бёрджесс в своем письме добивался одобрения Центром еще одного своего плана. Он представил его так, будто мысль об этом подсказал ему Вивиан, хотя, скорее всего, план этот был продуктом его собственного разума. «Ф[утман], однако, просил меня, если возможно, связаться с русским посольством в Лондоне», — сообщал Бёрджесс, утверждая, что это дало бы ему еще одну уникальную возможность стать штатным агентом британской разведки. Подтверждением этому он считал тот факт, что Вивиан дал ему какой-то материал для книги о русском террористском движении. «Я знакомлюсь с предметом и затем пишу письмо в посольство, прося их помочь мне собрать материал, сказав им, что я пишу книгу», — объяснял Бёрджесс, добавляя, что он воспользуется этим для установления контакта с Иваном Майским, советским послом в Лондоне, который, по словам Вивиана, был большим ученым. «Затем я мог бы поехать в Москву, если англичане пожелают и русские пригласят, чтобы продолжить свою работу» [510] .

510

Там же.

И на сей раз Центр твердо ответил «нет». Дейч, находившийся в то время в Москве и дававший консультации относительно руководства кембриджской группой, возможно, во многом способствовал негативной реакции на предлагаемые Бёрджессом планы. Именно такой вывод можно было сделать, прочитав написанные им характеристики, где он подчеркивал недостатки, которые помешали бы Бёрджессу осуществить такие сложные операции:

«„Мэдхен" всегда считает, что он делает мало, и по отношению к нам имеет угрызения совести. Вначале он очень разбрасывался, часто проявлял свою инициативу, не спрося нас, и так как был неопытен, то допускал ошибки. Мы его тормозили, и ему поэтому казалось, что он делает мало. Если он что-нибудь сделал неправильно по работе, то он приходил и все рассказывал. Был такой случай. С июля по ноябрь 1935 года я был в отпуску в СССР (за несколько лет нелегальной работы. — Прим. авторов). У него есть хороший друг — американский товарищ, который в то время приезжал в Лондон в отпуск. Ему он и рассказал, что он делает особую работу. Когда «Мэдхен» встретился со мной, он мне об этом рассказал, был в очень подавленном настроении, так как его мучила совесть за совершенную ошибку. Сначала он старался объяснить свой поступок тем, что он был в отчаянии из-за отсутствия связи, но потом признал, что он это сделал также из желания похвастать.

«Мэдхен» — мнительный человек и всегда думает, что мы не имеем полного доверия к нему. Это объясняется основной чертой его характера — внутренней неуравновешенностью. Необходимо сказать, что за время работы с нами он значительно исправился. Он постоянно уверял меня, что мы — его спасение. Отсюда его осторожность и боязнь сделать ошибку, что могло бы повлечь за собой его увольнение с нашей работы. Я показывал свое доверие к нему, говоря, что считаю его не чужим пришельцем, а товарищем. Он стал соблюдать точность и аккуратность. К нашим поручениям он относится серьезно» [511] .

511

Психологический портрет Бёрджесса в деле Дейча № 89113, т. 1, с. 350–351, АСВРР.

Столь осторожная оценка едва ли могла вдохновить Центр на то, чтобы, подвергнув риску всю кембриджскую группу, разрешить такому неуравновешенному человеку, как Бёрджесс, работать в качестве агента внедрения в МИ-6. Здравомыслящий и проверенный на деле Филби — вот на кого пал их выбор как на главного исполнителя этой миссии. Но при этом они не возражали против того, чтобы Бёрджесс работал на периферии британской разведки в качестве ее внештатного сотрудника. Выполнить эту задачу Бёрджессу удалось благодаря тому, что его рекомендовал Футман. Это он представил его майору Лоренсу Д. Гранду, главе отдела «Д» МИ-6. Этот отдел был создан в марте 1938 года по приказу начальника разведки Синклера, и в его функции входило изучение альтернативных способов ведения войны. Это был отдел СИС, занимавшийся на жаргоне того времени «грязными делишками» и действовавший под «крышей» департамента статистических исследований военного министерства.

«Моей первой работой с Грандом была работа по еврейскому вопросу и Палестине», — писал Бёрджесс в своем письме в Москву от 19 декабря 1938 г. Он объяснял, что в его задачу входит «активизировать лорда Ротшильда в политическом отношении, и прежде всего использовать его для раскола еврейского движения, создания оппозиции сионизму и д-ру Вейсману». В намерения МИ-6 входили изоляция и нейтрализация сионистского лидера, с тем чтобы британское правительство получило возможность заключить сделку с арабами. Бёрджесс, как и требовалось, заручился поддержкой Ротшильда для создания еврейской общины в районе между Ливаном и Египтом. Считалось, что это разделит сионистское лобби и в то же время создаст буфер для любого продвижения итальянцев к северу, в британский протекторат Египет, с территории недавно захваченной ими Абиссинии [512] .

512

Сообщение о встрече с Грандом 19 декабря 1938 г. Дело Бёрджесса № 83792, т. 1, с. 145, 205, АСВРР.