Роковые тайны

Щеки Эдди порозовели. Она прикрыла глаза, и он ущипнул ее за подбородок. Эдди улыбнулась ему.

Они пошли к Люп завтракать, а по дороге остановились у конюшни. Эдди хотела попрощаться с парой любимых лошадей, служивших ей верой и правдой много лет. Она погладила их и потрепала им холки.

– Что их ждет? – спросила она.

– Возможно, кто-нибудь купит лошадей. Они сгодятся для легкой работы.

– Пока, Бетси. Пока, Марта. – Эдди поспешно отвернулась и пошла с Джоном в таверну.

Люп была такая же неугомонная, как накануне:

– Угу, угу. Что я вижу, как здорово… Джонни, ты выглядишь словно лиса, вылезшая из курятника.

– Ты тоже хорошо выглядишь, Люп. – Он улыбнулся ей. – Как насчет тортилий и яиц?

– Тортильи и яйца для любовников, – съязвила она, исчезая на кухне. Люп вернулась с блюдом, которое поставила перед ними. – Ешьте, – скомандовала она. – А я иду кормить моих деточек.

– Моя жена тоже любит овец, Люп.

– Угу. Прежде чем уйдете, посмотрите моих крошек.

Позже, когда они распрощались и шли назад на конюшню, где их дожидался новый фургон, Джон сказал:

– Если ты решила не брать овец, Эдди, они могли бы найти хорошее пристанище у Люп. Ты видела, как она обходится со своими.

– Ума не приложу, что делать. Не хочу, чтобы их загрызли волки. Как поступить?

– Это твои овцы. Если хочешь, давай заберем их. Но предупреждаю, это будет нелегко. Не исключено, что животные не вынесут переезда.

Они шли в молчании. Эдди продолжила разговор, когда уже почти дошли до конюшни:

– Лучше оставим их Люп.

– Мы отдадим овец, когда будем проезжать здесь завтра.

В фургон были уже запряжены громадные серые мулы. Пока Джон осматривал сбрую, Эдди стояла возле него. Этот удивительный человек – ее муж. Все случилось так быстро, что ей было трудно поверить в реальность происходящего. Она восхищалась его терпением, неутомимостью, уверенностью в себе. Стоило Эдди посмотреть на него, как душа начинала петь.

«Дорогой Господь! Ты был так добр ко мне, что, конечно, простил мне те богохульные слова, которые я говорила преподобному Сайксу».

Этим утром она проснулась оттого, что Джон нежно покусывал ее ухо и ласкал грудь мозолистой рукой. Спиной Эдди ощущала голую грудь мужа. Он был настроен решительно.

Когда она шевельнулась спросонья, Джон уткнулся в ее шею:

– Кто эта симпатичная женщина в мой постели?

– А кто вы, сэр? Прохожий? – отвечала она сонным голосом.

– Нет, сладостная леди. Это Хок, он ищет девиц, попавших в трудное положение.

– Не ищи больше, любовь моя.

Она перевернулась, рассмеялась и зарылась пальцами ему в волосы. Обняв за шею и просунув ноги между его бедрами, подставила рот. Поцелуи Джона были горячими, жадными, страстными. У нее перехватило дыхание.

– Я безумно люблю тебя, – прошептал он.

– Я стану послушной и верной, мистер Хок, и буду любить тебя… всегда.

Мягкими поцелуями он закрыл ей глаза. Эдди опустила руку и пальцами, потерявшими стыдливость, сомкнула кольцо вокруг его восставшей плоти. При этом касании у Джона вырвался стон наслаждения. Она подразнила пальцами его отвердевшую плоть и направила внутрь себя.

Джон не был готов к такому проявлению чувств со стороны Эдди. Он восхищался той откровенностью, с которой она предложила ему себя. Эдди радовала нежность, с какой Джон принимал ее любовь.

От воспоминаний Эдди оторвали стук копыт и взрывы смеха. Два всадника приближались к конюшне. Она узнала военных – это были янки. Их она видела вчера из окна гостиницы, когда они въезжали в город.

Всадники проехали, не заметив ее. Эдди обошла фургон, чтобы получше разглядеть лошадей, и в это время военные спешились. Одна из лошадей нервно приплясывала на месте. Янки пытался уговорить ее:

– Успокойся, дружище, успокойся…

На Эдди словно вылили ушат холодной воды. На миг она оцепенела.

«Успокойся, глупышка, успокойся…» Эти слова эхом отозвались у нее в голове. Она слышала их много раз, когда пилила Керби, чтобы он помогал ей по дому.

Янки стоял к ней спиной. Его белые волосы были длиннее, чем у Керби, и достигали воротника голубой формы. Насколько она помнила, Керби был ниже ростом. И все-таки стоило ей закрыть глаза, как этот голос стучал в ушах.

Сходила ли она с ума? Керби был не с янки, а с конфедератами. Керби мертв. Она не слышала его голоса четыре года. Почему решила, что это Керби?

Янки пошли в конюшню. Джон помог ей забраться в фургон:

– Ты в порядке, дорогая? Свет режет глаза? Эдди улыбнулась.

– Чуть-чуть, – солгала она.

Военные вышли из конюшни, когда фургон тронулся. Эдди не видела, как блондин остановился и смотрел им вслед тяжелым взглядом, стиснув кулаки. Его спутник, шедший на несколько шагов впереди, обернулся:

– Идешь, Кайл?

– Конечно, иду. Что я, по-твоему, делаю? – отрезал тот.

– Что на тебя, черт побери, нашло? Ты знаешь этих людей?

– Тот, в оленьей коже, был вчера вечером в гостинице. Интересно, не он ли Джон Толлмен, которого ждал судья.

– Возница? Вполне возможно. Он такой – судя по фигуре, может медведя высечь розгой. Не тревожься, капитан, он не понравится мисс Синди. Тем более с ним женщина. По мне, она слишком стара, но допускаю, что она его устраивает. Нам предстоит долгий путь. У тебя будет масса времени ухаживать за мисс Синди.

Блондин ничего не слышал, но последние слова привлекли его внимание.

– Да, у меня будет масса времени, – пробормотал он, думая, впрочем, не о мисс Синди Рид.

Сиденье с высокой спинкой сделало обратную дорогу в лагерь более комфортной, чем Эдди могла предположить. К одиннадцати они приблизились к холму, где стояли фургоны.

Эдди вопросительно взглянула на Джона, когда он остановил упряжку и намотал вожжи на тормоз.

– Иди сюда, дорогая. – Он обнял ее за плечи и притянул к себе. – Ты чего-то слишком спокойна. Я что, вымотал тебя ночью?