Роксана. Девочка у моря

«Узнаю прежнюю Роксану Петровну и приступ раздражения из-за несбывшихся планов», — фыркнула я на своё настроение. Только в чём виноваты Глафира и Николай Иванович, и так разделившие со мной горе по потере Дружка, за что я продолжаю им нервы мотать?

Сходила к морю, посидела у воды, вдохнула солёного воздуха, успокоилась и пошла в дом. Прав граф: «Живые должны жить дальше».

Уже через два дня мне было не до хандры и скуки. Сожалела только о том, что в сутках всего двадцать четыре часа и как минимум семь из них необходимо потратить на сон.

Трактат по артефакторике, найденный мною в библиотеке графа, я выучила едва ли не наизусть. И теперь в лаборатории, к уже известным мне рецептам и технологиям, добавляла новые штрихи и свойства. Это было как наработка навыков умения игры на музыкальном инструменте. Можно бегло читать ноты, легко воспроизводить авторские пьесы, а можно достичь того уровня мастерства, когда начинаешь импровизировать.

Правда, я постоянно одёргивала себя. Моего опыта ещё недостаточно, чтобы браться за очень сложные, многогранные изделия. Например, само заряжающиеся гаджеты. В книге я о таких читала, но на запрос, как такое чудо сделать, ответа не получила.

А ещё я узнала о том, что артефакторику изучают только в личном ученичестве. Встал вопрос: где на полуострове найти мастера-наставника или как такого умельца заманить в поместье?

Посещение Рыбачьего меня огорчило не только напоминанием о погибшей бабушке Даре, но и тем, что переработка рыбы без крепкой руководящей руки зачахла. К кому обратиться с вопросом по восстановлению производства, я не знала. У Константина Васильевича своих дел выше крыши. Прасковья хоть и в семье вся, но находит время, чтобы помочь Кариме улучшать рецепты мыла и кремов.

— Далась тебе та рыба, — отмахивалась от моих вопросов подруга, внимательно следя за подросшей Марией и поглаживая округлившийся живот. — Одна вонь от неё. Тебе денег не хватает, что ли?

Денег хватало. Пусть не полноводными реками текли орланы на счет в банке, но весенними звонкими ручейками — с продажи косметики и вина, от производства миндального печенья, и с запатентованных механизмов, которые принципиальный Феденька оформлял на нас обоих.

Но рачительные привычки, выработанные в прошлой жизни, не давали спокойно спать, зная, что мимо рыбными косяками проплывает прибыль.

Тем более что странная, никому не нужная война закончилась. По милости Триединого без жарких баталий и многочисленных человеческих жертв. Османскую эскадру попросту «выдавили» из наших вод.

— Знаете как, Роксана? — хитро улыбался мне Константин. — Воспользовались принципом вашего артефакта. Вы уж простите, но я передал технологию его создания в Генеральный Штаб.

На что я только рукой махнула: пользуйтесь, не жалко. Но Франк продолжил делиться новостями:

— Слышали, что Его Императорское Высочество Великий Князь Андрей отправился с визитом в Канэде? На трёх фрегатах планируют дойти до Гудузонова залива, там перезимовать и, обогнув материк, вернуться на родину с востока.

— Кругосветное плавание получается? — удивилась я. — Не опасно ли это?

— Не опаснее, чем в столице бездельем маяться, — как-то непонятно ответил не законнорождённый царский сын.

Мы с Прасковьей сделали вид, что нас сие не касается, отвлеклись на Машеньку и тему разговора сменили. Но в душе я ликовала. Даст Триединый, за долгое путешествие выветрит свежесть морская из головы царевича дурь. Глядишь, в дальнем плаванье без внимания женского оголодает и под впечатлением встречи влюбится в принцессу канэдскую. Ну или кто там у них?

Дома, по возвращении из Рыбачьего меня ждала ещё одна новость. У ворот стоял сухой морщинистый старик в коричневых шальварах с низкой мотнёй, полосатой сорочке без воротника и цельнокроеном халате без застёжки, из тонкой шерстяной ткани натурального цвета. Папаха в цвет халата венчала голову, а в руках была корзина, прикрытая тряпкой.

— Тебя ждёт, маленькая госпожа, — объяснил Абяз, принимая мою лошадку. — Сказал, что подарок.

— В корзине подарок? — уточнила я.

— Он подарок. Вместе с корзиной.

Таиру донесли, что мой пёс умер. И тот не придумал ничего умнее, как подарить мне двух щенков какой-то невероятно редкой породы. А так как знал принц о моей занятости, то опытного человека, умеющего выращивать и дрессировать собак, к щенкам приставил. Получите, Роксана Петровна, порадуйтесь…

Может, его тоже в кругосветку отправить?

Глава 7

Дни бежали за днями. С деловыми хлопотами и работой в лаборатории я не заметила, как ещё один год подошёл к концу.

Что послужило причиной, не знаю, но решили Глафира с дедом собрать на Йоль всех родных и близких. Разослали приглашения и начали готовить дом к большому приёму. Мне суета на не мешала. Задумала я всем гостям подарки сделать — те самые простенькие артефакты от насекомых — и заперлась в лаборатории.

Будучи в столице и зайдя в лавку специализированную, удивилась отсутствию такого простого устройства. Мухи и комары летом доставали людей со страшной силой. А у меня даже на ошейнике Дружка эта безделица болталась от блох и клещей, не говоря уже о людях любимых. Хотела было придумать какое-то массовое производство нужной вещицы, но закрутилась и забыла.

И вот, ссыпая в тигель необходимые ингредиенты и припорашивая формы измельчённой слюдой, вновь вернулась к этой мысли. Надо бы узнать у нашего стряпчего правила продажи артефактов, сделала себе заметку на память.

Йоль… как странно перемешались в этом мире верования. Адепты Триединого открыто отмечают языческий праздник середины зимы не только в западных странах — в славянских тоже по-особому встречали самую тёмную ночь года. Жгли костры и свечи, жарили мясо, пили горячее вино, обменивались подарками. Считалось, что чем больше тепла будет в эту ночь, тем благополучнее и щедрее окажется наступающий год. А ещё славили йольского кота. Только был он в этом мире не злобной тварью, пожирающей бедняков, не сумевших справить себе новой одежды к празднику, а защитником сирых и убогих.

«Как много схожего и разного в наших параллелях», — думала я, тонкой струйкой разливая горячий металл. Казалось бы, пора уже перестать вспоминать прошлую жизнь, но всё равно временами ловлю себя на том, что смотрю на себя нынешнюю как бы со стороны, дивясь инакости с прежней.

Говорят же: человека делает окружение. Вот и я, попав в аристократическое общество, веду себя, говорю и даже думаю, как дворянка в невесть каком поколении.

Поставив остывать заготовки артефактов до приемлемой для дальнейшей работы температуры, сняла фартук кожаный, захватила приготовленное угощение и пошла в вольер к своим питомцам.