Роксана. Девочка у моря

Тауфик — наставник моих щенков — категорически отказался жить отдельно от них. Пришлось организовывать срочное строительство для обустройства нового человека в моём окружении. К работе собачий тренер относился не просто ответственно; он был полностью погружён в процесс, но воспитывал щенков так, чтобы хозяйкой они признавали не его, а меня.

Однажды, примерно через неделю после появления в поместье, он рано утром начал барабанить в дверь виллы, запертой изнутри на ночь. Переполошив всех, схватил меня за руку — а я была в домашних туфлях и халате, наброшенном на пижаму, — и потащил за собой к вольеру, не обращая внимание на моросящий дождь.

— Скоро, скоро… — маловразумительно твердил он на ходу.

Когда же мы вошли в тепло собачьего жилья, он легко, но ощутимо подтолкнул меня в сторону щенков. Оказалось, что малыши должны были с минуты на минуту открыть глаза. У породы этой есть странное свойство признавать хозяином того, кого первым увидят. Оттого забирают малышей у суки в столь нежном возрасте и существуют специально обученные люди, умеющие ухаживать за кутятами.

Я присела в солому рядом с щенками и задумалась о том, что пора бы детёнышам имена придумать. Тем временем Тауфик принес два рожка с тёплым молоком и велел покормить малышей. Первым подхватила под тёплое брюшко шустрика, активно тыкающегося мордочкой в поиске еды. Получив свою соску, тот торопливо зачмокал, едва не захлёбываясь от жадности. Второй щен, подобрался поближе и просто прижался к моему бедру, терпеливо ожидая своей порции и тихо поскуливая. Вскоре и до него очередь дошла. Этот ел спокойно, можно было бы сказать, вдумчиво.

— Как звать их будешь? — спросил кинолог.

Я обратила внимание на то, что с той минуты, как мы зашли в вольер, мужчина всё время старался занять позицию позади собачьих мордочек.

— Зиг и Заг, — гладя притихших на моих коленях собачек, ответила я.

И ровно в то же мгновение щенки открыли глаза. Словно команду получили. Глазки были чистые и ясные, без голубоватой детской мути. Они смотрели на меня чуть вопросительно, словно спрашивая, кто есть кто. Пришлось объяснять:

— Ты, шустрик, будешь — Зиг, а ты, степенный братец, — Заг.

То ли показалось мне, то ли зверики в самом деле прислушивались к звучанию своих кличек. А потом повалились под мои ладони, подставляя розовые пузики для почёсывания.

С того дня Тауфик занялся нашей дрессурой. Он учил меня правильно общаться с питомцами, адекватно поощрять и справедливо наказывать. Не верилось, что к таким малышам нужно применять взыскания, но тренер, отведя меня в сторону, отчитал:

— Они должны чётко понимать, что главная в стае ты. Иначе это будут неуправляемые, опасные звери. Понимаешь?

Понимала, конечно. Как там говорят: воспитывать надо, пока поперёк лавки лежит, как вдоль ляжет, поздно будет.

За два с половиной месяца мои щены подросли и уже доставали мне до колен. Какие же они будут взрослыми?

— Обычно в холке до пояса достают, но бывают и крупнее. Я не видел их родителей, потому ничего сказать не могу, — ответил Тауфик, наблюдая, как Зик и Заг носятся на лужайке перед вольером. А потом вдруг скомандовал мне: — Позови их.

— Ой, они так славно играют. Пусть порезвятся… — не подумав, отмахнулась я.

И услышала шипение. Посмотрела на тренера и ахнула. Ладонь мужчины заливала кровь. Что случилось?

— Забыл, что под клятвой магической. Не могу тебе никакого вреда нанести, — потупился Тауфик. — Шлёпнуть хотел, как щена непослушного. Только подумал, и кожа на руке лопнула.

Потом, когда я подлечила и забинтовала пострадавшую ладонь, он объяснил:

— Сказал позвать — зови. Это часть воспитания собак. Они должны привыкнуть прибегать к тебе по первому зову, а не тогда, когда сами захотят. Поняла?

— Поняла, учитель. Я тоже буду слушаться. Прости за строптивость, — покаялась я.

М-да, дрессировать, оказывается, надо не только собак, но и хозяев.

Празднование Йоля отличалось от новогодних праздников. Не было мишуры, мерцающих гирлянд, супермодных элегантных нарядов. Всё было обставлено как можно ближе к природе. Столом служили козлы с настеленными на них щитами. Даже скатерти были из небелёного льна, украшенные простой двухцветной красно-чёрной вышивкой. По центру стола, обвивая ножку большого светильника, лежал венок из веток вечнозелёных растений, каковых в парке было много, украшенный орехами, яблоками, гроздьями калины, лентами и бантами.

Стульев не было. Вместо них стояли лавки, покрытые домоткаными коврами.

— Стулья не дают чувства плеча, которое каждый празднующий Йоль должен ощущать этой ночью, — объяснял смысл традиций Николай Иванович.

Удивительно было то, что праздник самой тёмной ночи отмечали люди всех религий. Гиримцы, живущие в поместье, тоже активно готовились, доставая наряды и кашеваря что-то национальное. Надия заполошной кошкой металась меж двух столов, пока я не остановила её и за руку не потащила к организаторам праздника.

— Ба! Разве можно в эту ночь людям разделяться? — спросила я, надеясь, что Глафире достанет веры в йольскую ночь, чтобы принять мою идею.

— Напротив, мы должны быть вместе, — повела бровью княгиня. — Не поняла, почему Надия решила второй стол накрыть. Разве вам с нами плохо будет?

А я засияла как медный самовар. Умница моя! Обняла бабушку и несколько раз подряд чмокнула в подставленную щёку.

— Надия, скажи мужчинам, пусть столы сдвигают! Грядёт Йоль, люди должны быть вместе!

Кажется, праздника веселее этого никогда не было в моей жизни. Отсветы пламени костров в глазах, заздравные тосты, песни, славящие родную землю и людей, живущих на ней. Баллады, восхваляющие самую тёмную ночь и тех, кто в ней обитают. Но не было страха перед неведомыми, ибо каждый твёрдо знал, что даётся всё по делам нашим.

Вдруг неведомым образом всплыли в голове строчки стихов. Не моих, а прочитанных в прошлой жизни. Но как же в тему они сейчас были! Вскочила на лавку, хлопнула в ладоши, призывая к вниманию, и продекламировала:

— Тёмной ноченькой, снежной зимушкой

Лёгкой поступью, из глуши,

Серебристою шёрсткой жёсткою

Заметая свои следы,

Тихим шорохом, лёгкой поступью

За добычей, но не зверьми,

Йольский Кот идёт, лёгкой поступью

Йольский Кот идёт к нам из Тьмы.

А добыча кто? Кто не спрятался?

Оберега нет и душою чёрн?

Кот замедлил шаг. Шерстью вздыбился.

Собачонки визг — не тебе загон.

А в дому мужик на жену орёт,

Перекошен рот, злобой брызжет рот.