Роксана. Девочка у моря

— Ты уверена? — переспросила княгиня.

Ответить я не успела, кто-то самый нетерпеливый воззвал:

— Господа, идёмте уже!

Я выглянула в приоткрытую дверь, чтобы ещё раз осмотреться. Солнце клонилось к закату, и в косых жёлтых лучах тени, отбрасываемые останками домов и деревьев, казались декорацией к фильму ужасов. Часть пыли уже осела, и вечерний бриз немного очистил воздух, но до полной прозрачности было ещё далеко.

— Любуетесь? — Евстафий встал рядом и открыл дверь пошире.

— Ужасаюсь, — также кратко ответила я, не зная, стоит ли поделиться с коллежским асессором своими наблюдениями. — Евстафий Евстафьевич, а вы по какому ведомству служите?

— Я, Роксаночка, чиновником для особых поручений при Министерстве финансов служу, — доложил собеседник. — А с чего вдруг вопрос такой?

Я потянулась было потереть лоб, но, почувствовав под пальцами колючую пыль на коже лица, руку отдёрнула. Умыться бы… Но это потом.

— Думала, может вы в землеустройстве что-то смыслите. Не находите, что землетрясение странное? Избирательное какое-то, — решилась задать я вопрос Евстафию.

Венедиктов ещё раз посмотрел на пугающий пейзаж и плотно закрыл дверь.

— Хорошее вам Глафира Александровна образование дала. Я бы сказал: отменное. Думать умеете. Это так не свойственно нынешним барышням. Всё бы им… — пространно начал чиновник, но, поймав мой укоризненный взгляд, замолчал. — Вы знаете о том, что в Ялде цесаревич с семьёй отдыхают? — киваю. — А то, что расположились они в большом особняке с садом на улицу, ниже вашей гостиницы, знали? Вот то-то…

Меня прошиб холодный пот. Это что же, покушение? Ничего себе масштаб. Как в старом анекдоте из девяностых. «— Вам надлежит убрать объект. Сто тысяч долларов устроит? Тогда вот его адрес: улица Прямая, дом 13, подъезд… — Не суетитесь, уважаемый. За такие деньги такие мелкие подробности нам не нужны».

Но это какой силы магию надо было применить? А почему храм устоял? «Поток» из точки выше церкви спуск начал. Мы когда всех сюда доставили, я не поленилась здание снаружи обойти и посмотреть, что вокруг творится. Творилось то же самое, что и внизу, только складывалось впечатление, что стихия обтекла храм, соединившись ниже нашего спасительного островка.

— И что теперь? — задала я самый тупой из возможных вопросов.

— Помилуйте, душа моя, мне-то откуда это знать? — всплеснул руками Евстафий. — Слишком мало информации, чтобы выводы делать. Но попусту о таком болтать не след, это, я думаю, вы и сами понимаете.

Конечно понимала. Да и не с кем мне сплетничать. Разве что с Глафирой, но пугать её я не хочу.

— Роксаночка, детка, не желаешь под благословение подойти? — окликнула меня бабушка.

И вспомнился мне берег речной в далёкой Калиновке, ожидание ледохода и рид с медальоном на груди. И наставление оправдать ожидания Триединого. Не знаю, оправдала ли, но поблагодарить есть за что.

Символ веры тепло прикоснулся ко лбу. Закрываю глаза и проваливаюсь в яркий белый свет, наполняющий каждую клетку моего тела, каждый нейрон мозга. Не было нужды транслировать мысли и эмоции. Он и так всё обо мне знал. Единственное, в чём хотелось покаяться: прозевала, не предупредила, из-за этого люди погибли.

«Глупенькая, не твоя то вина, не твоя миссия. Не пытайся за всё ответ держать. Побудь юной, лёгкой и счастливой. Хорошо, что ты в моём мире».

— Роксана! Да как же это? Воды кто-нибудь дайте!

— Загоняли барышню. Мужчин надо было посылать, а не эту козочку по горам лазать.

— Волнения. Это всё волнения. Взрослым страшно, а она почти ребёнок…

— Соли бы нюхательной, да где взять…

— Как думаете, скоро нас спасут?

— Ах, мадам, ну почём мне такое знать?

— Неужели нам здесь на полу спать придётся?

Люди, окружившие меня, шептались обо мне, о себе и своих проблемах. Смотрели с настороженным любопытством: приду ли в себя или так и буду у ног их валяться. Влажная тряпка по лицу. Хорошо, освежает. Встать надо, но как же не хочется. Тело словно ватное. Стоп! А почему я упала?

— Ба?

Глафира склонилась ко мне, обняла голову, забаюкала, раскачиваясь:

— Всё хорошо, голубка моя, всё хорошо. Набегалась без шляпки, голову напекло. Расстройства сколько, страха и ужаса. Пройдёт… всё пройдёт, лапушка.

— Ваша Светлость, давайте я девочку вашу в свою келью отнесу. Вы там с ней и побудете.

Вода… прохладная. Пустыню, что во рту и горле, увлажняет. Хоть языком шевельнуть смогу. Ещё глоток, ещё! Вроде и мысли какие-то появились, а не просто фиксация происходящего.

— Ба?

— Лежи, лежи, детка… — рука по голове гладит.

— Ба, со мной всё хорошо. Ты только не переживай. Триединый меня благословил. Но, кажется, силы не рассчитал… — я пытаюсь улыбнуться. — Велел счастливой быть.

Рука Глафиры застывает.

— Нехорошо это, Роксана, благословение Его озвучивать. Тебе пожелал, тебе исполнять.

— Я лишь чтобы тебя успокоить. Могу я встать? — делаю попытку подняться.

— Нет, полежи ещё немного, а я тебе песенку спою. Помнишь, ты мне в Калиновке пела?

— Ты же спала тогда, — беру сухую тонкую кисть и целую благодарно. — Спасибо, что ты моя бабушка.

Утром нас спасли. По дороге над храмом пробрался отряд казаков. Лихие вояки, привязав к деревьям верёвки, спустились к церкви, чтобы проверить, жив ли священнослужитель, а тут мы. Из трёхсот сорока человек, живших в районе сметённого бугра, выжили двадцать три. Структура почвы, подвергшаяся воздействию, претерпела невероятные изменения. В ней не осталось ни камней, ни плодородной земли. Непонятная субстанция, похожая на пепел.

— Вот учёным-то раздолье будет… — предположил Евстафий Евстафьевич.

— Это вряд ли. Приказом цесаревича это участок огородят глухим забором, дабы потом ещё и любопытствующих спасать не пришлось, — ответил маг-лекарь, обследовавший нас диагностическим артефактом и заодно информировавший о произошедшем.

— Его Высочество жив? — воскликнула я и чуть не прикусила язык.

Но на мою излишнюю эмоциональность и неуместный вопрос внимание никто не обратил.

— А как же, жив, конечно! Не иначе милостью Триединого. Намедни, перед самой катастрофой, в порт корабль англицкий зашёл. Так Дмитрий Васильевич с супругой и чадами с раннего утра, пока прохладно, отбыли в гости к адмиралу тамошнему. Друзья они, оказывается. Тем и спаслись.

Я облегчённо выдохнула. Жизнь каждого человека бесценна, и о смерти каждого скорбеть будут. Но наследник престола — это надежда Империи на стабильность, мир и процветание.

— Воистину всё в воле Твоей, — прошептала я, подавая руку для обследование артефактом.

Глава 19

Наряды для приёма у цесаревича были сдержанными, но респектабельными — ровно такими, как хотела Глафира. Только мы их не покупали. Самая дорогая и модная портниха Ялды со своими помощницами привезла нам целый гардероб, объявив, что выполняет приказ Его Императорского Высочества.