Роли леди Рейвен. Том 1

Здесь я уже бывала. Узкая кровать у стены, застеленная серым покрывалом, широкий книжный шкаф, набитый битком. Стол у маленького окна, тоже заваленный книгами. Книги стояли стопками на полу, громоздились на шатком столике в углу, лежали на подоконнике. Казалось, именно они здесь были главными обитателями, а не священник. Почти все они были посвящены всевозможным культам и религиям, зачастую запрещенным, многие поэтому были редчайшими изданиями. Отец Герберт своей библиотекой гордился и имел на то все основания.

А вот мне, глядя на некоторые тома, становилось не по себе. Веяло от них чем-то… недобрым. И пусть времена Кровавых Богов давно канули в воды реки забвения, до сих пор их адепты то и дело потрясали общественность очередным ритуалом, призванным, как правило, спасти человечество. А спасение, по их мнению, заключалось в смерти.

Отец Герберт появился через полчаса, когда мне уже порядком поднадоело изучать многочисленные корешки. Брать книги в руки я не решалась, несмотря на периодически терзающее любопытство.

– Леди Эрилин, вы быстро. – На этот раз священник был серьезен, и тон его к непринужденным шуткам не располагал.

– Дело важное.

– У меня не так много времени прямо сейчас, поэтому буду краток. Почти сразу же после вашего визита мне в голову пришла мысль о том, что в каждом правиле есть исключения. Да, везде и всегда для ритуальных жертвоприношений необходимы здоровые сильные люди. Это правило, а значит… в то же время, я был уверен наверняка, что на моей памяти мне ни разу не попадалось описание ритуала, ставящего абсолютным требованием здоровье или нездоровье человека. И тогда я написал одному своему знакомому, редких знаний человек, профессор медицинской кафедры, специализируется на истории этой науки, а вы же в курсе, что ритуальные жертвоприношения были толчком и к медицинскому развитию. Так вот он сообщил, что около двух тысяч лет назад эпидемии чумы и проказы несколько раз вызывались именно ритуалом, жертвы которого в обязательном порядке должны были страдать от этой болезни. Он также указал в какой книге видел упоминание об этом. К счастью, она нашлась в Главной церковной библиотеке, благо у меня имеется доступ в закрытую секцию… вынести книгу было нельзя, но я переписал все, что могло иметь значение.

Отец Герберт подошел к столу и, взяв с него несколько мелко исписанных листов, протянул их мне.

– Я, конечно, понимаю, что речь идет сейчас не о чуме и проказе, но ритуалы – материи одновременно строгие и гибкие. В книге нет деталей того, как подобное жертвоприношение проводилось, а если верить словам хранителя знаний, то нет их и ни в одной из книг библиотеки. Но это вовсе не значит, что описания этого нет нигде или что его нельзя воспроизвести. А также не значит, что ритуал этот нельзя несколько видоизменить. У нашего века иные болезни, чем две тысячи лет назад, и пьянство, полагаю, вполне можно считать одной из них. Если и у остальных жертв вырезанные органы были поражены болезнями, то, возможно, убийца готовит нечто подобное.

– У язвенника был вырезан желудок… – задумчиво произнесла я, машинально пробегая глазами по строчкам копии. Нет, беглым взглядом тут не отделаешься, надо изучать. – Вы полагаете, что действительно возможно – массово наслать сразу букет различных заболеваний, даже таких, появление которых зависит не от внешних факторов? Чума и проказа все-таки заразны, а язва и цирроз…

– Леди Эрилин, я не берусь ничего утверждать с гарантией, но если рассматривать мотив, связанный с ритуалом или культом, то это – единственный вариант. И то, как видите, он основан на предположении, что кто-то мог найти детальное описание этого старинного ритуала и видоизменить его, подогнать под собственную задумку. Теория не сказать, чтобы солидная, но имеющая право на существование за отсутствием других. Прецеденты бывали и в немалом количестве. В основе очень многих современных ритуалов лежат те, что использовались еще многие тысячи лет назад.

– Я понимаю. Спасибо вам большое, отец Герберт. Вы мне очень помогли. – Я прижала листы к груди вместе с папкой архивных отчетов.

– Не стоит благодарности, леди Эрилин. Я ежедневно молюсь за упокой души несчастных и прошу Бога о справедливом возмездии для жестокого убийцы, кем бы он ни был. Кто знает, возможно, именно вам суждено стать орудием возмездия в Его руках…

Как и следовало ожидать, мое возвращение на рабочее место было встречено без восторга со стороны начальства. Наверное, Трейт не расстроился бы даже прогуляй я целый день, наоборот, радостно потирая ладони, занес бы это как прогул. Еще большим огорчением для господина Трейта стало то, что направилась я прямиком к нему, а не к ожидающей меня «посуде». И все же, несмотря на колючий взгляд, я лелеяла слабую надежду увидеть в нем толику одобрения, хоть крошечку, когда я преподнесу информацию, добытую отцом Гербертом.

– Господин Трейт, мне нужно с вами поговорить.

– Бумаги из архива можете оставить на столе в секретариате, я займусь ими позже, – холодно бросил он и повернулся в сторону своего кабинета.

– Это касается Живодера, я…

– Вам было сказано, что убийством в Тарнхиле займется господин Гейл.

– Да выслушайте же вы меня! – вспылила я, испепеляя взглядом его спину и с большим трудом проглотив слова «тупоголовый баран». – Я нашла ритуал, который может лежать в основе убийств.

Первый криминалист замер, остальные дружно вскинули головы, отрываясь от своих занятий.

– Я вас слушаю, – медленно и с явной неохотой произнес Трейт, повернувшись ко мне вполоборота.

Стараясь не сбиваться на торопливую скороговорку, я пересказала начальнику разговор с отцом Гербертом, перечислила источники сведений и описала то, что мне удалось подчерпнуть из записей священника по дороге до департамента.

Но нет, одобрения в серых глазах Найджела Трейта я не дождалась. Только досада мелькнула, очевидно, на то, что это все удалось выяснить именно мне, а не одному из мужчин. Тишина, повисшая в отделе после моего доклада, становилась все напряженнее, первый криминалист медлил, коллеги затаились в ожидании, а у меня от волнения вспотели ладони.

– Передайте всю информацию Оррису. И займитесь уже тем, чем вам поручено заниматься, – наконец бросил он и, сделав последний шаг, скрылся за дверью своего кабинета.

На какое-то мгновение мне показалось, что я сейчас задохнусь. Корсет сдавил ребра, в глазах потемнело, и я впервые была на грани того, чтобы и в самом деле упасть в обморок от нехватки воздуха. Я с трудом протолкнула его в легкие, деревянной походкой подошла к столу Орриса и шлепнула на него рукопись отца Герберта, не глядя ни на одного из присутствующих. После чего развернулась и вышла в пустующий секретариат, громко хлопнув дверью.

Меня распирало бешенство.

Швырнув папку с отчетами тридцатилетней давности на заваленный кипой так и неразобранных бумаг на стол, я принялась яростно мерить шагами кабинет, сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладони и отчаянно пытаясь успокоиться.

Поступая в университет, я была готова к тому, что меня ждет. К тому, что добиваться признания моих способностей придется тяжелым трудом, упорством и недюжинной силой воли. Иногда было так тяжело, что я плакала в своей комнатушке на чердаке в доме почтенной вдовы, беззвучно, в подушку, а потом утерев слезы отправлялась снова терзать конспекты и книги.

Но еще ни разу все мои усилия не были настолько бесполезными. Трейт явно дал понять сейчас, что не уступит. Даже приведи я ему Живодера под ручку со всеми доказательствами – все равно не уступит. Сделает вид что это совершил Свен, или Тарн, или Оррис.

Мне хотелось зарычать от бессилия, сломать что-нибудь, порвать на мелкие клочки…

Взгляд упал на стопку бумаги. Я схватила чистый лист, скомкала его и швырнула в урну. Поразмыслив, взяла ещё один и принялась рвать на полосы, от всей души наслаждаясь звуком раздираемой бумаги.